Кто тебя такую создал?

Ребекка зачастила в Американский музей естественной истории по ночам после того, как Ларри открыл ей секрет скрижали. Сам сторож только радовался этому: два человека, которые могут уследить за экспонатами — намного лучше, чем он один. Правда, Ребекка не то что бы стремилась помочь ему со всеми, ее интересовал один конкретный экспонат — ее кумир. Когда она пришла в музей с охапкой одежды в руках, Ларри удивленно посмотрел на количество тряпок, но ничего не сказал. Провожая ее в зал, он философски развел руками: — Девушки! Но, думаю, Тедди будет приятно удивлен изменениями. Ребекка молча улыбнулась и не стала говорить, что она делает это совсем не ради президента Соединенных Штатов, и плевать она хотела, что он там подумает. Главное, чтобы человеку, которому вся эта одежда предназначалась, она понравилась и подошла. Сакаджавея стала для Ребекки не только сокровищницей знаний, с помощью которой она смогла закончить научную работу, но и отзывчивым собеседником, близкой душой, понимающим другом, ради которого стоило приходить каждую ночь. И, как оказалось, экспонаты тоже могли активно интересоваться современной жизнью и всеми произошедшими изменениями с миром. Сакаджавея долго стеснялась сказать, но однажды решилась и попросила показать ей, что теперь носят девушки. Ребекка сначала мучилась, гадая, что ей принести, но потом сделала вывод, что она лучше всего будет смотреться в красивых платьях. Главное — начать.

***

«Подглядывать — нехорошо», проносилось в голове Ребекки уже который раз, пока она нарезала круги у двери в гардероб для посетителей и боролась с желанием заглянуть в замочную скважину. Выемка, как на зло, была старого образца и такого размера, что увидеть, что происходит в комнате, не составило бы труда. Свет, просачивающийся в темный коридор из-под двери, иногда сменялся проходящей туда-сюда тенью и заманивал еще больше. «К черту», последней каплей для Ребекки стало то, что в музее было довольно тихо и в этой части коридоров не появлялся вообще никто. Она подкралась к двери и присела на корточки, заглядывая внутрь. В гардеробе на самом деле все прекрасно просматривалось: на вешалках были аккуратно оставлены платья и находилось одно большое зеркало, напротив которого стояла обнаженная Сакаджавея. Она расплетала тугие косички на голове, освобождая волосы, доходящие едва ли не до середины спины. Пышные, иссиня-черные, какие могут быть только у индейцев. Лучший представитель народа, кто бы ее такую ни создал для музея, он явно знал, что делал. Ребекка едва слышно глубоко выдохнула и почувствовала смущение, когда Сакаджавея, ни о чем не подозревая и перебирая пряди пальцами, повернулась к двери лицом. Ее глаза были почти закрыты, губы расслаблены в едва заметной улыбке, а лицо — спокойное, умиротворенное. Так двигаться и выглядеть мог лишь человек, который не знал о том, как его внимательно рассматривают. Ребекка никогда не сомневалась, что под бежевым индейским нарядом скрывалось нечто прекрасное. Смуглое тело: вытянутое, стройное, с плавными сужающимися линиями из-за узких бедер, что делало его только более привлекательным. Она не могла не посмотреть на высокую, небольшую и округлую грудь с темными сосками, и на плоский, подтянутый живот, который так и захотелось затронуть руками, огладить, поцеловать, прижаться к нижней части губами. Должно быть, Сакаджавея трогательно бы втянула его внутрь от прикосновений. У нее были длинные и красивые ноги, аккуратные колени — никакой лишней угловатости. Будто природа, создавая человека, вложила в нее самое лучшее, а скульптор, делающий фигуру Сакаджавеи для музея, во всех деталях старался воссоздать прообраз. — Лучше быть и не могло, — внезапно сказала Ребекка самой себе и в следующую же секунду испуганно прикрыла рот руками, поняв, как это громко прозвучало. И не ошиблась — дверь в гардероб сразу же открылась и на Ребекку сверху вниз посмотрела Сакаджавея, удивленно приподняв брови. Она постояла пару секунд молча и широко улыбнулась. — Почему ты на полу? — спросила она так, будто не стояла полностью голая перед человеком, который за ней только что подглядывал. Ребекка медленно поднялась на ноги и слегка пожала плечами. — Я не знаю, — честно ответила она и добавила невпопад: — ты прекрасна. Сакаджавея внимательно и задумчиво изучала ее взглядом, а потом взяла за ладонь и потянула на себя. Ребекка не успела осознать момент, когда начала целовать полуоткрытый рот, кусая пухлые губы, и обвила руками тонкую талию, плотно прижимая к себе. Сакаджавея была теплая, в некоторых местах — даже горячая, будто у нее поднялась температура. Она дышала, как настоящая, взволнованно вздыхала, как настоящая, реагировала также чутко и отзывчиво. У Ребекки не осталось сомнений, что Сакаджавея — живой человек, пусть и только по ночам.