Как же все-таки причудливо тасует свою карточную колоду прекрасная вдохновенная психопатка, которую обычно называют «судьбой». © Макс Фрай
Вечерний воздух наполнял всё вокруг. Солнце, забирая последние лучи медового света заката, уносило с собой остатки дня, уступая место мгле. Проснулись кузнечики, которые всё ожидали, когда настанет тишина, чтобы перебить её своим стрекотом. Казалось, они соревнуются с ней, и когда неожиданно замолкают, чтобы перепрыгнуть на соседнюю травинку, они подбираются повыше, и с новой силой начинают стрекотать, как бы говоря: «Вот, как я умею, а ты так не можешь!». Тогда, весь холм, на котором стоит одинокий ветхий и полуразваленный старый замок, обретает свою мелодию. Холм словно общается с кем-то, то и дело передавая слова в копошении и щебете ночных птиц, которые свили гнёзда прямо под остатками крыши, маленькими прыткими ящерицами, которые по неосторожности, проползая, заденут пару травинок, и сиянием светлячков. Этого никто не замечал, кроме юной леди Аоко, которая приходила на этот холм каждый вечер и, садясь на шаткую лавочку, зажигала фонарь, открывая книгу. Она наблюдала, как в фитиле полыхает огонь, словно он тянулся на волю, пытаясь сбежать из-под стекла, но Накамори знала, что это тщетно. Фонарь ей напоминал её саму, вот только девушка сама того не замечала, как медленно растапливает стекло, хотя в отличии, от свечи, она не потухнет, узнав какой мир за стеклянным барьером. — Ты снова тут! — послышался голос откуда-то сверху. Там, на остатках каменной стены сидел белый силуэт. Увидев его, Аоко сжала книгу, пытаясь успокоить сердцебиение, которое заметно участилось, стоило только силуэту появиться. Накамори ещё не знала, что именно он поможет ей разрушить стеклянный барьер…***
Десять лет назад
— Аоко-чан! Ты куда? — детский смех разносился над зелёном холмом, утопая в звуках цикад и уносясь летним ветром куда-то далеко вниз. — Я хочу посмотреть на тот домик, он выглядит заброшенным, тебе не интересно, что там? — отвечала маленькая графиня, наплевав на то, что она в платье и розовых, кремовых туфельках. — Матушка ругаться будет, — бурчал мальчик, поспевая за подругой. — Да брось, Кайто! Почему ты всегда такой трус? Ты мог бы быть прекрасным фокусником… — Ага! И быть шутом при дворе королевы?! Вот ещё! К тому же, наши родители говорили, что когда мы вырастем, то поженимся! — гордо крикнул он и упал, схватившись за траву. — А ты сам-то этого хочешь? — спросила Накамори, добравшись до вершины холма и протягивая Кайто руку, помогая ему забраться. — Ну… Об этом ещё рано спрашивать… — бубнил мальчик. — Ладно, вернёмся к этому через десять лет, так пойдёт? Мама всегда говорила, что любовь просыпается через десять лет! — она захихикала и потянула друга к заброшенному замку. Место нагоняло мрачность своими высокими каменными стенами, обросшими зеленью, словно он был когда-то величественным замком, какого ни будь короля. — Пошли? — спросила графиня. — Ну… Хорошо, — неуверенно промямлил Куроба. — Ты первый! — как бы издеваясь, толкнула его вперёд Аоко. — Вечно ты так… — юному, семилетнему графу ничего не оставалось, кроме того, как сделать первый шаг в холодную и одинокую темноту. В ту минуту Куроба почувствовал, как его схватили за руку, но прежде, чем он исчез в старом замке, а двери закрылись, Кайто успел повернуться и увидеть полные ужаса глаза Накамори, которые он запомнил навсегда. Прозвучал грохот, и каменные ставни закрылись, девочка осталась на холме одна. Аоко бросилась со слезами на дверь, она целый час кричала, била кулаками и рыдала, но ответом ей была лишь тишина. Когда девочка вернулась в слезах домой и рассказала историю отцу, он лишь обнял её, с горечью прижав к себе: — Аоко, тебе лучше забыть о Кайто, его уже ничего не вернёт, его забрал Кукольник — ужасный вор, говорят, он забирает людей и делает из них кукол… В этот старый замок даже стражи не суются. Тогда девочку постиг ужас, но она продолжала приходить на холм и часами сидеть рядом с замком, вслушиваясь в тишину. От таких действий поползли слухи, и мало кто предпочёл с ней общаться, все считали её невестой кукольника…***
