Инсайт

Глава 8 Последняя запись в этой книге. Я готов к процедуре, Нарцисса тоже готова. Если инсайт вновь накроет меня, то я смогу понять, что вернулся, когда посмотрю на эти страницы. Бред, но я хочу видеть их, когда всё закончится. Чтобы убедиться, что Нарцисса рядом здесь и сейчас, а не в одном из воспоминаний. Мерлин, помоги нам. Из учетной книги Люциуса Малфоя. *** Инсайты отпускают только через пару часов. Дом всё еще полон гостей: они шатаются по коридорам, что-то записывают, с кем-то говорят через его камин. Большинство Люциус не приглашал, наверняка их вызвали Долиш и Шеклболт. Из сада его привел Сметвик, усадил в кресло, грудью защищал от нападок Аврората, потом от атак Риты Скитер. Как она просочилась в поместье, неизвестно, кто ее вызвал — тем более. Нарцисса всё время держалась рядом. Стоило отдать ей должное: при полном отсутствии воспоминаний она четко выполняла его указания, данные еще утром. Вот и сейчас не отходила ни на шаг, старалась поменьше общаться с незнакомцами, на любой вопрос отвечала, что волнуется за супруга. На нее уже не обращали внимания. Почти никто. Лишь Шеклболт поглядывал напряженно и задумчиво. Интуиция. — Авроры закончили осмотр сада, — говорит Долиш Люциусу. Знакомый холодок пробегает по спине. Люциус судорожно соображает, а все ли концы запрятаны в воду. И достаточно ли глубоко. Не хватало ещё, чтобы авроры нашли в его доме давние следы темной магии. Но авроры не ищут. Искать нечего и некого. Они в очередной раз допрашивают растерянного Сола. Тот снова и снова пересказывает, как всё было, расставляя верные акценты на словах «самооборона», «покушение», «необходимость». В конце концов и его оставляют в покое. — Тонки, я хочу, чтобы гости покинули дом. Домовик шевелит ушами и смотрит неуверенно. Похоже, Люциус говорит слишком громко, потому что все, кто находится в гостиной, поворачиваются в его сторону. — Что ж, думаю, что мистер Малфой прав, — нарушает тишину Сметвик. — Сейчас ему необходим отдых. Я заявляю это как колдомедик. Так что советую всем покинуть поместье как можно быстрее. Сметвика слушаются беспрекословно. Уходят даже авроры, потому что больше здесь искать нечего — показания записаны, информация с волшебной палочки Сола Крокера считана, тело Крэбба отправлено в Мунго, его бывшую жену уже известили. Люциус уверен, что на похороны она не придет. — Что мне делать теперь? — тихо спрашивает Нарцисса, когда в холле закрывается дверь. Минута, две, три, пять… Скрип дверных петель больше не повторяется — ушли все. — Теперь мы должны подготовиться к процедуре. Люциус поднимается с дивана, скидывает с себя какой-то плед — не то Сметвик укрыл, не то домовики постарались. Тонки жмется к стене. — Хозяина просили отдыхать. — Отстань, — морщится Люциус. Усилия Сметвика не пропали даром — сердце больше не болит, в груди глухая пустота. Он шагает в комнату наверху, точно зная, что Нарцисса тенью скользнёт следом, и готовит всё для процедуры. Главное, правильно дозировать и сочетать воспоминания. На всё про всё им потребуется три дня. Три дня непрекращающейся работы — аккуратной, точной, напряженной. Но, если всё получится… Нет. Когда всё получится, Нарцисса станет прежней. — Тонки, подай ужин. Приготовь продукты на три дня — только закуски. Мне будет нужна помощь всех домовиков поместья. Вы знаете, что делать. — Хозяин? — Работай! Тонки исчезает с хлопком, а Люциус очищает думосбор и вынимает из стола учетную книгу. Здесь есть всё, что ему нужно, здесь перечислены, пронумерованы и категорированы все сохраненные для Нарциссы флаконы. И наконец, именно здесь прописана последовательность, с которой следует добавлять воспоминания в думосбор. Страницы книги исписаны стрелками и схемами, исчерчены зарисовками, исполосованы пером до неузнаваемости, но для Люциуса каждый виток в схеме знаком. Он не боится запутаться, потому что много раз представлял себе эту процедуру. Он долго готовился — и вот день настал. — Это думосбор. Ты сядешь в кресло, опустишь лицо в думосбор и так проведешь почти три дня. Мы будем делать перерывы, но все это время ты будешь под Империусом. Заклинание защитит тебя. Так будет лучше. Ты слышишь? — Получается невнятно, сбивчиво, но Люциус надеется, что она поймет. Нарцисса слушает внимательно и едва заметно улыбается. Улыбка выходит растерянной. — Как скажешь. Что ж… Люциусу требуется еще три часа для того, чтобы поесть и накормить Нарциссу, уложить ее спать, а самому подготовить первые флаконы, составить их в десять одинаковых штативов. Остальные будут подавать домовики. Они тоже волнуются. Трясутся, шепчутся. Наверняка что-то напутают, но довериться кому-то еще он не может. Люциус все еще не уверен, что процедура законна. Не говоря уже об использовании Империуса. Даже в благих целях оно остается непростительным заклинанием и бесплатным билетом в Азкабан. Люциус начинает, когда домовикам розданы все указания. Он боится медлить, потому что знает: стоит дать себе время на лишние мысли, и его вновь накроют инсайты. Этого допускать нельзя. Нарцисса просыпается и устраивается в кресле. В ее руках думосбор, и она собирается заглянуть в него, но Люциус успевает ее остановить. Он касается кончиком пальца ее подбородка и смотрит в глаза. В них спокойствие и пустота. Как же он хочет увидеть нечто большее. — Я обещал вернуть тебя, помнишь? Нарцисса кивает. Будто и правда помнит. — Я верну. Всё получится. Люциус целует ее сухие губы — неспешно, мягко, и понимает, что успел позабыть их вкус. Может, эти шесть лет сломали его достаточно для того, чтобы наконец сделать ее счастливой? — До встречи в нашем мире, Нарцисса, — шепчет он. Несколько капель праймера — того воспоминания, что удалось получить от Крэбба. Следом на очереди детство Нарциссы — всё, что он услышал от Андромеды о ее рождении, целый штатив детских игр, озорства и хулиганства в доме Блэков… А дальше больше, больше и больше. Маятник качается. Часы в прихожей бьют трижды. Скоро встанет солнце. *** …Две страницы до конца. Он укладывается на неудобную софу, чтобы немного подремать, Нарцисса давно уснула. Она выглядит бледной, волосы слиплись от пота — очередное мокрое полотенце улетает на пол — домовики уберут, Люциусу не до этого. Первое время он пытался переодевать ее, потом стал заворачивать в простыни — так было проще. Не хватало еще, чтобы она подхватила простуду. Всего две страницы — и он сможет снять Империус, чтобы узнать, получилось или… Про «или» он не хочет даже думать. Инсайты приходят каждый раз, когда он закрывает глаза и хоть на минуту расслабляется. Люциус не спит, глаза слезятся, в горле пересыхает. Тело отдыхает, но мозг — нет, он постоянно работает, переваривает тонны информации, сотни чужих воспоминаний. Кажется, он состарится еще быстрее, чем предполагал. — Мама, я держусь на метле! Смотри! Я сама держусь на метле! — Вы нарушили закон, мистер Беркс, вы должны понести наказание… — Только сегодня кружка зеленого чая с вересковым медом в подарок каждому выпускнику Хогвартса! Загляните в чайную! — Не убивай его. — А какой у нас есть выбор? — Эта палочка прекрасно подойдет вам, маленькая мисс. Я чувствую это… Люциус приходит в себя через пару часов. Домовики убрали полотенца, думосбор стоит на столе, Нарцисса проснулась и ужинает, уставившись невидящим взглядом в темноту. Империус действует, но с каждым новым воспоминанием она всё больше напоминает куклу — послушную, но и не живую. Люциус садится и бьет себя по щекам, чтобы вернуться в реальность. Щеки мокрые от пота. Осталось совсем немного, и лишь это придает ему силы. — А если ничего не выйдет? — спрашивает он у Нарциссы. Та жует молча, даже не смотрит на него. — Выйдет, — отвечает знакомый голос. — Только не спеши, очень важно не спешить. — Мне бы твою выдержку, Северус, — бормочет Люциус и шагает в ванную. Умывается ледяной водой, пьет прямо из-под крана и смотрит на себя в зеркало. Всего две страницы. Он возвращается и приказывает: — Тонки! Думосбор! Флаконы из партии Ди-один-один-один-два-девять-ноль. Домовик слушается. Неслыханное дело, но, похоже, придется поднять ему зарплату. Люциус заботливо заворачивает Нарциссу в льняную простыню, ставит на ее колени думосбор. Воспоминания серебряными нитями скользят по водной глади, приобретая очертания мест, предметов, людей… *** Она пожимает плечами. — Прости, я не помню. Не помнит. Слова ложатся на плечи непосильным грузом, сердце снова сдавливает, дышать становится тяжело. Кажется, он готов разрыдаться. Но не здесь, не сейчас. Люциус идет в ванную. Нарцисса бежит следом, но дверь захлопывается прямо перед ее носом. Кажется, такое уже было. Мир обрушивается, как кирпичная стена после Бомбарды. Всё валится, ломается и летит прямо в Люциуса. Как же больно. Процедура закончена, но она ничего не помнит. Не помнит даже его имени, снова, опять. Они вернулись к тому, с чего начали шесть лет назад. Столько времени потрачено зря, столько магии утекло сквозь пальцы, столько воспоминаний поселилось в его голове — чужих, пустых, страшных, сладостных или отвратительно горьких. Он помнит всё, а она не помнит даже его имени. Бом-бом! Бом! — Ты спешишь, — пытается спорить в его голове Снейп, пустая оболочка, оставшаяся от Снейпа, — то, что сохранила о друге память Люциуса. — Дурак, — не то Снейпу, не то самому себе. Теперь всё. Теперь точно всё. Он готов уйти, но сердце выдерживает и это. Оно способно вынести куда больше, чем думал Люциус. Как заставить сердце остановиться? Взять палочку и пустить в лоб Аваду? Он ищет палочку по карманам, но никак не может найти, крутится на месте, судорожно пытается понять, где она. Неужели в комнате оставил? Люциус ступает вперед, воды уже по колено. Друзья смотрят ему в спину и смеются. Руквуд опять дразнится. Вот придурок! Бом-бом! Бом! Люциус бьет кулаком по раковине, бьет как можно сильнее, но раковина выдерживает. