Асфиксия

Чарли стоит напротив зеркала, рассматривая своё бледное до ужаса лицо, в котором ей давно всё не нравилось. Бледно-розовые губы, искусанные в кровь, когда она волнуется. А в последнее время она очень часто волнуется из-за всего, накопившегося у неё в жизни. У Чарли губы мягкие и пухлые. Их хочется целовать, терзать, срывать с них такой сладкий и желанный стон. Глаза. Ей кажется, да всем кажется, что они у неё потухли, словно искорки в глазах больше не горят. Или же загораются, но на время. На короткое время. А ей так хочется, чтобы они загорелись с новой силой и ярче. Хочется, чтобы все опять заражались её позитиву и смотрели в эти глаза, успокаиваясь. А Дин потом, обняв её и прижав к себе ближе, будет шептать, что они справятся. Ей до жути хочется этого. До дрожи в коленях, до «бабочек» в животе. У Чарли глаза — кристаллы. В них хочется смотреть вечно. Зелёные изумруды, которые покоряют всех своей красотой. Рыжие волосы потускнели. Раньше они ярко выделялись. Девушку замечали все из-за них. Брюнетка, блондинка, русая — это так банально и скучно. А огненно-рыжие — это словно какой-то новый глоток воздуха, они разбавляют скучную биомассу, в которую все люди пытаются стремиться поступить. У Чарли волосы шелковистые и мягкие. Запуская в них руку, он чувствует их густоту. Играется, перебирает между пальцами и слегка оттягивает, чтобы девушка запрокинула голову. Она словно призрак. Ходит, пьёт, спит, ест. Но в реальности не существует. Смотрит в одну точку, не отводя взгляда. Отвечает через пару минут. И Дина это пугает. Дин привык к болтливой девчонке, которая может сказать первое, что придёт в голову. Его иногда раздражало это, но, закатив глаза, парень улыбался и дальше слушал её бред. Но частенько Чарли говорила то, что он не всегда понимал. Винчестер называл её ласково: «Ботан». Но сейчас ничего. Пустота. Зияющая дырка в душе. На шее верёвка, обмотанная несколько раз и завязанная в узел. Она всё сжимается и сжимается, пока не достигнет пика. Грёбаного конца. Никто не видит эту верёвку. Кроме Чарли. Брэдбери её чувствует, дотрагивается до узла кончиком пальца и пытается затянуть больше. Верёвка затягивается сама, когда ей этого хочется, а пока она не хочет. Ей нравится быть на этом уровне. Чарли дышит. Но мертва. Чарли иногда кажется, что она сходит с ума, с каждым новым утром, видя эту невидимую верёвку у себя на шее. Чарли иногда кажется, что она больна. Неизлечима больна. Будто она — шизофреник. Чарли иногда кажется, что, узнав об этом ребята, они её сдадут в больницу или же начнут копаться у неё в мозгах. Она не хочет этого. Ей почему-то нравится эта боль. Словно она кайфует, когда с новой силой затягивается верёвка. Она кайфует от того, что находится на грани между смертью и жизни. Между здравым смыслом и сумасшествием. Ей нравится, когда Дин, подойдя ближе и заглянув ей в глаза, спросит, что творится и попытается узнать правду всей ценой. Разглядывать его вблизи и дотрагиваться кончиком пальцев до его руки. Положить голову на плечо и успокоить, пожалеть, что скоро всё пройдёт. Чарли знает, что ничего не пройдёт и морщится с каждым новым приступом удушения. Молча поджимает губы и терпит до конца. Дин понимает, что с ней что-то творится. Он гладит её по волосам, но пока не требует ответа. Ей хочется вернуться. Ей хочется продолжить. Её раздражает собственная слабость, что она не может ничего сделать, а просто живёт на грани. Чарли считала себя сильной, которая со всем справится. Она выполняет это, она держится из последних сил, но делает. Собственное слово — закон. — Малыш, — Дин стоит сзади, скрестив руки на