***
— А ты умеешь одевать девушек? — влетев к своему другу в покои с мешком за спиной, тут же выпалил Лука. — Я больше люблю их раздевать, — ухмыльнулся Фир, первый ловелас если не всего их баронства, то этого замка точно. — Ну так на это ума особо не требуется! — огрызнулся парень, заталкивая друга подальше внутрь и закрывая за собой надежно дверь. — У тебя там труп, что ли? — подозрительно спросил Фир, приподнимая черную бровь, и указал подбородком за спину Луке. — Тогда понятно, чего ты такой нервный. А одевать-то его зачем? И так закопаем. — Если бы труп, — вздохнул Лука и напряженно осмотрелся. Лишь только когда их ма-а-аленькой тайне ничего не угрожало, парень высыпал на кровать содержимое своего мешка. — Так что одевать придется не его, а меня. Вот ты, например, знаешь, как эти крючочки друг за друга цеплять? — он достал полоску ткани с двумя чашечками. Потом продемонстрировал полосу пошире, с множеством ленточек по краям: — А это как завязывать? — Лу, ты меня пугаешь, — у Фира промелькнула мысль, что труп, похоже, был не самым плохим вариантом. Брюнет невольно покосился на дверь и отодвинулся подальше от друга: чего-то пахнуло голубой свежестью. А он с ним еще в баню ходил… — Да тьфу на тебя! — поняв причину внезапного беспокойства, в сердцах сплюнул невинно обвиненный. Он тут доброе дело пытается сделать, а его в отряд кукарекнутых записывают! — Ладно, чего ты, не кипятись. Сейчас разберемся, — тут же поспешил успокоить его Фир. Однако задом поворачиваться не торопился: мало ли что… Сами разобраться они не смогли. Пришлось, скрепя сердце и засунув поглубже гордость, звать старшую сестру Фира, что всегда покрывала их шалости. Бюстгальтер с горем пополам был надет и нашпигован ватой из матраца, как утка на праздник; свои панталоны снимать Лу отказался из-за боязни растрясти достоинство; корсет тоже затянули, хотя парень пару раз грозился выплюнуть кишки, если его сейчас не отпустят. С платьем проблем после этого уже не возникло. А вот с прической… Но и тут Сера пришла на помощь: она увлекла Лу в свою комнату, откуда выпустила лишь через час. Ровно через такое количество времени в дверной косяк Фира застенчиво постучались, заставив парня обратить на себя внимание. — Кхм… — озадаченно выдавил из себя Фир, когда молчание не то, что затянулось, а просто встало. — Что, плохо получилось? — тонко пропищала (корсет давил так, что гордо басить мужским голосом было чревато сломанными ребрами) изящная блондинка, хлопая отчего-то особенно большими сейчас карими глазами, в которых, казалось, можно было прочитать все ее мысли. И сейчас они все были зацензурены. — Эм, нет, — поспешил успокоить ее Фир, машинально соблазнительно улыбаясь (за что мысленно дал себе между ног, чтобы отбить обманутую мужскую сучность: это же его друг! И под длинным белым платьем его ждут не только стройные ножки — но и член, который сложно не заметить!). Шумно сглотнув, брюнет продолжил: — Я бы даже сказал, что так хорошо, что даже плохо: не знай я о подъюбочных сюрпризах, уже пригласил бы тебя полюбоваться звездами с балкона моих покоев. Остается надеяться, что у нашего короля только кровь голубая, а ориентация нормальная: а то ты ему вместо хитрого обломного плана себя, перевязанного красным бантиком (Лука автоматически потеребил пальцами бант на талии) на блюдечке с голубой каемочкой поднесешь! — Не переживай, все продуманно! — отмахнулся Лу, кокетливо накручивая на палец золотую прядь, свободно выпущенную из замысловатой прически. — Неужели, тебя ничего не волнует? — удивился Фир. Он бы не смог так хладнокровно подкладывать свинью (точнее, кабана) своему королю. — Конечно, волнует! — ответил Лука. И понизив голос, доверительно поведал, сжимая обеими руками груди: — Этот корсет та-а-ак жмет! Фир, автоматически уставившийся на ватные прелести, покраснел и посочувствовал королю, которому такая красотка достанется. Остается надеяться, что после этой ночи юный государь не станет во цвете лет импотентом.***
