поговори со мной

Сакура непринужденно пожимает плечами, собирает отросшие за столько лет волосы в хвост, наклоняется за трусиками, которые были брошены рядом с кроватью — ей плевать, и от этого становится дурно. Она беспечно говорит ему: «бывает», и надевает на голое тело красный халат, а после выходит из комнаты и зовёт дочку на завтрак. Наруто проводит ладонью по лицу, закрывает глаза, кусает губы. В квартире была Сарада, а она дочка не только Сакуры, но и Саске. А Саске далеко и приедет ещё не скоро, но суть не в этом. Сарада была в квартире, она спала в соседней комнате, она видела и слышала — по-другому быть не могло. Сакура предлагает остаться на завтрак, но Наруто спешит домой, к семье, которую предал. Тело прошибает холодным потом — у него, чёрт возьми, есть семья, которая преданно ждёт его каждый вечер. Сакура замечает его выражение лица, хмыкает, мол, раньше надо было думать, до того, как полез в вырез платья и снял с меня бельё; ей, впрочем, будет неловко, если они с Хинатой столкнутся в супермаркете или в школе, но вины она не чувствует. Это же Сакура, жена Саске, друг детства, первая любовь. — Успокойся, придумай глупую отмазку, типа, на работе задержали, вот и вырубился, — говорит она вполне серьёзно. — И не надо потом бегать ко мне и смотреть виноватым взглядом, хорошо? — Ты часто так делаешь? — зачем-то спрашивает Наруто, чувствуя себя ужасно мерзко. Сарада поглядывает из-за спины матери и почему-то радостно улыбается ему. А Наруто стыдно посмотреть ей в глаза. — Саске знает? — А зачем ему это? — Сакура фыркает и откидывает волосы за спину. — Он не лучше и не хуже меня, Наруто. Это наша с ним семья, и мы всё решим сами. А тебе лучше привести себя в порядок и снова стать мужем Хинаты. — Хинаты, — эхом повторяет Наруто и хватается за голову. — Как я мог? — Как мы могли? — в тоне женщины не звучит ни капли раскаяния. Она жестом указывает дочке на пищащую рисоварку. — Так будет точнее, верно? Я могла, у меня потребности и муж в вечных разъездах в поисках мистического смысла жизни. А вот ты, — она хмыкнула, — виноват сам. Я тебя к себе не тянула. Ты потянулся сам. Наруто покидает квартиру подруги с мыслью: «только бы Хината не узнала об этом». Каким-то образом оказывается, что Хината в курсе событий прошедшей ночи. Она не говорит, но Наруто никогда не был идиотом, несмотря на все едкие реплики Саске. Впрочем, Хината порой становилась поразительно замкнутой, что даже их дети не могли заставить её улыбнуться или сказать что-нибудь ласковое. Впрочем, когда твой муж практически живёт на две семьи и уже перестал отделять своих детей от чужого ребёнка, остаётся либо устроить истерику, либо молчать и продолжать создавать холодный уют в доме. Хината, конечно, знает обо всём, и Наруто виноват опускает взгляд на пол, протягивает ей белые розы, шепчет «прости». Хината готовит обед, целует детей в макушки, дарит им тёплые полуулыбки, словно это всё ещё делает её живой и счастливой. Она оставила работу и дом ради того, чтобы построить и то, и другое рядом с мужем, плечом к плечу, спина к спине и прочее. Хината распускает волосы, снимает лиловый фартук и садится напротив. И взгляд её непривычно — неправильно — холоден. — Ударь меня, — не выдерживает Наруто, когда дети уходят в гости к друзьям. Дверь за ними закрывается, улыбка стирается с лица Хинаты, и она проходит мимо мужа, игнорируя его не то просьбу, не то мольбу. — Хината! — кричит Наруто и бежит за ней. Прижать её к постели, уткнуться лбом в её бледный лоб, посмотреть в глаза и обжечься поселившимся в них холодом. Наруто боялся такую Хинату до дрожи. Она