груди. Чарли слышит всё плохо. Словно девушка находится под водой, а Дин смотрит на неё сверху вниз, как хищник на жертву, не давая даже расслышать что-либо. — Чарли. Подходит к ней, дотрагиваясь до её плеча. Он был обеспокоен её состоянием, не желая, чтобы Чарли тоже покинула его, парень дорожил девушкой, оберегал и не давал раскисать. Как она раньше делала то же самое. Брэдбери хочет верить, что он делает это не из-за благодарности к ней. — Дин, я в порядке. Она заранее отвечает на вопрос, повисший у него в глазах и смотрит на своё отражение. Дин стоит сзади, не убрав руку с её плеча. Он похож на её отца, никогда не бросит в трудной ситуации и беде. Всегда готов подставить плечо и закрыть спиной. И ей нравилась эта черта в Дине. Ей нравилось всё в нём. От музыкального вкуса. До дерзкого характера. Частенько они стебались друг над другом, что и привлекло Чарли. Обычно все обижаются на такие слова, но не они. — Поэтому ты стоишь и уже полчаса разглядываешь себя в зеркале? — Да. Коротко и ясно. Спасибо, Брэдбери. — Я волнуюсь, малыш. Он говорил правду. С каждым днём волнение за его малышку росло. Даже новые девушки не помогали это забыть. Дин пытался не лезть в её жизнь, а вдруг она поссорилась с девушкой и не хочется рассказывать, поэтому напивался и приводил очередную жертву к себе домой. От одной мысли, что Чарли не нравится парни, Дин почему-то выворачивало. Он не привык к такому, что девушка поистине хорошая и привлекательная оказывается лесбиянкой. — Не стоит, Дин. Я справлюсь. — Одна? Вряд ли. Он сжимает её плечо сильно. Она улыбается. Словно даёт поддержку ей, говоря этим, что у неё есть человек, который может оказать ей поддержку. Он давно был, они оба догадывались, но никто не хотел навязываться. Верёвка на шее тихонько ослабла, давая вздохнуть. — Всё правда нормально, давай посмотрим «Гарри Потера»? Гермиона и Гарри должны были быть вместе, ну почему же Рон?.. Она переводит тему. Как он когда-то переводил, и сейчас парень понимает, что Чарли чувствовала тогда, когда Дин переводил тему и не желал рассказывать. Он боится за неё. Боится, что она сломается, как когда-то сломался Дин. А ведь Винчестер так и не восстановился. У него какой-то круговорот. Не успеет парень прийти в себя, так сразу же начинается новая проблема. И одна хуже другой. — Сначала ты расскажешь, что с тобой, чёрт возьми, происходит. — Я не знаю, — она мотает головой, неуверенно пожимает плечами и, усмехнувшись, кладёт свою руку поверх его ладони. — Не знаешь? — Понятия не имею. Чарли притворяется дурочкой, отводя разговор в другое русло и зля этим Дина. Ему надоело, что она постоянно и всё скрывает. Он должен знать. Обязан. — От тебя пахнет женскими духами, Дин, — Чарли констатирует факт, почему-то представляя, как Винчестер нежится в кровати с очередной девушкой на ночь. Её передёрнуло от таких мыслей, и девушка больше не захотела представлять себе в таких подробностях его ночь. Но в голову всё-таки лезли эти картины. Верёвка затянулась туже. От одной мысли, что Дин Винчестер переспал с кем-то ночью, она затянулась туже, что трудно дышать и начинаешь задыхаться. Задыхаться даже при Дине, не сдерживая боль и не корчась незаметно. Она скорчилась, присев на колени. Эта удушающая боль не давала здраво мыслить. И причём Чарли даже не знала, что ей делать в такой момент. Ведь верёвка невидимая, показывающаяся только её хозяйке, которую она и душит. Перед глазами всё расплывается, голос Дина доходит обрывками и с эхом, голова раскалывается, а дышать всё труднее. Асфиксия. И что… это всё? Конец истории? Принцесса умерла от невидимой верёвки, которую не