Готэмский сангиновый

Миз Джей проводит подушечкой среднего пальца по линии роста волос, размазывая грим, потом замирает на несколько секунд, глядя в зеркало, и улыбается. — Дай помаду. Харлин кивает и не глядя передает ей тюбик. Ошибиться невозможно, миз Джей всегда использует только один оттенок — «готэмский сангиновый». Из-за миз Джей у него плохая репутация. Прежде чем красить губы, она поправляет грим вокруг рта, растирая его по всем морщинам и неровностям. Улыбается снова. Миз Джей улыбается всегда. Миз Джей говорит, что весь мир — одна большая шутка, а тот, кто этого не понимает, обречен на бесконечные страдания и горе. «Посмотри на Бэтмэна, — добавляет она. — Он ведь когда-то был счастливым человеком, просто так и не смог пережить один очень плохой день. Он, бедняжка, застрял в этом дне, и уже ничто не сможет его развеселить». Харлин понимает. По крайней мере, старается понимать. Сначала миз Джей красит нижнюю губу, точно как обычная женщина, готовящаяся к свиданию. Смотрит на свое отражение в зеркале. Ей к лицу «готэмский сангиновый». Потом она прижимает острый кончик помады к дальнему ото рта концу левого шрама и одним резким движением, почти таким же, каким режет глотки, рисует тонкую линию через верхнюю губу, к концу правого шрама. Харлин смотрит не на саму миз Джей, а на ее отражение, и видит в ее глазах старую-старую боль. Она помнит, как впервые встретила миз Джей в Аркхэме. За толстой решеткой, как будто она — какое-то опасное животное. Харлин сказала это вслух и миз Джей улыбнулась: «Деточка, но я и есть самое опасное животное в мире, я ведь человек». Разровняв помаду подушечкой пальца, точно так же, как грим, миз Джей берет карандаш, чтобы сделать кончики нарисованных фальшивых губ как можно острее. У нее улыбка до ушей. Иногда она говорит: «Угадай, откуда у меня эти шрамы», и тот, кого она держит на мушке или к чьей шее примотала скотчем бомбу, пытается угадать. Это был несчастный случай? Это сделал ваш муж? Это сделал ваш отец? Вы родились такой? Вы были проституткой и сутенер вас изуродовал, потому что не хотел отпускать? Один человек угадал. Маленькая девочка на дне рожденья сына мэра. Она сказала: «Вы сами их сделали, чтобы всегда улыбаться». Миз Джей засмеялась и захлопала в ладоши, крутясь на месте, как ребенок: «Угадала, угадала!». Харлин не знает, правда это или нет. Та маленькая девочка получила приз: миз Джей позволила ей выбрать, кого оставить в живых — ее мать или отца. Харлин не помнит, кого она выбрала. Она снова смотрит на отражение миз Джей, на тысячу тысяч плохих дней в ее светлых глазах. Ужасных дней. Там, в Аркхэме, было множество чудовищ, некоторые едва напоминали людей, а другие носили белые халаты. Харлин видела, как они наказывали миз Джей за попытку побега, ее били прямо в коридоре, у распахнутой двери камеры. Худощавая, высокая немолодая женщина — она годилась в матери любому из санитаров — без грима и парика она казалась еще более хрупкой. Миз Джей пыталась встать на ноги, а ее снова и снова бросали на пол, но она не плакала, не кричала, только повторяла вполголоса одну и ту же фразу: «Почему вы не понимаете шуток?». На ее губах была кровь, яркая как помада. Харлин не жалеет о том, что помогла ей сбежать. Это — самая главная вещь из тех, которым ее научила миз Джей: никогда ни о чем не жалеть. — Мы готовы к сегодняшнему выходу? — она переводит взгляд на отражение Харлин. — У нас есть шутихи, ракеты и конфетти! — Харлин весело встряхивает головой, и собственные волосы хлещут ее по щекам. — Конечно, мы готовы, миз Джей. Миз Джей снова смотрит на собственное отражение — нарисованная улыбка и полный холодной ненависти ко всему взгляд запертого в клетке зверя — а потом не глядя возвращает Харлин тюбик помады. Она тоже подводит губы «готэмским сангиновым», чувствуя тепло тела миз Джей, ее дыхание, ее улыбку. Да, они готовы. Сегодня вечером в Готэме будет весело. По крайней мере, тем, кто понимает их шутки.