Тёмная ночь окутывала всё королевство, заставляя жителей выходить на улицу и наслаждаться прохладным вечером, после жаркого, летнего дня. — Смотри, невеста Кукольника сидит, ждёт его. — Да ты что?! Ужас какой! — перешёптывались, проходившие мимо холма, дамы, наблюдая, как женский силуэт в жёлтом платье и белой широкой шляпе сидит на скамейке рядом с замком и, не произнося и звука, читает книгу. Аоко, переворачивая очередную страницу, всё думала о нём, вспоминая тот самый день, когда он исчез, как вдруг заслышался шорох. Подняв голову, графиня увидела, как на разваленной стене замка сидит белый силуэт, смотря куда-то вдаль. Незнакомец заметил девушку и, вздрогнув, неожиданно усмехнулся: — И что такая прекрасная дама делает тут в одиночестве? — нахально спросил этот странный парень. — Читаю, отдаваясь воспоминаниям, — Аоко не видела смысла скрывать от него причины своего пребывания здесь. — Но вы же ещё молоды, — заметил силуэт. — Даме вашего возраста не пристало сидеть этим прекрасным вечером в одиночестве! — Я уже привыкла, так как делаю это на протяжении десяти лет… Возникла тишина, и вдруг незнакомец тяжело вздохнул: — Если бы я решил выйти раньше, то вы бы не сидели в одиночестве все эти годы. — Вы бы мне ничем не помогли! — отрицала Накамори. — Ну, почему же? — силуэт спрыгнул со стены и подошёл ближе к скамейке, садясь рядом. — Я бы составил вам компанию! Графиня могла разглядеть этого чудака поближе, а именно его белоснежный цилиндр, который был потёрт в некоторых местах, с двумя картами в виде тузов, которые были закреплены булавкой. Человек этот был сплошь белый, словно снеговик, но в тоже время элегантен, как будто белоснежный лис. Луна осветила лицо незнакомца, показывая его хитрый взгляд глаз цвета индиго из-под монокля. Несмотря на всё это, он был молод, практически одного возраста с Аоко. Он очень сильно напоминал ей Кайто, поэтому, опустив взгляд, она пыталась не глядеть на него, чтобы не возвратить ту боль, которую уняла ещё десять лет назад. — Что с вами? — поинтересовался парень, увидев, что девушка не смотрит на него. — Ничего, просто вы напомнили мне кое-кого, кстати, вы случаем не Кукольник? — поинтересовалась Накамори, скорее ради того, чтобы поддержать беседу. — Да, вы правы, госпожа, я — Кукольник, — с лёгкостью ответил, не скрывая, парень. — И моя жизнь навечно связана нитями, я буду всегда создавать кукол. Аоко пронзил ужас, она не знала, что делать, как быть и что именно сказать, поэтому неожиданно выдала: — А можно спросить, как ваше имя? Кукольник вздрогнул: — У меня никогда никто не спрашивал имени, но я отвечу, если узнаю ваше… — Накамори Аоко, — произнесла робко графиня, заставляя Кукольника усмехнуться: — Тогда для вас я останусь просто Кукольником. — Как это подло с вашей стороны! — возмутилась Накамори, возвращаясь возмущённо к чтению. Она не хотела с ним говорить. — Вы так обидчивы, — подметил он. — А вы слишком хитры, — не смотря на него, буркнула графиня. — Это для меня комплимент, — заулыбался вор. — Я польщён. — Знаете что?!.. — Накамори в очередной раз оторвалась от книги и взглянула на собеседника и тут же утонула в его сияющих глазах. — Я… — Вы, что? — Как бы досадить ей, спросил он. Она закрыла книгу, отложив её в сторону, и оторвала от Кукольника взгляд, направляя его разглядывать вид с холма. Маленькие домики, тропинки и узенькие улочки, а дальше зелёная стена леса, которая величественно возвышалась вдалеке. — Нет, — улыбнулась своим словам Накамори, как бы чувствуя облегчения от такой простой истины, которую только, что осознала. — Я вначале подумала, что вы мой старый исчезнувший друг, который пропал десять лет назад в этом замке, но нет, он был не так нахален и хитёр, как вы… — её сердце вошло в привычный ритм и успокоилось. — Всё-таки, он погиб. — Вас это успокаивает? — Возможно, — не стала отрицать она. — Всё-таки я полная дура, приходила десять лет и сидела тут, ожидая какого-то чуда! Я и правда сошла с ума! Люди правы на мой счёт, я потратила десять лет впустую… — И что же вы собираетесь делать? — спросил вор. — Начать