В сопровождении стражников замка, так и не заподозривших подмену, Лу застыл перед дверями покоев, выделенных королю. Сердце отчего-то билось так, что, казалось, его сдерживал лишь корсет. Впрочем, этот корсет также заставлял его сердце страстно вжиматься в легкие, что, в свою очередь, пылко обнимали желудок — парень, конечно, был рад их тесным связям, но был бы рад больше, если б его перестало так отчаянно мутить: то ли от физических страстей, то ли от душевных волнений. Жениха — теперь уже мужа — Лики он предупредил: тот радостно пообещал ее никуда не пускать и руку благодарно пожал: правда, тоже как-то странно косясь на столь оригинального защитника девичьей чести. Но Луке было все равно: пусть считают, кем хотят, но он не даст сорвать цветок своей нежной сестренки какому-то мужлану, что с удовольствием протопчется по клумбе, не снимая грязных сапог! С таким решительным настроем, едва подавив порыв издать воинственный клич для поднятия своего боевого духа и опускания приподнятого настроения врага, Лу кротко постучал в дверь. — Входи, — даже приглушенный дверью, этот голос все равно звучал сильным и властным. Впервые в голову Лу постучалась мысль: зад-то он спасет, если — точнее, когда — все вскроется, а вот не станет ли он короче на голову? Но, в любом случае, отступать уже было поздно: куда ты денешься, когда бабой оденешься? С такими мыслями Лука плавно вошел в комнату, изящно покачивая бедрами… точнее, хотел войти: из-за рьяных раскачиваний тело повело в одну сторону, юбок неожиданно оказалось слишком много — и почему-то под ногами; потом еще и порог коварно подвернулся… Короче, появление и правда было эффектным: изящная красотка белой лебедушкой спланировала на колени, проехалась пару метров и остановилась прямо возле ног короля, прижавшись щекой к его колену. — Кхм, можно не так покорно прямо с порога, но я не против, — длительным молчанием отдав должное неожиданному приветствию, произнес Рирдан. Не дождавшись никакой реакции, парень наклонился и поднял молчаливую красавицу на руки. Лу бы непременно воспрепятствовал, дал бы пяткой в нос — нашли тут бабу на руках таскать! Ну да, он сейчас за сестру, но это не оправдание! Но сейчас он и сам был не уверен, что ноги его удержат; а второй раз падать на колени и бить челом он не горел желанием. Впрочем, не против он был ровно до тех пор, пока не понял, куда его несут. — Эм, а что это вы собираетесь делать? — невинно поинтересовался он, когда король усадил его на большую мягкую кровать и принялся развязывать бант на талии. От удивления король отстранился, и Лу смог впервые рассмотреть его как следует: в холодных голубых глазах явно светился ум, тяжелая челюсть с квадратным подбородком выдавала упрямство своего хозяина, но губы были чуть пухлые, мягкие. И каштановые волосы, пушистой волной обрамляющие красивое лицо, также не придавали суровости юному королю, уже успевшему прослыть весьма жестким правителем. — Раздеваю тебя, — удивился король. — А зачем? — с еще большей подозрительностью поинтересовался Лу. В его мыслях король должен был сразу сказать «Мы с тобой одного пола: ты и я!» и отпустить. Узнать пол он должен был, верно, увидев сквозь платье: то, что он будет накладывать на его выпуклые части свои руки, Лука явно не предполагал. Рирдан тяжело вздохнул: так и знал, что «право первой ночи» — тот еще геморрой! Но советники в один голос твердили, что только соблюдение старых обычаев заставит народ признать его власть, так что королю пришлось согласиться. За что он сейчас себя и проклинал. Еще раз смерив зажавшуюся девушку взглядом, парень сделал поправку на девственность и незнание и принялся объяснять: — Чтобы разделить с тобой ложе. Просто расслабься и ничего не бойся: я буду с тобой нежен. Ага, как же, так Лу ему и поверил: знать вообще пиз… неправду глаголет, как дышит. Особенно, если что-то хочет от юной девы. Что ж, Лу тоже мог сейчас быть нежным: нежно дать лбом в нос, затем коленом в пах, а после нежно и ласково сжать эту заманчивую шею. Пока парень представлял, как гордо поставит ногу на грудь поверженного вражины, тот приспустил платье с его плеча, прильнул губами к белоснежной коже, одновременно второй рукой осторожно задирая подол. Почувствовав столь активное наступление на границы приличия, Лука застыл. Только не сорваться, не сорваться! «Давай, соберись, Лу, ты должен быть мужиком! — яростно убеждал себя парень. — Суровым мужиком со стальными яйцами, ты можешь грызть железо, не морщась, и медведя валить голыми руками. И