смогла развязать? Она не невидимая. Она настоящая, показывающая и отображающая чувства Чарли. Когда Дин находится рядом и прикасается к ней, верёвка слабеет и чуть ли не развязывается, когда он обнимает её. А когда девушка слышит об его новых похождениях и засосах на шее, верёвка затягивается так туго, что становится трудно дышать. Но обычно она быстро слабела, а сейчас держится. Чарли поняла, что верёвка кричит ей, показывает всеми силами, что пора принять симпатию к Дину, что не стоит её отрицать и наконец поддаться чувствам и слабости. Хоть на один грёбаный день стать слабой и признать это. Тогда асфиксии больше не будет. Верёвка исчезнет, не давая о себе вспоминать. А сработает? Стоит попробовать. Дин не знает, что делать в таких ситуациях. Он судорожно рыскает по комнате, ища ведьмовский мешок, но ничего не находит и садится рядом с Чарли, положив её голову себе на колени и достав из кармана телефон. Сейчас дома никого не было, потому что Сэм и Кас уехали на охоту, оставив Дина дома, чтобы Чарли не стало хуже. — Возьми же ты, — пробубнил Дин, набирая в третий раз номер ангела, а потом столько же и брата. — Потерпи, малыш, пожалуйста. Сердце сжимается, когда он видит, как она извивается в его руках и корчится от адской боли, пытаясь нащупать что-то на шее. Дин бы с радостью перенял эту боль на себя. Самое главное для него, чтобы не страдала Чарли. А сейчас он наблюдает, как она умирает на его руках. Не может с этим ничего поделать. Дьявол, как бы он хотел перенять её муки себе. Дин целует её в макушку. Судорожный вздох. С возвращением. — Сп-спаси-си-бо, — выдавливает из себя Чарли хриплым голосом и пытается встать, но Дин рукой её придерживает и не даёт это сделать. Гробовое молчание, напряжения всё давит, а они ничего не делают, смотрят друг другу в глаза. И Чарли решает сделать то, чего бы не сделала без верёвки… Одну руку девушка запускает в его волосы, а вторую перемещает на шею. Холодные пальцы дотрагиваются до тёплой коже, и Дин вздрагивает, но ничего не применяет. Он молча наблюдает за ней, смотря, что Чарли всё-таки будет делать дальше. Это всё для верёвки. Наивная. Девушка переводит взгляд на его губы и дотрагивается до них. Робко и неуверенно. Будто всё происходили у неё первый раз в жизни, хотя парня она и правда целовала первый раз в жизни. Очерчивает нижнюю губу, медленно, растягивая удовольствие. Словно такого больше не повторится, словно она не сможет больше дотронуться до его губ с таким спокойствием. Она изучает каждую маленькую рану, которую Дин поставил сам, кусая свои губы до крови. Как и Чарли. У Чарли загорелись в глазах снова эти искорки и появился лёгкий румянец на щеках от такой ситуации. Но она ни в коем разе не жалела. Скорее всего будет так, что девушка пожалеет обо всём завтра, но сегодня Брэдбери будет доделывать всё до конца. Делать всё, что хочет. Раз. Верёвка слабеет. Рассматривает себя в его радужках глаз и ей кажется, что это самое лучшее её отражение. Тут не видно этой грёбаной верёвки. У Дина глаза светло-карие, словно молочный шоколад. А Чарли обожает его, и Винчестер об этом хорошо знает, покупая для неё их и тайно оставляя на тумбочке, когда она в душе. Всё происходили так медленно для них, что Дин не вытерпел и прильнул к её губам. Чарли никогда не позволяла целовать себя. Она всегда доминировала. Два. С грохотом падает на пол. Верёвки. Больше. Нет. Свободно дышать и чувствовать его парфюм. Боже, это самое лучшее наслаждение за всё это время. Когда поцеловал Дин, она не ожидала этого, просто не привыкла к такому. Руки дрожали, а сердце стучало ещё чаще, внизу живота образовался