жить, — не задумываясь, ответила она. — Поговорю с отцом, извинюсь перед ним и начну всё заново. — Будете целыми днями отдаваться отдохновению! — воскликнул неожиданно Кукольник. — Играть на фортепиано, посещать балы, слушать стихи и смотреть на дуэли, читать, говорить на французском, и всё в этом духе! Прекрасно! А потом выйти за муж, за какого-нибудь богатого графа по велению отца и нарожать ему пять детей, состарится и умереть! Знать до самой смерти, что муж изменяет тебе с молоденькой дамой, да и самой, пока он не видит, строить глазки на балах красивым мужчинам, этого вы хотите? Всё это звучало так, словно парень продолжал насмехаться над ней, но на самом деле Кукольник не боялся насмехаться над жизнью. — И что в этом такого? Так все живут, — робко ответила она. — Значит, и я буду жить, — нехотя ответила Аоко. — В этом то и дело, — тяжело вздохнул её собеседник. — Все просто не знают, как правильно жить, прикрываясь полотном роскоши, не замечая, что сами творят. Все носят оковы, в которые самостоятельно себя заключают, а тех, кто пытается их сбросить, начинают презирать, это было всегда и везде, от этого просто не убежать, — пояснил он. — И что мне делать, чтобы начать по-настоящему жить? — тихо поинтересовалась Аоко. Глаза вора загорелись, и он тепло улыбнулся ей: — Ну, для начала, давай перейдём на «ты», — подмигнул Кайто ей. После этого разговора девушка продолжила под вечер ходить на холм и беседовать с ним. Со временем Аоко поняла, что все эти сплетни на счёт Кукольника чистая ложь, которую сочинил, какой-нибудь скучающий человек и пустил её ради смеха. Сам, поди, уже забыл, что первоисточником был он сам. Девушка всё-таки извинилась перед отцом и впервые увидела, какое облегчение испытал он, узнав, что с его дочкой всё в полном порядке, просто любит гулять около холма, так пусть гуляет, большая уже. И казалось, что жизнь начала входить в своё русло. Накамори особо не задумывалась о будущем дорожа всеми встречами, которые провела с Кукольником, и плевать если её продолжат называть его невестой. Люди просто не знали, какое счастья обрела Аоко, постепенно забывая о том случае, который произошёл десять лет назад… В один такой из дней было пасмурно. Собрав корзинку для пикника, Накамори направилась к замку, предчувствуя очередную встречу. Она совсем не обращала внимания на погоду, поскольку то время, которое она проведёт с Кукольником бесценно. Забравшись туда и присев на лавочку, девушка начала ждать. Опасно прогремел гром, заставляя ласточек закричать с новой силой, и разлететься в разные стороны, подобно ветру укрываясь под крышами домов и деревьев. — Ух, ты и сейчас пришла? — воскликнул сзади, уже такой знакомый голос. Парень, держа под мышкой старую прозрачную клеёнку и пару палок, вышел из развалин. — Ты и правда, ненормальная, — заключил он, подходя ближе. Аоко не ответила, с интересом наблюдая за Кукольником. — Мне будет довольно проблематично сделать всё то, что я задумал, будучи в цилиндре, так что я лучше его сниму. Обещай не проболтаться. Если люди узнают, что кукольник обычный ребёнок, то смеху будет много, а мне важна моя репутация! — и с этими словами он взял край шляпы, и аккуратно её снял, освобождая растрёпанные каштановые волосы, и снимая монокль. Всё это он доверил молодой графине, которая потеряла дар речи, разглядывая его профиль. Было удивительно то, что его характер очень соответствовал его образу. Он всем видом показывал, что ему плевать на всё с высокой колокольни, и уж тем более на какие-то там манеры и этикет, хотя он не поленился применить его в знакомстве с девушкой, что было уже странно. Аоко вообще не понимала, зачем ему носить цилиндр, если его лицо само о нём говорит. Зачем вообще скрывать такую красоту? Девушка покраснела, поняв, что подумала не совсем то, что по идее должна думать, и быстро отвела от Кукольника взгляд, в мыслях каря себя, за то, что вообще засмотрелась на него. Хотя… Что в этом плохого? Пока она боролась с внутренней собой, Кайто уже закончил и, отойдя, окинул взглядом собственное творение. Вбив четыре длинных палки вокруг скамьи, он