***
Саске возненавидел Наруто в тот самый миг, когда чужие губы раздвинулись в широкой улыбке, а тренер, обычно безразличный ко всему и всем, хмыкнул. В каком захолустье нашлась деревенская рожа без единого признака ума, Учиха не знал. Его просто затошнило от одного взгляда на жилистые загорелые руки, еле заметные веснушки, ярко-голубые глаза, впитавшие в себя живое тепло. Невыносимый жар прокатился по спине, ногам, задрожали пальцы, но Учиха не был честным ни с другими, ни с самим собой, ненавидел проигрывать и не признавал даже самого слова «слабость». А еще он терпеть не мог солнце. У Саске был только арктический холод. Выструганный изо льда, рожденный стужей, он не умел улыбаться без фальши вне катка, тренировался до темных кругов перед глазами и привык раскалывать противника одним ударом. Учиха никогда не боялся новеньких, уверенный в том, что чемпионам среди юношей не стоит даже внимания обращать на незначительные возможные помехи во время отработки программы, но чужое солнце ударило остро, безжалостно, и сердце дрогнуло, забившись где-то в глотке. Наруто улыбался так, как никто и никогда не памяти Саске на этом катке не улыбался. Соперничество на базе доходило до такой степени, что иногда не хотелось возвращаться в общежитие из страха натолкнуться на очередную пакость слабого звена, и искренняя эмоция новенького выбила из колеи не только Саске. Он заметил, как поморщился Сай, как замер Суйгецу, вцепившись в борт, как безразличный взгляд Неджи прошелся по новичку, превращаясь в презрительный. Они все на подсознательном уровне ощутили, что из солнечного мира пришла опасность, но только у Саске под ребрами до боли начало печь. Ненависть заструилась по телу, лишая его подвижности, и это было странно, потому что Учиха всегда считал, что вместе с пробуждением желания побеждать всех, восхваляемым и лелеемым, покрыл свое сердце плотной ледяной броней. Чужой жар обратился в личное черное пламя, а противостоять этому сил не нашлось. - Надеюсь, вы поладите, - медленно произнес тренер, беспечно прикрыв глаза, и отправил Наруто в раздевалку. Как только чужак скрылся, привычный Какаши-сенсей с вечно безмятежным выражением вернулся, и, покрутив в пальцах ключи от зала, окликнул Саске, который, очнувшись, с легким удивлением посмотрел на блестящий под ногами лед. Удивительно, как от вулканической вспышки внутри он не растаял. - Присмотри за ним, - спокойно попросил Какаши, не обратив внимания на то, как скривилось лицо Учихи. – Он поразительно талантлив для того, кто никогда не имел возможности тренироваться под правильным руководством. Я возлагаю на него большие надежды, - недолго помолчав, тренер прищурился, спрятал ключи в карман и, поправив теплый шарф, без которого его редко можно было увидеть на катке, ухмыльнулся. – Ты правильно боишься. У тебя действительно появился достойный соперник. Какаши отошел в сторону, потянулся и громко хлопнул в ладоши, без слов велев продолжать тренировку. Учиха на краткий миг зажмурился, тихо рыкнул и, жестко оттолкнувшись от борта, направился в сторону Суйгецу, заинтересованно следившего за диалогом между чемпионом и тренером. - Что, можно уже боятся? – со смехом спросил он, за что получил хлесткий удар по плечу. Саске мечтал что-нибудь разорвать, поэтому вместо саркастичного комментария сцепил челюсти и неоднозначно мотнул головой, вызвав у Суйгецу недоумение.***
Пытаясь приручить дикую стихию, ты не добьешься успеха. Она сильнее. От цунами, извержения вулкана и землетрясения можно только убежать.***