конечно же сможешь немного потерпеть домогательства другого парня!» Но тут король, видно, решил, что пора перестать мяться на пороге и решил нащупать ручку двери во врата рая: невесомо мазнул пальцами по внутренней стороне бедра и возложил ладонь на девичье сокровище. Но нащупав там слишком большое богатство, резко отшатнулся. И вовремя: нога в туфле уже совершила выпад, целя в ценное для будущего страны место — и лишь немного ошиблась с направлением. — Под юбкой не ищите — и по достоинству не обрящете, — вместо раболепных извинений огрызнулся возмущенно покрасневший от столь бесстыдного действа парень. Вот правильно, что он сестру сюда не пустил! Король же смотрел на него глазами величиной с золотой пятак с собственным профилем. Нет, он еще когда на совсем не женские панталоны наткнулся пальцами, заподозрил неладное, но подумал, что это тут мода такая… Но вот обнаруженное потом мода не объясняла. А значит: — Ты парень? — Нет, член для красоты ношу, он просто подходит под это платье! — от возмущения и нервозности Лука даже вскочил. Не так он представлял себе этот разговор, ох, не так! Остается только надеяться, что, прежде чем отправить его в темницу, король разрешит переодеться… — Так что сами видите, ничего у вас не получится. Разрешите мне идти? — прикинувшись блондинкой, поинтересовался парень у Рирдана, нервно заламывая руки. Король в ответ задумчиво смерил его с головы до ног — и обратно. И его взгляд после завершения пути парню совсем не понравился. — Ну почему же? Ты же ведь девственник? — дождавшись машинального кивка, король продолжил, словно не сомневаясь в ответе: — Так что свое право первой ночи я точно получу. — Стоп. Что?! — это то, что Лука позволил себе произнести вслух. В мыслях же он удивился так, как в присутствии детей, женщин и венцезадых особ удивляться не положено. — Нет, мы так не договаривались! — Договаривались-не договаривались, какая разница? — не вставая, король схватил свой подарочек с сюрпризом и притянул ближе: — Сам ко мне пришел, так что на сегодняшнюю ночь ты — моя движимая собственность. И только в моей воле эту собственность двигать, — Рирдан внезапно перекинул Лу через колено в весьма компроментирующую позу, — или нагибать. Не успел парень опомниться от столь резких перемещений в пространстве, как снизу, за исключением туфель, был уже гол, как сокол: единственный предмет мужского гардероба король шустро снял. В этот момент Лу пожалел, что не отыскал пояс верности: приятно было бы этому хлыщу сейчас показать, что у него ничего не выйдет и не войдет. Кружева царапнули голый зад, когда платье задирали вверх, потом юбки опустились на голову, и стало уютно, темно и тепло. Но не безопасно: нежно-лелеемая часть тела сейчас торчала снаружи, и к ней явно активно пристраивались. Почувствовав прикосновения чужих, отчего-то мокрых пальцев, там, куда никогда не светило солнце, и где никому никогда не светило добраться и уйти невредимым, Лука затрепыхался возмущенной рыбой, которой нежданно-негаданно засадили под жабры. Нет уж, себе засадить он не позволит! На упругие ягодицы со всего размаху опустилась ладонь. Прочувствовав половинкой каждую драгоценную печатку, Лу резко дернулся и тонко выматерился: корсет все еще был на нем (лучше бы король его снял вместо трусов!), а поощрить этого царствующего кобеля словесно было нужно. — Но-но, разве так нужно вести себя юной даме? — мягко пожурил его Рирдан, оглаживая покрасневшую половинку. — Я тебе дам даму! — пропыхтел Лука, от злости решив перейти на «ты»: сложно оскорблять кого-то, если обращаться к нему почтительно. Согласитесь, «Государь, вы — мудак!» звучит глупо. — Мне нравится твой настрой, — хмыкнул король и снова совершил подлый переворот: перекинул парня со своих колен на кровать, и с живота на спину. Расположившись между не успевших плотно сомкнуться ног, Рирдан решил осмотреться. Его сегодняшний подарочек выглядел волнующе: карие глаза блестели совсем не женской кротостью; вата из лифчика давно выпала, и голая, несомненно, мужская, грудь сейчас яростно вздымалась, заманчиво смотрясь в обрамлении кружевного корсета; стройные ноги, облаченные в чулки и туфли с кокетливыми бантиками, были разведены; длинная белая юбка с подъюбником задралась вверх, нисколько