была чужая, не его, не Узумаки Хината. Это была Хьюга Хината, и он предал её дважды, проведя грань в своём видении о жене и матери своих детей, поделив её личность на тёплую Узумаки и жесткую Хьюга. Наруто хочет видеть в её глазах иные чувства. Хината отводит взгляд в сторону. — Накричи на меня, — говорит Наруто, наклонившись к её уху. Обычно Хината краснеет от любого намёка на близость, хотя у них уже двое детей, и Наруто как-то раз намекнул на третьего. Только теперь, думает он, третьего не будет, или он будет не его, не их. Он целует сжатые в линию губы, проводит по ним языком, просит ответа. Хината неподвижна, словно она — камень, словно она — мраморная статуя в музее искусств, словно она — умерла внутри и не хочет жить дальше. Наруто расстегивает пуговицы на её блузке и целует ключицы. Хината даже не вздрагивает — настолько ей всё равно, настолько обидно и больно. Хината никогда не кричала на него в порыве гнева. Однажды кричала от радости, когда он сделал ей предложение. Кричала, когда он сделал её женщиной. Кричала, когда дарила миру двух Узумаки в лице своих детей. Кричала сквозь слёзы, когда ей сообщили о смерти брата. Кричала от неожиданности, когда Боруто упал с высокой яблони в саду прабабушки. Но Хината никогда не кричала в порыве гнева, ревности, ненависти. Наруто целует холодную кожу на шее и просит: пожалуйся, кричи на меня. — Поговори со мной, — шепотом просит он, когда понимает, что исполнение супружеского долга лишь испортит всё до основания. Хината лежит, прижатая его телом к постели, и равнодушно взирает на потолок. — Я совершил ошибку. Я раскаиваюсь, Хината. Прости меня. Прости меня. Простипростипрости. — Наруто целует её губы, щеки, нос, лоб, словно эти горячие от слёз и осознания собственного ничтожества поцелуи вернут ему его прежнюю, добрую и нежную, жену. Хината отталкивает его аккуратно и одновременно с силой. А силы в ней предостаточно. Наруто сидит на полу и смотрит на неё снизу вверх в надежде, что она простит, примет. В конце концов, они женаты шестнадцать лет, у этого чувства должно быть продолжение. Но Хината устала от всего. Однажды она попросила его оставить семью Учиха в покое, пусть живут своей семьёй, у него теперь есть своя, и маленький Боруто отчаянно тянул к отцу крошечные тогда ладошки. Но Наруто уверенно отвечал, что Сакура и Сарада нуждаются в нём больше, ведь Саске снова сорвался с места и канул в пучине своих поисков, а Хината, ведь умница, хорошая, сама справится, сама всё сделает. Хината тогда кивала, кивала, прижимала к сердцу плачущего Боруто и кивала. Она доверяла Наруто, ценила его отношение к друзьям, но измену простить не могла. — Поговори со мной, — повторяет Наруто, протягивая ей ладонь. В свете заката, униженная им и преданная им Хината кажется живым трупом. Женщина встаёт с кровати и идёт к двери. — Хината! — вскакивает Наруто, готовый хватить её за руку и вернуть к себе. Но Хината начинает говорить, и слова её бьют беспощадно и больно: — С предателями не говорят. Сарада довольно улыбается, слушая мамины крики, но ей не страшно. В руках мобильник матери, а на экране текст сообщения, отправленный доброй до зубного скрежета жене — Сарада мысленно думает: «бывшей» — Наруто. «Прости, Хината, но он сделал выбор. И его выбор — Сарада и я. Прости. Сакура», — она прочитывает его раз за разом, игнорируя гнев матери. Сакура поймёт, что дочь желает им обеим только счастья, а потому успокоится и похвалит — Сарада уверена в этом. И снова вчитывается в напечатанные ею строчки сообщения. Желающая позвонить мужу, Сакура бьёт кулаком по двери и морщится от неприятной боли.