Наруто имел поразительную способность оказываться везде, куда бы не отправился Саске. Они сталкивались в столовой, в тренажерном зале рано поутру, в бассейне. Учиху это не радовало, присматривать за потенциальным соперником он не собирался, но как-то незаметно получалось, что краем глаза Саске за новичком следил. Он довольно быстро понял, что деревенщина не собирается поддаваться на провокации учуявших новую дичь подрастающих олимпийцев, не чувствует намеков, на непрямые оскорбления смеется в лицо, размахивая руками, и настроен тренироваться едва ли не больше самого Саске. Наверное, именно поэтому они и сталкивались. Встречи их начинались и заканчивались всегда одинаково. Они кивали друг другу, молчали, потом один вдруг обращался к другому, то ли пытаясь задеть, то ли привлечь внимание, и в итоге это перерастало в громкую словесную перепалку. От рукоприкладства отделяло понимание, что тренер за такое может отстранить от тренировок на льду и нагрузить обычными упражнениями, чтобы сил не оставалось даже на чтение перед сном. Но через пару месяцев угроза уже не выглядела такой уж страшной. У Саске от желания сломать Наруто нос чесались руки, кружилась голова и как-то странно все переворачивалось в животе, но он стоически держался, пока Узумаки не выплывал из-за поворота с присущей ему одному грацией слона, пока не усмехался с ехидцей и не протягивал противным писклявым голосом, вскидывая брови, его имя. А еще этот малолетний ублюдок вспоминал Сакуру, от которой спасу не было нигде, и советовал Учихе посмотреть на что-нибудь, кроме ледовой арены, чтобы унять гормоны. Саске был очень терпеливым человеком. Всегда, сколько себя помнил. Он умел быстро сосредотачиваться, обозначать цели, правильно дышать и цедить слова так, чтобы у других отбило всякое желание общаться, но появился Наруто, бездна сменилась вулканом, а этот идиот и не собирался сбегать от стихийного бедствия. Лез на рожон, дуралей эдакий. Разборка случилась в раздевалке, когда они остались наедине после тренировки, и повезло, что у нее не было свидетелей. Саске, вслушиваясь в чужой лепет, сам не понял, какого черта вдруг рванул вперед, приложив Наруто спиной о металлическую дверцу, и зашипел не хуже змеи. Узумаки от его прыти вовсе впал в ступор, заткнувшись на полуслове, судорожно вздохнул и попытался отцепить мозолистые пальцы, но потерпел оглушительное фиаско. Отпускать деревенского дурачка Саске не планировал. Но и целовать его, в общем-то, тоже. Оно само получилось. Отпустить, чтобы ухватить за плечи, прижаться к чужим губам, закружиться в водовороте из чужого жара, своей холодности и похоти. Наруто ответил сразу, словно ждал этого, поганец паршивый, словно знал, что в душе у Саске и не ненависть плавит органы, а совсем противоположное чувство…***
Подчинить стихию нельзя – погибнешь. Есть ли в этом вообще смысл? Ведь прекрасна дикость в своем первозданном обличии.***
У Наруто на самом деле очень холодные ноги, аллергия на солнечные апельсины и улыбка, полная не слепящего жара, а мягкого солнечного света. Он умеет делать потрясающе вкусный черничный чай с корицей, творить на льду волшебство и побеждать вопреки всему, оставляя след в сердцах публики. У Учихи на самом деле горячие подушечки пальцев, невероятная любовь к острым блюдам и усмешка, в которой нет превосходства, только какая-то тщательно скрываемая нежность. Он умеет все делать идеально, вызывать зависть и с царственной осанкой принимать не только победы, но и, как оказалось, поражения. Вот только знать об этом всему миру необязательно. Им совсем необязательно быть в курсе того, что происходит между Наруто и Саске, почему они так часто тренируются вдвоем, почему Учиха готов отдать свое первое место «деревенщине» и почему Узумаки иногда всё-таки затыкается. Арктический холод и пустынная духота не обязаны объясняться. Саске и Наруто тоже никому и ничего не должны. Только друг другу.