Loyalty

Если кого-то попросили бы описать Эрнана Альвареза одним словом – любой ответил бы «Шэйдс». Эрнан знает, он производит на людей довольно однобокое впечатление с его солнцезащитными очками на пол-лица, тем, как он неожиданно выходит из теней, общей аурой загадочности и кажущимися скрытыми мотивами – потому его так и прозвали (хотя, в основном, из-за очков). Этот эффект, эта маска – то, подо что он людям обычно заглядывать не позволяет: лучше казаться людям грёбаным Эдвардом Калленом, чем слабаком. Слабость нигде не ценится – это он выучил с самого детства, когда был одиноким сиротой на улицах Гарлема, на которого всем было плевать – ценятся умения, и он оттачивал свои всю жизнь, чтобы стать незаменимым. Или, чтобы его банально не было никакой возможности сместить и заменить. Если кого-то попросили бы описать Фрэнсиса Фримана одним словом, любой бы подумал «психопат», а Шэйдс, среди очень немногочисленного числа людей сказал бы это вслух. Аякс тоже обладает особой аурой, только это никакая не загадочность, банальная непредсказуемость – никогда не предугадаешь, кого и в какой момент этот псих решит прирезать следующим. Аякс самый тривиальный садист, хоть и с зачатками интеллекта, и через несколько дней нависающая над головой угроза быть прибитым на месте устаревает – у Шэйдса все предыдущие боссы были такими же безрассудно сдвинутыми, и конкретно эту версию сумасшествия он не боится совсем. Эрнан с детства выучил, что если люди тебя достаточно боятся, то они к тебе не полезут, а что может быть страшнее неизвестности? Детство, проведённое в пугающей темноте сырых подвалов, с копошащимися там крысами, ставит его на путь возвышения – «если не можешь победить, присоединяйся», и Эрнан становится частью пугающих его теней, со своей бледной кожей и непоколебимым инстинктом выживания, перемешанным с инстинктом убийцы. Если бы кого-то попросили описать его одним словом, любой ответил бы «Шэйдс», Эрнан ни за что не сказал бы этого вслух, но подумал бы «Верность». Он как долбанная собачка, виляющая хвостом и выполняющая все приказы хозяина: сидеть, лежать, служи, убей. Эрнан свою верность слишком легко отдаёт и, в итоге, наступает на одни и те же грабли. Чёртова верность у него в глотку затолкана и лезет изо всех щелей – ещё один пережиток тяжёлого детства, когда имя «мама Мэйбел Стоукс» было подобно имени бога в его устах: помолись достаточно сильно, и она поможет. Все последующие годы, сам того не понимая, он пытается найти подходящую замену: Алмазный Змей, Корнелл, Мэрайя, Аякс. Оглядываясь назад, Альварез думает, что, возможно, преданность маме Мэйбел единственная была заслуженной. Фриману его преданность нахрен не нужна, у него преданный Ангелочек с обожанием во взгляде, на которую Фрэнсису тоже плевать. Фриману его верность нахрен не нужна, у Аякса электрошоковые ошейники со встроенным гипнозом – самая крепкая гарантия. Фриману его верность нахрен не нужна, а Шэйдс задолбался отдавать свою преданность тем, кто её не ценит. У Эрнана перед глазами плывут образы людей, которым он разве что не поклонялся: разбитое в кашу лицо Корнелла, лежащий на земле тряпичной куклой в своём супер-костюме Страйкер, расползающееся красное пятно под декольте Мэрайи. Если бы Эрнана Альвареза попросили описать себя одним словом, он бы подумал «Верность». Эрнан свою верность слишком легко отдаёт и, в итоге, наступает на одни и те же грабли. Аякс доказывает это, бросаясь на него с ножом за какую-то мелкую провинность. Шэйдс не моргая всаживает две пули в лоб, а потом ещё две – для пущей уверенности. Слово, лучше всего описывающее Эрнана Альвареза – это «Верность», но верность (в общем, и его конкретно) надо заслужить.