нацепил на них клеёнку, делая самодельную прозрачную крышу. — Ну, как? — спросил он Аоко, продолжая разглядывать конструкцию. — А ты уверен, что она выдержит напор воды? — Не знаю, — покачал головой Куроба. — Зависит от того, насколько сильным будет дождь. — Очередное приключение? — спросила Накамори. — Видимо да, в худшем случае, всё упадёт на нас, и мы промокнем, — заулыбался заговорщически Кукольник и присел на лавку рядом с Аоко. Сверкнула молния, и раскаты грома оповестили о своих намерениях громким шумом. — Слушай, — Накамори поставила корзинку между ними и открыла, протягивая сделанный ею сэндвич, Кайто. — Ты ведь делаешь кукол, так? — Я не просто их делаю, я их создаю, вкладывая всю душу в них, — произнёс с набитым ртом парень. — Этому меня когда-то научили… — А каких кукол ты создаёшь? — осторожно начала Накамори, откусывая уголок. — Ты, правда, хочешь знать? — поинтересовался Кукольник и, получив неуверенный кивок со стороны Аоко, продолжил. — В этом нет ничего особенного, почему люди дышат? Вот, так и я создаю кукол, но не постоянно, обычно самой главной куклой Кукольника, эта кукла его невесты. Аоко поперхнулась, и неожиданно пошёл дождь. Капли звонко отскакивали от клеёнки и с шумом падали в траву. — Смотри, всё-таки держит! — восхитился он. — А… Ты уже сделал эту куклу? — поинтересовалась графиня, откашлявшись. — Нет, — коротко ответил парень и неожиданно добавил. — Я её делаю сейчас. Воцарила тишина. Аоко стало неловко, но она всё равно нашла слова и поинтересовалась: — Она красивая? — Очень, — прошептал Куроба, разглядывая сквозь воду, собравшуюся на «крыше», искажённое небо. — Я бы сказал, что красивее человека я в жизни не видел. Он опять замолчал, но ненадолго: — Если тебе интересно, то могу рассказать, ещё об этом обычае. Юная графиня кивнула, на самом деле тут не было и доли чувств, которые она испытывала в данный момент. Смятение, стыд и любопытство слились в такую кашу эмоций, что не один бы человек такого не выдержал. Но воспитание Аоко не позволяло, выпустить всё наружу. У Кукольника есть девушка. От осознания такого кружилась голова, а сердце ныло. Какое ей дело? Но всё-таки, что-то вызывало эту бурю у неё внутри. Ей всё равно. Разве? Тем временем Куроба продолжал: — Выбранная Кукольником девушка, не должна знать о том, что она избранная, — начал он. — Всё держится в секрете, до тех пор, пока Кукольник не закончит работу. Куклу он тоже не должен показывать ей, вообще никаких намёков. От такого расклада дел сердцебиение Накамори участилось, а в животе поселились бабочки. Почему это волновало её? — В результате, когда работа закончена. Кукольник должен подарить куклу избранной невесте и тогда всё зависит от её решения. Всё равно, что предложение сделать. Она может отказаться или согласится. Как-то так. Тишина опять подкралась незаметно сзади и накрыла их обоих одеялом, вот только оно совсем не грело. Аоко почувствовала, как она дрожит и поняла, что пора закругляться: — Я, наверное, пойду, холодает, — произнесла девушка, складывая остатки еды в корзинку и отдавая цилиндр хозяину. — У тебя брат есть? — неожиданно спросил её Куроба. — Вроде нет… А что? — Штаны отца тебе не подойдут, я, конечно, пороюсь в своих вещах, но не факт, что найду твой размер. Юная графиня не понимала, к чему клонит вор. — Мы пойдём воровать яблоки! — провозгласил парень и с улыбкой наблюдал, как на лице Аоко отражается искреннее удивление, непонимание и смятение. Когда девушка пришла домой, уже потемнело, а в окнах горел свет. Отец пришёл пораньше, с чего бы это? Какого же было удивление девушки, когда войдя в парадную, она увидела незнакомого ей парня. Граф нагло располагался в их кресле, изучая книгу, кажется, из их же библиотеки. Он поднял взгляд и приветливо улыбнулся Аоко. — Приятно вас созерцать, — от чистого сердца сказал этот парень, пока девушка пыталась разобраться, что тут происходит. — И вас… — растерялась она. — А… Позвольте поинтересоваться, вы, собственно, кто? — Он, — отец Накамори вышел из соседней комнаты. — Граф Хакуба Сагуру, в его жилах течёт английская кровь, и он твой будущий