Помощник

Когда он заглядывает в лабораторию, Ханджи уже спит, положив голову на руки. С тех пор как она стала командором, на неё свалилось много новых обязанностей, в особенности бумажной работы и заниматься исследованиями самостоятельно практически не оставалось времени. Вот она и проверяла и перепроверяла данные за Армином глубокой ночью, когда никто не мог ей помешать. И запретить тоже. Порой Жан поражался, каким стойким и терпеливым был капитан Бернер, умевший находить подход к этой удивительной женщине. При нём она не доводила бы себя до истощения. Пусть Ханджи и назначила его своим помощником, Жан и близко не мог выполнять те же обязанности так же хорошо, как это делал когда-то Моблит. Он постоянно путал бумаги, и Армину приходилось быстро приводить их в порядок, если она этого не замечала. А если замечала, то Жану хотелось тут же провалиться сквозь землю, лишь бы быть в этот момент от неё подальше. Эксперименты под его наблюдением всегда оканчивались каким-то бедствием, а уж о попытках остановить командора от безрассудств и говорить не стоило. Ему определённо не хватало способностей и опыта. Что и говорить, научный отряд никогда не был пределом его мечтаний. Но приходилось сжать зубы и терпеть. Ради этой удивительной женщины и разведотряда. Армин ещё не достаточно набрался опыта, да и связей завёл слишком мало, чтобы кто-то позволил титану стать командором. Даже несмотря на то, что последнее слово останется за Хисторией. На самом деле он прекрасно знал, почему она выбрала именно его, а не Армина на место своего помощника и почему терпела его промахи, когда уже давно стоило найти кого-нибудь другого. Они были похожи. С Моблитом. Быть может даже не внешне. Внутренне. Такой же горящий взгляд, такая же жажда помогать и чего греха таить, художественный талант. Впрочем, Жан никогда не питал иллюзий насчёт своих каракуль. Это было лишь хобби, да и то его рисунки можно было показывать глубокой ночью, когда никто не сможет разобрать насколько похоже ему удалось нарисовать Микасу или как уродлив вышел Конни… Но Ханджи этого хватило. «— Научиться никогда не поздно. Я могу дать тебе парочку книг, которые сохранились…» И эти взгляды, грустные улыбки… Хуже всего, когда она звала его его именем. После она, конечно, спохватывалась и извинялась, но становилась после этого такой задумчивой и грустной, что Жан невольно чувствовал себя виноватым. Он довольно быстро научился откликаться на это имя и исчезать прежде, чем Ханджи понимала, что сказала что-то не то. Быть может, это делало только хуже, но иначе Жан уже просто не мог. Ханджи удивительная женщина. Привлекательная, умная и совершенно сумасшедшая. Микаса была другой. Холодной, неприступной и помешанной на заботе об Эрене. Жан бы многое отдал, чтобы так же заботились и о нём. Следили, чтобы он поел, хорошо выспался, и интересовались, не нуждался ли он в чём-нибудь ещё. И чтобы этот кто-то не был его матерью, которая ещё в детстве замучила его гиперопекой. Размышляя об этом теперь, Жан прекрасно понимал, что Микаса так и останется недостижимой мечтой, музой, о которой можно грезить, но потрогать невозможно. Ханджи была иной. Она была тут рядом, с ней можно было поговорить на разные темы, пусть он порой и не понимал и половины из её слов. Жан вздохнул, стараясь гнать от себя шальные мысли. Она его командор, он её помощник. Не нужно переходить границы, особенно если потом будет слишком больно. Ещё быть может несколько лет и Армин сможет заменить её на посту и тогда… Быть может ему удастся перевестись. Будить её ему совершенно не хотелось. В последнее время она и так спала слишком мало. Найдя в одном из ящиков накидку, он укрыл её, чтобы не замерзла. «Наверное, стоило отнести её в комнату» — подумал он, и Жан уже даже приблизился, но тут всё пошло совершенно не так. Она неожиданно заворочалась, приоткрыла глаза и посмотрела на него слегка мутным ото сна взглядом. — Поцелуй