Alea jacta est

Гордым — легче. Гордые —не плачут. Ни от ран, Ни от душевной боли. На чужих дорогах не маячат. О любви, как нищие, не молят. Широко раскрылены их плечи, Не гнетет их зависти короста... Это правда — Гордым в жизни легче, Только гордым сделаться Непросто. Людмила Татьяничева. "ГОРДЫЕ"1961 Спину ровно, шею прямо, взгляд прямо и чуть вверх. Ты сидишь так, словно на тебе платье и корона, словно ты до сих пор - королева. В глазах безразличие и пустота. Ты смотришь как богиня из римских мифов. Тебе хочется поклоняться. Ты вся словно соткана из небесных нитей, застывших в этом мгновении, чтобы распасться и сложиться заново и так тысячи раз. Твое пламя даже сейчас спокойно и безмятежно. Ты ведешь себя как Юнона, ты ведешь себя как Гера. При виде тебя возникают сомнения о том, кто здесь заключенный, а кто обвинитель. И никто не скажет, что тебе всего семнадцать и мира ты не видела. Что всей жизни-то: четырнадцать лет спокойствия, а потом тренировки до изнеможения. А Реборн взгляд-то прячет и молчит. Когда его спрашивают. Молчит. Когда ему говорят. Молчит. А Хранители твои, не смотрят. Когда к ним обращаются. Молчат и отводят взгляд. Когда на них кричат. Молчат и отводят взгляд. Что могут дети против столпов итальянской мафии? Молчать и отводить взгляд. И это стократ хуже любого другого сопротивления. И ведь взгляд-то они отводят не потому, что считают себя неправыми, нет. Они не смотрят на тебя, потому что не хотят увидеть немой приказ: "Подчинитесь". Даже Мукуро. Даже Хибари. Занзас презирает и смотрит на тебя, раздевая взглядом. И все в это верят. А я вижу в нем еще и гордость, уважение, признание тебя - достойной и немое обещание: "я прикрою твоих". Я вообще не должен здесь находиться, я должен был уйти еще несколько часов назад. А не рисковать своей свободой ради... Чего? Не твоей жизни, тебя уже не спасти. Ради уважения к тебе и твоей выдержке. В самый последний момент, за секунду ДО, ты бросаешь на меня взгляд, последний взгляд, и я вижу. Ты не Гера и не Юнона, ты - Афина.