муж. Сказать, что Аоко была поражена, ничего не сказать. Её сердце замельтешило, не зная, что делать. — Позвольте… — ахнула графиня. — Как же это?.. Я же вас впервые вижу! Неужели вы станете жениться на первой встречной! Как вас там?.. Хакуба? — На самом деле я с вами знаком уже давно, — спокойно пояснил он. — Неужели вы не помните? Десять лет назад, маленького мальчика, который признался вам в любви, но вы его отвергли, сказав, что у вас есть так называемый будущий муж, и где же он сейчас? Аоко было нечего ответить, она и правда тогда так сказала, поскольку в то время Кайто был жив, а сейчас нет. Тогда Сагуру пообещал вернуться из Англии через десять лет и жениться на ней. Чёрт бы побрал всех этих женихов, с их обещаниями! — А если я откажусь? — поинтересовалась графиня, заставив двоих удивлённо на неё взглянуть. — Дорогая! — воскликнул первым её отец. — Где ты такого набралась? Где ты видела, чтобы графиня отказывалась от женитьбы? К двадцати годам все девушки высоких кровей уже за мужем и имеют хорошую семью! Господин Накамори выглядел очень обеспокоенным, заставляя сердце дочери растаять. Аоко ещё раз взглянула на Хакубу и вспомнила, что Куробы больше нет рядом с ней: — Ладно, — решила она. — Когда вы хотите об этом объявить? — Через два дня на балу, — улыбнулся Сагуру. — Ты ни разу не пожалеешь об этом. — Я надеюсь, — упавшим голосом прошептала она, и направилась в свою комнату. Закрывая дверь, она услышала, как отец говорит Хакубе: — Не переживай, она просто слишком растеряна, не стоило сваливать всё на неё сразу, попытайся сблизиться с ней, хорошо? — дверь закрылась, оставляя Аоко наедине. Она почувствовала, как по щеке стекает слеза. Что она творит? Разве она не должна быть счастлива? В последнее время с Аоко происходит, что-то странное… Накамори уселась на кровать и обняла подушку. Ей было больно. Казалось, что вся жизнь треснула на тысячи стеклянных осколков и с дребезгом, словно дождь, искрясь и отражая мир, упало, превращаясь в блестящую пыль. Она хотела рассказать все свои беды кому-нибудь, но все посчитают её сумасшедшей, не желая смотреть на горстку испачканных в земли блестяшек, кроме одного человека. Прозрачно синяя, от лунного света, занавеска, мягко качнулась под ветром, и Аоко заметила, что ночной свет, который отбрасывал белый след с балкона, перегородил силуэт, не менее белый, чем сама луна. У Накамори перехватило дыхание от счастья, и девушка быстрее вышла на балкон, не заставляя ждать гостя. Кукольник, сидя на каменной перекладине, свесил ноги с балкона, и смотрел на звёзды. Он задрал голову так, что белоснежный цилиндр вот-вот должен был упасть, но по каким-то причинам, всё ещё был на голове вора. Графиня тихо подошла сзади и коснулась нежно его спины. Она была вся напряжённой, словно натянутая леска, которая вот-вот порвётся. Кукольник сразу заметил её и с улыбкой повернул голову, отодвигаясь, уступая место Аоко рядом с ним. Стоило, девушке пристроится на каменном заборчике, который ограждал её балкон от сада, она сразу перестала чувствовать себя кем-то высоким. Она была просто она, не было никаких графов и графинь, сейчас были только сладкий запах цветов, свист ночных птиц, тёплый ветерок, стрекот кузнечиков в траве, она и Кукольник, к которому девушка прислонилась плечом. Он не возражал. — Я откопал старые штаны, — с улыбкой сообщил парень, бросая ей на колени хлопчатые мужские штаны. — Я правда должна их надеть? — Не сейчас, — успокоил её вор. — Когда мы пойдём на кражу соседских яблок, надень ещё кепку, и спрячь волосы под неё, надеюсь рубашка у тебя есть. — Есть, — улыбнулась Накамори, и на душе стало сразу, как-то легче. — Я Должна признаться, — вдруг опомнилась она. — Я его видел, — кивнул Кайто. — Хакуба Сагуру. Отличный выбор. Не это хотела услышать она. От таких слов её сердце сжалось, а руки вцепились мёртвой хваткой, сжимая потёртую ткань штанов. — Наверное, — с горечью ответила графиня. — У меня выбора особого нет… — А если бы был? — Смотря кто, — задумалась она. — Вдруг, второй кандидат был бы гораздо ужасней, чем Сагуру? — Тоже верно, — кивнул Кукольник. Вдруг, дверь