Неживые

Иногда вечерами, когда идёшь по полупустынной улице домой, поднимаешь голову и вдруг видишь звёзды. Десятки крошечных серебристых точек, рассыпанных по всему чёрному полотну. А венчает их золотистый полумесяц. И ты удивляешься тому, что эта красота постоянно прямо здесь, над твоей головой. Давно ли ты смотрел не только себе под ноги? Аллен останавливается, прячет замёрзшие руки поглубже в карманы холодного пальто и зачарованно смотрит на небо. Он искренне удивлён и с трудом вспоминает, когда в последний раз видел столь чистый небосвод. Луна периодически заглядывала по ночам в комнату, а свет просачивался сквозь занавески, мешая спать. Тогда он переворачивался на другой бок, повыше натягивал одеяло и проваливался в глубокий сон после очередного скучного дня. Изо рта вырываются клубы белого пара. Холодно. Аллен отстранённо думает о том, что неплохо бы купить тёплую куртку. Он чувствует, как что-то противно скребёт в горле, и с лёгким расстройством понимает, что, скорее всего, умудрился простыть. А ведь нельзя, нельзя… Впереди — сессия, важные зачёты, экзамены. Надоело. Вот только бросить нельзя. Половина пути пройдена, осталось всего ничего. Нужно перебороть желание всё бросить, нужно перебороть зарождающуюся простуду и снова шагнуть вперёд. А над головой висит луна, окружённая звёздами. Аллен продолжает завороженно смотреть вверх, не заботясь о том, что шея оголена, а он дышит через рот. Холодно. Холодно… Вдруг что-то толкает его в плечо. Мысли мгновенно превращаются в спутанный клубок, а плечо начинает ныть. — Чего встал посреди дороги? — недовольно говорит кто-то, и Аллен понимает, что обращаются к нему. Он опускает взгляд ниже, чем расположено небо, и видит синие глаза, сверкающие огнём раздражения. — Идиот, — добавляет незнакомец и брезгливо отряхивает рукав куртки. Аллен отмечает, что ему, наверное, теплее сейчас. — Прости, — скорее по привычке извиняется он, — но и ты мог бы смотреть себе под ноги, а не в… У парня в руках сотовый телефон, а в ушах — наушники. На экране горит значок паузы, значит, он сейчас всё прекрасно слышит. — Тебя может сбить машина, если будешь вечно пялиться в телефон, — наставнически заявляет Аллен, чем только злит незнакомца. — Лучше пялиться в телефон, чем видеть рожи людей, — пожимает плечами тот и поворачивается корпусом к Аллену, убирая виновника их столкновения в карман. Аллен удивлён — несмотря на видное раздражение, его не осыпают потоком нецензурных слов, не машут кулаками, не убивают потоком проклятий. Он обвинил во всём Аллена, но остановился, словно желая продолжить глупый завязавшийся разговор. А Аллен… Аллен, в общем-то, не против. — Тёплая? — спрашивает он, смотря на тёмно-синюю куртку незнакомца. Тот ловит его взгляд и усмехается. — Замёрз? Нехер выпендриваться, когда на улице снег, малолетка. Аллен возмущается: — Я студент, а не малолетка! — А я Канда, но разве это имеет значение? Парень окидывает его заинтересованным взглядом, снова усмехается чему-то своему и чуть надменно, с лёгкой издёвкой, спрашивает: — Так чего ты здесь застыл, мелкий? Льдом покрылся до такой степени, что с места двинуться не можешь? Тихо скрипя зубами, Аллен подавляет желание плюнуть ему в рожу. Переступив с ноги на ногу, он отмечает, что действительно страшно замёрз, пока стоял на месте. Он вздыхает — злость куда-то отступила — и поднимает голову вверх. — Небо сегодня красивое. Несколько секунд они проводят в молчании. — Да ты романтик. — Это просто ты бревно, — заявляет Аллен, но немного погодя искоса смотрит на Канду и добавляет: — В эмоциональном плане. Щекам вдруг становится тепло, даже слишком. Аллен ненавидит попадать в неловкие ситуации. Он мотает головой, шмыгает носом и пару раз кашляет. Горло начинает саднить ещё сильнее, и он оглядывается в поисках ближайшей аптеки. Разговор окончен. Аллен делает шаг в сторону, к пешеходному переходу. Не нужно ведь прощаться, раз они не здоровались. — Эй, — снова окликают его. Проходится остановиться. — Что? — Извиниться не хочешь? — Я уже извинялся. — За другое. Ты меня оскорбил только что. — Разве это не правда? На правду не обижаются. — Делаешь выводы после двух минут? — После трёх, — улыбается Аллен. — Не нравится? Что поделать. Первое впечатление. Канда молчит, поджимая губы. Аллену невольно хочется всё же извиниться, но от своих слов отворачиваться он не готов. — Сам бревно, — опережает его тот. — Сходи в магазин, а то отморозишь себе всё. Аллен снова вспыхивает от того, куда направляет свой взгляд Канда, сжимает кулаки в карманах и бросает первое, что приходит в голову: — Проводишь? А то, я смотрю, ты чересчур волнуешься. — Да больно ты нужен, — почти равнодушно отвечает он, но губы кривятся в подобии улыбки. — Так проводишь или нет? Вокруг них сплошная непроглядная серость: яркие огни светофоров, вывески магазинов, свет уличных фонарей и фар автомобилей. В таком мире невозможно оставаться живыми. Нужно что-то ещё. Над головой — чистое ночное небо со звёздами, которые Аллен рассмотрел впервые за последние года. У него саднит горло и замёрзли руки. Его щекам тепло, а сердце бьётся быстро-быстро. Он рад тому, что несколько минут назад смотрел на звёзды, а Канда не увидел его, смотря в телефон. Он рад, что пальто слишком тонкое и есть повод купить что-то потеплее и что у него болит горло, а значит, придётся зайти ещё и в аптеку. Но это после, потому что Канда подходит к нему, берёт за холодную руку и ведёт за собой. — Тогда нам в другую сторону, идиот. Он сжимает тёплую ладонь и на выдохе произносит: — Меня Алленом зовут, вообще-то. И снова вдыхает. Так глубоко, насколько позволяют лёгкие.