не скрывая лежащий на ноге аккуратный член. — А так даже интереснее, — признался король больше сам себе. — Волнительно… — А ты, государь, извращенец, — саркастично заметил Лука, злясь от собственной неловкости и унижения. Стыд и срам, стыд и срам… — О, ты еще не знаешь, какой, — Рирдан соблазнительно ухмыльнулся краем губ, его рука легла на то место, которое Лука уже много лет от служанок и знатных-всем-дам бдительно охранял, и стала сделать с ним такое, что парень и сам себе-то делать постыдился бы. Но больше всего сейчас его стыдило то, что одной его части, видимо, мстящей за долгие годы на голодном пайке из редкого передергивания по утрам, происходящее очень даже нравилось. Заметно нравилось. — Правильно, в присутствии короля всем нужно вставать, — не прекращая откровенных ласк, довольно протянул Рирдан. — И отдавать честь, — съязвил на это Лу. — Отдашь, отдашь, еще успеешь, — усмехнулся парень и принялся активнее двигать рукой, плотнее прижимая пальцы с перстнями. На секунду Луку посетила мысль, что его член еще никто таким количеством золота не полировал. И вряд ли будет. Но ее быстро вытеснила мысль другая: — Это право первой дрочи какое-то! — А что, тебя так раньше никто не ласкал? — удивился король и замедлил движения. — И вот так? — он обвел сочащуюся смазкой красную головку большим пальцем, немного надавливая на уретру. Лу сипло и беспомощно выдохнул. — И так? — на этот раз Рирдан взял в руку его мошонку и начал медленно перебирать в руке яички, мягко поглаживая. Лука готов был плакать, молиться и материться одновременно. Еще больше только хотелось бить челом в государев нос — единственное, до чего было реально дотянуться. — Да, да, и даже так! — так и не решившись на нападение, вскрикнул Лука. — И зад мой тоже никто не трогал — давай так оставим, он ничего не имеет против аскетичного образа жизни! Прекратив ласки, король склонился, нависнув дамокловым мечом фаллической формы прямо над замершим Лу: — Дерзкий мальчишка, — тягуче произнес он, словно покатал эти два слова на языке и страстно выдохнул. Лука в очередной раз вздрогнул, когда горячее дыхание опустилось на его пересохшие губы. — Ты же сам этого хотел, когда шел сюда вместо своей сестры? Ничего, я научу тебя, что благими намерениями вымощена дорога в зад. Парень предпочел бы отказаться от столь экстравагантного провожатого, но тот был слишком уверен и настойчив. И, к тому же, у него же численный перевес! И это Лу сейчас не стражников имел в виду, а нечто пониже и поближе, что просто невозможно было не заметить, когда король лишь приспустил свои штаны, не снимая полностью: видимо, решил поддержать свою «даму» и тоже остаться в одежде. — Если сдашься по-хорошему и расслабишься, я, как и обещал, постараюсь быть нежнее, — сделал последнее предупреждение Рирдан. Все-таки он давал присягу, обещал, что не будет заставлять страдать своих подданных. — Могу показать вам белый фак, ваше величество, — тоном, мало походящим на смиренный, оборвал мирные переговоры парень, теперь уже стоически перенося еще один шлепок за дерзость. Однако когда в его задний вход стал медленно, преодолевая анальное напряжение, протискиваться член, Лука не выдержал и сдавленно застонал в голос, болезненно извиваясь всем телом. Но тут же до боли сжал зубами губу: он защищает сестру, он мужчина — и должен переносить страдания и пытки стоически! — Какой же… ты… тесный… — довольно прошептал король, до упора погружаясь в жаркую глубину, почти удушающе стискивающую его член по всей длине. — Какой горячий, — выйдя наполовину и снова вставив обратно, сказал он. — Просто чудо… — Рирдан вцепился пальцами в мясистые бедра дергавшегося паренька, желающего стряхнуть с себя гнет анальной тирании. В отличие от короля, Луке, видимо, как не столь знатному, удовольствия не досталось. Да и что могло быть приятного в том, что его внаглую имели, не спросив ни мнения самого насилуемого (а ему было, что сказать!), ни его ощущений от происходящего, а только хвастаясь своими? Парню даже захотелось совершить переворот — и самому завалить мерзкого короля. Правда, в каком смысле завалить хотелось больше, он пока еще не решил. Король же разошелся не на шутку, активно проникая хлюпающими движениями в когда-то девственный