в комнату Аоко открылась, пропуская свет из коридора, и заставляя графиню быстро развернуться и спрыгнуть с перегородки на пол, а вору в сад, спрятавшись среди кустов роз. — Аоко, ты ещё не спишь? — послышался голос отца. — А? — девушка обеспокоенно спрятала штаны, которые держала в руках, за спину. — Н-нет! Я… Я решила подышать свежим воздухом! Можешь, не беспокоится, всё в полном порядке! — Я просто слышал тут голоса, ты с кем-то говорила? — Ни в коем случае, папа! Я… Я просто… Просто… — она подбирала мысли, пока неожиданно выдала. — Просто совещалась с природой! — Что? — Да! — подхватила тему она. — Знаешь, там как в сказках, там… Ветра, птички, солнце, цветы… Говорят если с ними поболтать, авось, что подскажут! Накамори слышала, как из кустов раздался тихий смех. В этот момент девушка была готова поверить в свою теорию и бросится молиться розам, в которых сидел наглый вор, чтобы те его закололи шипами, лишь бы сидел тихо. — Ясно… — Аоко была, готова поклясться, что отец принял её бред за чистую монету, и уже поставил крест на дочери, как на психически больной. — Сагуру, только, что ушёл. Он хотел пригласить тебя вечером на конную прогулку. — А… Конечно… — кивнула девушка. — Я пойду с ним, куда он хочет… — Хорошо, — кивнул её отец. — Спокойной ночи. — И тебе спокойной ночи! — ответила она и дверь закрылась, а звуки шагов стали затихать. Накамори выдохнула и обернулась на смех Кайто. — Так значит белые, да? — хмыкнул он, вылезая из кустов. Накамори покраснела, поправляя подол платья: — Тебе-то какое дело? — Я просто оценил твой выбор, — хмыкнул с удовольствием Кукольник. Аоко обиженно надула щёки, подобно ребёнку, и отвела взгляд. — Вам не пристало быть грустной, — тихо прошептал парень, и встав на одно колено, нежно коснулся её руки, просунув свою между каменными столбиками в заборчике. Накамори вздрогнула, от такого жеста. — Присядь и пододвинься поближе, я должен извиниться подобающе, — подсказал вор. Она его послушала и когда, девушка присела достаточно близко к от городке, Кайто наконец-то медленно и аккуратно, словно девушка была хрупкой стеклянной розой, поднёс её запястье к своим губам, и нежно коснулся. Накамори покраснела, но подождала, пока лицо Кукольника будет на достаточном расстоянии от её руки, и только тогда отдёрнула, прижав её к груди. — Я!.. — хотела оправдаться графиня, но Кукольника уже не было в саду. Она поднялась и увидела, что где-то вдалеке, по тихим спящим улицам идёт белоснежный элегантный силуэт, а голуби цвета снега, слетаются к нему, что-то бесконечно курлыча, словно нашёптывая, что смогли узнать. А он смеётся и улыбается, зная, что у него ещё много работы. Надо доделать куклу для его избранной. Если бы у Аоко был выбор…***
— И что же я должна делать? — обеспокоенно спросила девушка, поправляя кепку, под которыми прятала густые каштановые волосы. Сейчас графиня была больше похожа на неотёсанного мальчишку из небогатой семьи, в истёртых старых штанах, большой для него рубахе и с босыми ногами, которые были уже полностью перепачканы в земле. Рядом с мальчишкой, стоял парень, в тёмно-зелёном хлопковом кафтане и в чёрных штанах по колено, создавая вид, ветреного человека. Словно он одел, что первое в руки попало, позабыв о носках и сапогах, поскольку тоже стоял босым. Аоко даже вначале его не узнала, но нахальное лицо, горящие глаза и торчащие в разные стороны локоны волос никуда не спрятать, даже если Кукольник, надел кепку, черты его лица сильно выделялись. Хотя возможно так было только для Аоко. — Сейчас мы перемахиваем через забор, срываем яблоки и даём дёру, пока собака нас не поймала! — объяснил парень. — Там ещё и собака?! — с ужасом прошептала графиня. — Я, наверное, не готова… — Ты же сама согласилась жить, — начал успокаивать её Куроба. — Так надо жить на полную катушку! Будет весело, если что, я их отвлеку, а ты пока убежишь, но это в крайних случаях. Аоко неуверенно кивнула. — На счёт три начинаем? — спросил вор, забираясь на забор, и помогая с этим Аоко. — Главное помни, что действовать надо быстро. Со стороны девушки последовал опять