Всё будет хорошо

В Ваканде солнечно. Свет струится из окон под потолком лаборатории и наполняет её, он в каждом углу, придаёт стерильному помещению немного жизни. Если прислушаться, можно услышать, как трещат где-то за окном насекомые, как время от времени вскрикивают птицы. По лаборатории, плавая в солнечных лучах, передвигаются доктора в белых халатах, проводят последние настройки приборов, заглядывают в экраны, негромко переговариваются. А Стив смотрит только на Баки. Тот сидит на кушетке, опершись на правую руку, его взгляд направлен куда-то в сторону. На нём белая майка, оголённые провода на том, что осталось от левой руки, прикрыты, и в этом всепроникающем солнечном свете видно, насколько он не в порядке, как он устал, измучен, как сильно ему нужен этот покой. И Стив ничего не говорит, несмотря на то, что всё его существо против того, чтобы снова, ещё раз отпустить Баки, вновь остаться одному. Он ведь уже узнал, каково это — быть одному, быть без Баки, и не хочет больше, не может. Это выбор Баки, в который раз повторяет он себе, ты должен принять его, должен поддержать. И Стив молчит, сжимает зубы, с трудом отвечает: «Если тебе так будет лучше». Главный из докторов кивком показывает, что всё готово. Прежде чем шагнуть в криокамеру, Баки задумчиво смотрит на Стива и в итоге с лёгкой улыбкой (тот не видит, касается ли она глаз, у него вдруг что-то случилось со зрением, всё кажется слегка размытым) говорит: — Не наделай глупостей, пока я не проснусь. Наверное, Стив должен ответить какой-нибудь шуткой, но у него словно ком в горле застрял, и он только кивает. Стоит и смотрит, как поднимается стекло. Как свет проникает сквозь него и ложится на волосы Баки. Доктора покидают лабораторию, и он остаётся один на один с Баки, который лежит с закрытыми глазами за стеклом. Спокойный, будто уснул. Черты его лица разгладились, и теперь он выглядит почти умиротворённым. Стив садится на кушетку напротив криокамеры и впервые с того момента, как несколько дней назад вломился в квартиру Баки, может внимательно его рассмотреть. Он сидит в этой тишине, прерываемой иногда гудением приборов, час или около того и затем, не отрывая взгляда от лица Баки, начинает говорить. — Я... Прости, что втянул тебя в это, — хрипло произносит он. — И тогда, и сейчас. Если бы не я, ты бы... ты бы мог прожить долгую счастливую жизнь. Мне так жаль, Бак. Стив опускает глаза вниз, смотрит на свои ботинки, начищенные до блеска. — Я постараюсь исправить всё, что могу. Я слышал, есть человек, который меняет сознание. Так вот, я найду его и уговорю помочь тебе, чего бы мне это ни стоило. И больше никто не сможет тобой воспользоваться. — Стив поджимает губы. — Ты ведь слышал, Т'Чалла сказал, что может сделать тебе новую руку. И ты будешь в порядке. Это будет сложно, но ты ведь справишься... мы справимся. Я буду с тобой. Он оглядывается назад, смотрит на окна, сквозь которые видны кусочки ярко-голубого неба, чистого, безоблачного. — А потом, если захочешь, мы можем уехать. Поселиться где-нибудь в американской глубинке, где нас никто не узнает. Завести собаку — помнишь, ты в детстве всегда мечтал о собаке? — лабрадора, например, они очень умные. Бегать вместе по утрам. Купаться в речке неподалёку. Ездить на соседнюю ферму за продуктами. Хотя бы немного пожить вдвоём, как простые люди. Стив проводит рукой по волосам, трёт висок. — Так глупо, — вдруг говорит он и резким движением встаёт с кушетки. Бросив последний взгляд на криокамеру, Стив быстро выходит из комнаты.