меня, — эта просьба поставила Жана в тупик. Это было слишком внезапно, что он ещё пару мгновений глядел на неё во все глаза. Видимо устав ждать, она схватила его за ворот рубашки и притянула к себе. Ханджи целовала требовательно, вкладывая в это всю себя, также как и работала и ставила эксперименты. Жан чувствовал, как подкашиваются его ноги, потому что ещё ни разу не испытывал подобного. Их поцелуй с Сашей в расчёт не брался, то было на спор, хотя обоим это даже понравилось. — Не оставляй меня больше, Моблит, — прошептала она, оторвавшись от него. Жан почувствовал, как его сердце пропустило удар. Конечно, о чём он мог только думать. О том, что она и правда обратит внимание на него, а не на того кого видела в нём? — Прошу… В её взгляде было столько боли и надежды, что Жан просто не мог поступить иначе. — Никогда. Я всегда буду рядом. Она грустно улыбнулась, коснувшись его лица, и вновь поцеловала его, уже более мягко. В этот раз Жан несмело ответил, стараясь не разбудить её окончательно и навлечь на свою голову справедливое наказание. Вряд ли она обрадуется, когда поймёт, что целовала того, кто ей в сыновья годится, пусть ему давно стукнуло двадцать. Громкий стук заставил их обоих подскочить от неожиданности. Армин уронил стопку папок, что нёс с собой. Специально, насколько Жан мог его знать. — Ой, извините, слишком много папок за раз, — смущённо улыбнулся он и тут же принялся собирать рассыпанные бумаги. — Я кажется вам помешал… — Ну что за распущенная молодёжь пошла, а? — проворчала Ханджи, нацепляя очки на нос и совершенно не глядя в сторону Жана. — Один пользуется ситуацией, когда его командир без очков беспомощна, второй мешает своему командору немного повитать в мире иллюзий! Расслабились без присмотра Ривая, я погляжу. Напомните мне завтра вам выдать больше работы, чтобы без дела не слонялись. — Есть, мэм! — одновременно выкрикнули Армин и Жан, вытянувшись по стойке смирно. Ханджи смерила Армина хмурым взглядом и повернулась к бледному Жану, который был готов понести любое наказание. Но в её взгляде не было укора, лишь горечь и боль. И от этого было гораздо хуже. — Зайди ко мне через четверть часа, — в её голосе не было и тени упрёка. Быть может она собиралась вновь просить прощения, а может ещё что-то в этом духе, он не знал. Если же ей захочется продолжения… Жан не знал, как он поступит в этом случае. — Когда уберёте все эти бумаги. — Да, командор. Она похлопала его по плечу, собрала бумаги, на которых спала и вышла из лаборатории, не удостоив Армина взглядом. Тот же, дождавшись пока она скроется из вида, оставил сбор разбросанных папок и осуждающе посмотрел на Жана. — Представь теперь, что будет, если поползут слухи. Её живьём съедят, а ты вылетишь из армии, не успев и слова сказать. Порой Армин бывал невыносим, особенно сейчас, когда Жан сам не разобрался в своих чувствах. — Армин, сделай милость, отстань, а? — проворчал он, собирая в папку подборку статей о растениях. — И без тебя тошно. Мог бы уронить как-нибудь аккуратнее, чтобы не пришлось собирать всю эту ерунду заново! Так мы и за час не управимся! Армин нахмурился. Он проводил в прошлом с исследовательским отрядом гораздо больше времени и потому мог знать гораздо больше об особых отношениях Ханджи и её помощника. Конечно, он осуждал, в этом не было сомнения. — Ты хоть понимаешь, что это жестоко? — С каких пор ты стал моей мамочкой? — Жан поднялся и бросил одну из папок на стол. — Будь другом, собери это сам, а мне ещё втык от начальства получать за «распущенность». С этими словами Жан ушёл, стараясь не обращать внимания на прожигающий спину взгляд Армина. Жан и сам винил себя в том, что произошло в лаборатории между ним и Ханджи. Он был слишком неосторожен. «Жестоко?» — усмехнулся Жан, скрипнув зубами и сжав кулаки. Её взгляд всё сжигал его изнутри. Она не видела Жана. Она видела его. — Кто же из нас двоих по-настоящему жесток?»