кивок. — Раз, — сердцебиение участилось. — Два, — жадный вдох и медленный выдох. — Три! — крикнул Кукольник, и Аоко сама не заметила, как легко спрыгнула с забора и направилась быстрее к яблони. Она не помнила, как резко потянула за ветку и отпустила, давая спелым сочным плодам упасть на землю. Она не знала, как быстро, подхватив всё, что успела, направилась к выходу, совершенно не разбирая дороги. Всё, что она помнила, это как перепугалась, заслышав собачий лай и возмущённые крики хозяина. Девушка помнила, как её за руку схватил вор и, теряя пару яблок, вылетел вместе с ней на волю. Они бежали, не зная, зачем и куда. Но девушка чувствовала такую лёгкость в движениях, когда спину не стягивал тугой корсет, когда ногами чувствуешь мягкую траву, землю и песок, совершенно не задумываясь, какой шаг сделать, а тело обволакивает нежный ветер, который придаёт чувств, словно за спиной девушки раскрылись крылья и она, наконец, почувствовала запах свободы. Такой, какой испытывает птенец, впервые раскрыв крылья потоку ветра. Тогда из грудной клетки вырвался счастливый крик, а тело, прислушиваясь к эмоциям, вскинуло руки и повалилось на мягкую и густую траву, которая, словно матрас, приняла девушку. Аоко засмеялась, и парень улыбнулся, присаживаясь рядом. — Мне ещё никогда так хорошо не было! — закричала Накамори одурманенная счастьем. — Это я и называю жизнью, — усмехнулся вор, протягивая ей яблоко. Послеобеденное солнце разделяло небо пополам, окутывая светом черты деревьев и дорог. Аоко только и оставалось, что смотреть на деревья, небо, облака, траву и вслушиваться в цокот копыт. Её снова посадили в клетку платья, изящных линий и женственности. Она сидела рядом с Хакубой и наблюдала, как он дёргает за поводья. Лошадь тоже носила эти оковы жизни. — Вы находите это занятие скучным? — поинтересовался Сагуру. — Нет, всё просто прекрасно, просто я совершенно не знаю, что делать на таких прогулках, кроме, как созерцать природу. — К примеру, разговаривать, — подсказал молодой граф. — О чём же? Тишина была ответом для Аоко. Мимо проехала телега, хозяин кивнул, здороваясь с парой, они ответили тем же, и больше ничего не произошло, разве, что Сагуру попытался поспорить с ней на тему крестьян, но Накамори не хотелось с ним говорить, и она просто соглашалась со всеми его выводами. Девушка всё ещё помнила, то чувство свободы, которое оставило грустный осадок на ней. — До встречи, послезавтра на балу, — напомнил ей Хакуба, уводя за поводья коня. — До встречи, — ответила Аоко, чувствуя, как сердце сжимается от боли. Она не хотела этого, но кто её спрашивал…***
Следующий день был пасмурным и противным. Аоко никуда не хотелось идти, а просто побыть дома, наблюдая, как капли танцуют свой танец, переплетаясь между друг другом. Но отлёживаться Аоко никто не дал, поскольку приземлившийся на балкон белоснежный голубь, оповестил своим прибытием графиню. Она нехотя встала и подошла к птице, подставляясь под холодные капли. Накамори оторвала прикреплённое письмо от лапки птицы и прочитала:Жду тебя около замка, отказы не принимаются, голубя можешь оставить у себя, отправишь, если что-нибудь случится, я рассчитываю, что ты придёшь! Кукольник
Девушка сжала письмо, чувствуя, как её сердце затрепетало от нетерпения. Надо было идти. Она быстро спрятала птицу, дав ему пару орехов, и наказала, сидеть тихо, и не мельтешить. Голубь оказался очень понятливым и затаился, словно понял человеческую речь, но Накамори уже не думала об этом, она чуть ли не вылетела из дома, не смотря на дождь, забыла взять зонтик. Подставляясь прохладным каплям, она побежала по направлению к холму. Сердце гулко отдавалось в ушах, а дыхание участилось, она уже устала, но какая-то не понятная сила толкала её вперёд, к старому замку, к нему. Графиня тогда успела поймать пару взглядов прохожих, не мудрено, что завтра они пустят пару слухов о ней. Но это было всё неважно, важно было то, что он отправил ей письмо, значит с ним, что-то произошло, что-то серьёзное. Если не так, то он обязательно бы пришёл к ней. Добежав до старого замка, она остановилась прямо перед Кукольником, который