Больничная серия 3/3: Предвидение

— Мам! — изображение Леи дрожит, с Чоллы-Секир даже голо не послать, слишком далеко, но голос у дочери бодрый. — У меня все отлично, ты чего? Это у вас там что творится? Падме переводит дыхание. Ей уже два источника доложили, что дочь невредима и ничего не заметила, но до этого момента докладам она до конца не верила. Если Анакин… Вейдер не премирует ответственных за спасение дочери, то она в знак протеста неделю будет спать в своем кабинете. Падме облизывает губы. Они еще не раз поругаются, все будет хорошо. Все будет хорошо. — Лея, ты же прекрасно знаешь, что я не могу… — Наш драгоценный Император правда скопытился? Ма-ам, ну он же на публичном совещании упал! Все только об этом и говорят! Падме кивает. Молча. Лея на экране улыбается во все зубы. — Вот здорово! — Лея! — Да ну, — отмахивается «принцесса Империи». — Можно подумать, хоть кто-то сомневается в моей политической ориентации, после нашей-то с папой ругани на публику. Папа там рядом? Или занят-занят? — Занят-занят-занят, — легко и улыбаясь отвечает Падме. Лея преувеличенно морщится. — Ну разумеется. Ты ему напомни нам написать. Понятно, что вы там предателей ловите и все неправда, но все равно нервно. Все же в порядке, да? — Конечно. — Вот и супер! Я Люку сама скажу, он в гипере еще. Ведь опять к вам метнется, а он мне тут очень нужен. Я тебе доклад выслала, кстати. Посмотришь? Падме кивает. Прощается. Гладит потемневший экран комма. Лея возглавляет гуманитарную миссию пятой категории: помощь населению после техногенной катастрофы. Якобы республиканская террористическая группа взорвала крупнейший химзавод планеты, выполнявший армейский заказ. Лея кинулась в переплетения местной политики с пугающим Падме энтузиазмом — но пока справлялась блестяще. Как Анакин и говорил. Слишком блестяще для явно оппозиционной Палпатину фигуры. Падме еще месяц назад начала волноваться… И ведь оказалась права! Вейдер же отмахивался и говорил, что ничего не случится… И тоже оказался прав. В том, что касалось Леи. Падме проводит по лицу ладонью, надевает перчатку. Заправляет волосы под шапочку. И возвращается в палату. Ничего не изменилось за четверть часа ее отсутствия. Давление в норме, пульс, мозговые ритмы… Муж все так же неподвижно лежит на кровати. Он все еще не пришел в себя, хотя операция, по словам врачей, прошла прекрасно. Падме садится у его плеча и берет его руку в свои. Целует холодные пальцы протеза. Закрывает глаза. Смотреть на неподвижное лицо мужа за дыхательной маской слишком тяжело. Ему заменили сердце, но это полбеды. У него микроинсульт — и врачи все еще не знают последствий. «Если я когда-нибудь стану лежачим идиотом, выдерни провод, — сказал он ей вчера. — Не хочу жить так». «Ты — ходячий идиот», — ответила она. А ведь вчера он уже знал… Знал, что будет покушение на Лею, замаскированное под экстремизм, знал, что убьет Палпатина. Знал. И ничего ей не сказал. — Гадина, — бормочет Падме. — Я тебе все выскажу. О твоих интригах, скрытности и доверии в семье. Только очнись. Очнись. *** — Подумаешь, инфаркт, — шепчет Анакин, и Падме с трудом удерживается, чтобы не стукнуть его по дурной голове. — Я был уверен, что будет хуже. — Ты ослеп, — сухо говорит Падме. — Это решаемо, — муж выглядит невероятно усталым и невероятно же довольным, и желание стукнуть его возрастает. — Получилось ведь. Последствия того, что получилось, Падме еще даже не начала осознавать. За стенами палаты высшие чины Империи делят власть и примериваются к опустевшему трону. Они уверены, что лорд Вейдер при смерти. И если бы не угроза паники среди населения, о его смерти уже бы неофициально объявил «внутренний источник». Отчеты в палату приходят постоянно, и Падме чувствует себя как на военном совете. Об отдыхе муж слушать не желает. Планирование, кадровые перестановки, доклады о состоянии флота, о состоянии антитеррористических сил… — Давно ты это планировал? — спрашивает Падме, когда очередной адъютант выбегает из палаты. Год? Полгода — слишком мало… — Последние пять лет, — отвечает муж. Что? Она наверняка слишком изумленно молчит, так как Вейдер замечает и усмехается. — Мой личный датапад у тебя? — Это где записи Люка, Леи и хаттское порно? — интересуется Падме, взяв под контроль голос. — Про последнее я требую пояснений. Три ролика хаттского порно. Она отсмотрела все, пока ждала, откроет ли он глаза. И даже получила эстетическое удовольствие — к огромному своему изумлению. — Перенаправление внимания для хакеров Исард. — То есть там ничего не зашифровано? — Не в порно, — говорит Анакин. — Во всех файлах как общности. Он диктует ей длиннейший код, и над кроватью развертывается самый большой вероятностный граф событий, какой Падме когда либо встречала. *** — Ты же говорил, что плохо видишь будущее. — Вижу плохо. Считаю хорошо. Я же инженер, а не пророк. Палпатин слишком доверял своему таланту. — А ты никому не доверяешь. Даже себе. Даже Силе. — Конечно. Только тебе. *** — Ты — ты! — подстроил так, что у Палпатина возникла возможность напасть на нашу девочку! — Пад… — Как ты мог?! — Пад-ме. Все держалось под контролем. Это был единственный вариант, в котором… — Сама вижу. Не мешай мне злиться! С-ситх! — Угу. *** — То есть как «это лучший вариант»? — Пад, там же все написано. — Я не сяду на трон. — Почему нет? — Сила великая… Ты же знаешь, как я отношусь к Империи! — Возможные последствия упразднения Империи я тоже считал. Синяя ветка. Гражданская война на тридцать лет меня не устраивает. Но ты можешь выбрать этот вариант. Вы все выживаете. — Ты — нет. — Это детали. …Ты не ушиблась? Не надо бить протез, бери выше. — Проклятый ситх. — Не плачь. Пад, ты что? Мы победили. — Угу… *** — Я отдала тебе лучшие годы жизни, — говорит Падме. Ее ладонь лежит на макушке Вейдера. Запястье стиснуто трубками и кабелями. — Лучшие годы, Анакин! А ты хочешь меня короновать. — Какой ужас, — Анакин улыбается, прикрыв невидящие глаза. — Столько работы. И на мои хрупкие плечи. — Совсем одинокие. — Не думай, что тебе удастся заниматься только армией, твое величество. Он фыркает. — Так ты согласна? Она тяжело вздыхает и гладит его шершавую от шрамов голову. — Ты понимаешь, что лишаешь меня всех друзей? — Настоящие не испугаются, — говорит он. — И мы ведь с тобой друзья. Помимо прочего. Разве не так? Падме целует его в лоб вместо ответа. — Кстати о прочем, — начинает Анакин, но она прерывает его. — Тебе нельзя! И еще неделю точно будет нельзя! — Я, — кротко говорит Анакин, — хотел тебя попросить мне почитать. А ты о чем подумала? — Провокатор, — бурчит Падме. Он прекрасно знает, о чем она подумала. И пока выразительным голосом читает ему очередную техническую статью, надеется, что он слышит, о чем она думает сейчас. Потому что несмотря ни на что она счастлива.