какой-то узел. Чарли испытывала такое, когда целовалась с девушками, но не так. Сейчас это чувство владеет ей полностью, девушка не отдаёт отчёт своим действиям. Дрожащими руками обхватывает его шею и запускает пальцы в волосы. — М-м-м. Она стонет ему в губы, а он самодовольно ухмыляется этой ситуации. Впервые меняет ориентацию девушке. И это так охиренно приятно чувствовать её губы на своих, такие желанные. — Мы тут вам привезли… Сэм застывает на пороге, видя, как Чарли лежит на полу, обнимая за шею Дина, а Винчестер целует её, закрывая спиной. Дин поднял голову, разрывая поцелуй. — Что, прости? Ничего не произошло, будто никто целовались минуту назад, а просто пили чай или играли в карты. Он хотел вызвать смущение у Сэма, чтобы тот наконец-то ушёл, а они продолжили дело. Чарли покраснела, но, с помощью Дина, всё-таки села по-турецки рядом с ним. Взглянув на Винчестера через надоевшую чёлку, которая всё лезла в глаза, она улыбнулась краем губ и стала мять футболку брюнета. От напряжённых ситуаций с ней всегда бывает такое. Дин, усмехнувшись, заправил чёлку Чарли ей за ухо. — Эм-м-м, — Сэм сам не знал, куда деваться. Ему никогда не было так неловко, когда он заставал брата с девушками на ночь. Но ведь девушка — это Чарли, его сестра. — Да, Сэмми? У Дина в глазах плясали маленькие черти. Он ухмылялся и ему вообще было приятно на душе. Боже, столько эмоций давно у него не было. — Что такое, Сэм? — Чарли усмехнулась, подыгрывая Дину. — Что-то произошло? Дин переплел с Чарли пальцы и улыбнулся, посмотрев на неё. Легко и без напряжения, будто так и стоит сделать. А кто сказал, что так не стоит делать? Сэм смотрит с непониманием, думая, что у него опять галлюцинации и просто смотрит на них. — Я вам помешал? Сэм улыбнулся, понимая, что это всё-таки реально. Не стал бы Дин заправлять Чарли чёлку за ухо и с такой нежностью, он так ни к кому не относился из его девушек. Да ещё и брать за руку, он вообще считал это розовыми соплями. — Хочешь правду? — Дин усмехнулся, смотря на брата снизу вверх. Дождавшись ответного кивка, Винчестер встал, помогая встать Чарли: — Чуть-чуть мешаешь. — Прям чуто-очку, — Чарли усмехнулась, встав рядом с Дином и впервые почувствовав какую-то защиту. — А-а, ну ладно. Я пойду тогда. — Нет, Сэм, — Чарли хотела остановить его, объяснив всё, но ей не дал Дин, заткнув её поцелуем и помахав Сэму, чтобы тот наконец ушёл. Чарли растаяла, забыв обо всём и отвечая неуверенно на движения Дина. — Пошли ко мне? Горячее дыхание обдаёт шею и Брэдбери чувствует, что эти «бабочки» заполняли всё у неё. Они даже в голове, не давая думать ни о чём. Кроме Дина. — Смотреть про Гермиону и Гарри? Шёпот в ответ и ухмылка Дина. Они так похожи, только ориентация у них уже разная. — Тебе говорили, что ты вполне сойдёшь за Гермиону… — А ты за Поттера, да? — Я такой же красавчик? Вспоминая слова Чарли о персонаже, победно ухмыляется Дин, что всё-таки он ей нравится. — Нет. Тормозишь точь-в-точь. Хм, 1:0? — посчитав свою фразу победной, сказала Чарли, отойдя на несколько шагов. — Неправда, вообще-то 1:1, — наигранно-обиженно надул Винчестер губы. — Ах да, прошу прощения. Лёгкий поцелуй в щёку, и Винчестер уже целует её, прижав к себе ближе. Ледяные пальцы забрались под её футболку, от чего Чарли вздрогнула и поддалась на встречу Дину. — Пойдём? — Пошли. Хочу с тобой… фильм посмотреть. Усмехнувшись, Чарли устремила взгляд вниз, где ещё валялась верёвка. И ей почему-то стало так тепло на душе, что именно Дин её вытащил из этого, даже не подозревая обо всём. Пнув её легонько под кровать, Чарли победно улыбнулась. Прощай, удушье. (Асфиксия)