её ждал. — Пошли, — кинул он, и открыл тяжёлые ставни ворот, давая девушке увидеть тёмное помещение, в котором просачивался свет от дыр в стенах и крыше. — Прямо туда? — удивилась графиня. — Да, — кивнул он. Накамори неуверенно ступила на каменный пол и вздрогнула, услышав трепетание крыльев голубей, где-то наверху, но проследовала дальше за Кукольником. Их шаги отражались эхом от старых стен, которые уже давно покрылись мхом. Проходя, графиня увидела старый порванный гобелен, пару ветхих книг и много разных тканей, шляп, платьев и костюмов. Парень подошёл к вещи скрытой за старой белой тканью. Вещь едва доставала до его пояса, но когда он сказал: — Накамори Аоко, примешь ли ты мой подарок, ответив на мои чувства? — девушка уже знала, что за ней. Скинув белоснежную вуаль, он открыл свою работу её глазам, заставляя избранную им девушку застыть в изумлении и не понимании. Перед Аоко стояла её кукольная копия: белоснежное фарфоровое лицо, маленькие ручки в тёмно-синих перчатках и красивое нежно-розовое кимоно, блестящие волосы собраны в пучок, а глаза сияют, как алмазы. Впрочем, глаза и правда были драгоценными, как и заколка в волосах в виде цветка и маленькая брошь на поясе. — Я… — растерялась невеста Кукольника. — Можешь не отвечать сейчас, просто знай, что теперь выбор у тебя есть, отправь голубя, как будешь готова ответить мне, — заверил её вор. — Единственное, можешь выполнить мою просьбу вне зависимости от ответа? Молодая графиня кивнула, всё ещё не приходя в себя. — Надень это платье, — он протянул ей, алое кружевное творение. — Если ты успокоишь мою душу и примешь меня, я смогу снять цилиндр. — Жаль, он так тебе шёл, — тихо прошептала Аоко, принимая подарок, заставляя Кукольника улыбнуться. — А в детстве, ты была такой непоседой… — неожиданно добавил Кайто. Аоко лишь понимающе улыбнулась. Она давно догадалась, она это предполагала, а теперь точно знает, что это он, и уже выходя из замка, она знала свой ответ. Вечером девушка отправила голубя, обратно его хозяину. Теперь она сделала выбор, и назад пути не было.***
Красивые платья разных цветов, пёстрые веера и маски, элегантные костюмы, неспешные разговоры и смех. Красивые хрустальные люстры, музыка и высшее общество, всё это окружало Аоко этим вечером. Сама девушка сильно волновалась, поскольку большинство взглядов было приковано именно к ней, ещё бы, она стояла в алом платье, которое подарил ей Куроба и привычно, вела себя отстранёно. Началась новая композиция и мужчины, начали приглашать девушек на танец. К Аоко подошёл Хакуба, склонился в поклоне, приглашая молодую графиню на танец. Она ответила ему, давая парню свою руку, а другую, положив на плечо, и давая партнёру увести её в танец. Девушка поймала пару завистливых взглядов со стороны нескольких дам, но никак не прореагировала на это. Она была словно красивый неприступный цветок, который никому не удастся сорвать. — Тебя, что-то гложет? — поинтересовался английский граф. — Нет, всё в порядке, — беспрестанно ответила Накамори. И тут тяжёлые, большие двери резко отворились, заставляя, время остановится, и всех замереть, обращая взгляд к парадному входу. Музыка затихла, а сердце Аоко гулко ударилось о грудную клетку. Её глаза засияли, стоило молодой графине увидеть стоящий белый элегантный силуэт, сжимавший в чёрных перчатках угольную трость. Накамори наверное везде узнает эти черты лица, ясный взгляд глаз цвета индиго и растрёпанные волосы Кукольника. Сейчас он был без цилиндра, и довольно оскалившись, зажал между рукой и талией трость. Парень подошёл к Аоко, заставив ещё больше взглядов приковать к себе. — Вы не против, если я её украду? — поинтересовался в своей шутливой манере фокусник у Сагару, заставив Аоко выдавить смешок. — Что вы себе позволяете?! — не понимал Хакуба. — Я! — начал провозглашать Куроба. — Куроба Кайто, или просто Кукольник, пришёл забрать графиню Аоко, мою невесту! — ни у кого не осталось слов, а Накамори была просто счастлива. Счастлива впервые, что была невестой Кукольника.Ведь именно это помогло свече выбраться из фитиля, расплавив стеклянный барьер.