проход, сильнее и быстрее натягивая на себя зажмурившегося и смаргивающего слезы юношу. Горячо, узко, внутри мокро и уже расслаблено, так приятно скользить… Вот бы его еще не материли почти до икоты — и было бы вообще замечательно. Решив оказать поистине королевскую милость, Рирдан вновь царственно возложил длань на самое слабое место этого упрямца. Лишь только стоило пальцам стиснуть влажный член, слабо дрогнувший в знак еще не коматозного удовольствия хозяина, как Лука тут же распахнул свои удивительно большие глаза… чтобы через пару уверенных движений рукой и круговых, оглаживающих изнутри, — членом, откинуться обратно на подушки и беспомощно застонать. Лука медленно сгорал от стыда и ненужного наслаждения. Он-то планировал это перенести, как наказание: стойко, по девизу «Ни звука, ни стона врагу!». Но в итоге зад свыкся с надругательством, временами было даже приятно, когда чужая твердая и такая горячая плоть задевала что-то внутри; а когда его еще и спереди ласкать начали, парень вообще отключился от этого мира, погружаясь в похоть с головой. Заметив, что сопротивление превратилось в наступление, в движения задом навстречу распирающему его органу, король одобрительно погладил пострадавшие от шлепков полужопия, подтянул парня за бедра к себе ближе, немного сменяя угол проникновения, и навалился сверху, активнее дергая тазом. На этом моменте Луке снесло остатки гордости из разряда: «А вот и не кончу!». Орган внутри все давил, давил, давил на какую-то точку, отчего парня всего накрывало жаркой волной, опаляя с яиц до щек — и обратно… А потом чужой член внутри особенно ощутимо вздрогнул, напрягся; в стенки прохода ударила горячая струя, полностью затопив ту самую точку, отчего Луку просто смыло волной чистого и ничем не замутненного, как самый большой бриллиант на руке короля, наслаждения. Из последних сил цепляясь за остатки сознания, парень лихорадочно пытался убедить себя, что это не его эмоции: близнецы же чувствуют друг друга, верно? Это наверняка Лике сейчас так хорошо! Хотя мысль, что это в нем так отдаются ласки другого мужика, тоже радовала как-то мало. Подобный внутренний гомо-конфликт стал последним блюдом сервиза, что так любит матушка: полка обвалилась, и истеричные мысли, словно расписные тарелочки, разлетелись, накрывая его сознание плотной, разбитой на мельчайшие кусочки, пеленой. Лука трусливо отрубился.***
О том, что было предыдущим вечером, парень, конечно, никому не рассказал. Утром он проснулся уже один, кое-как доковылял до своей кровати, стараясь быть никем не замеченным, и пролежал там весь день под предлогом плохого самочувствия. О да, состояние несидения от заебания в заднице явно это самочувствие не улучшало. Лука даже сумел немного вздремнуть, прежде чем в его дверь постучались. — Сынок, тебе тут просили кое-что передать. И у меня много вопросов. Сдавленно прошипев нечто отдающее неуважением к покойной королевской чете, что воспроизвела эту неприятность на его зад, Лука поднялся и открыл дверь. Хотя последняя фраза матери была способна отбить это желание и у здорового человека. — Что передать? — Вот, — без лишних слов женщина сгрузила ему в руки кучу бархатной золотой ткани с дорогой вышивкой. Неприлично дорогой даже на вид. — Что это? От кого это? — парень догадывался, но в душе теплилась надежда, что это просто ошибка. — Это платье, — хмыкнула женщина. — Король сегодня прислал. — Хорошо, я передам его сестре, — быстро протараторил Лу и поспешил скрыться внутри комнаты. — Нет, оно твое, — еще более безмятежным голосом произнесла мать, и Лука испуганно вжал голову в плечи. Сейчас он предпочел бы снова еще раз оказаться наедине с королем, чем тут, с матерью. — А еще он просил передать, что сегодня опять приезжает на свадьбу: представляешь, твой дядя Карл неожиданно снова решил жениться! — Рад за него, — нервно хохотнул Лу, прикидывая, не смягчит ли платье падение, если он выпрыгнет в окно. — Сын, нам предстоит серьезный разговор, — припечатала его женщина. И серьезно добавила: — Но только после того, как ты примеришь платье: под него же надо еще украшения подобрать. Скатившись по стене на ослабших ногах, Лука уткнулся носом в злополучный подарочек. Кажется, Рирдан Второй Голубой тоже любит преподносить сюрпризы…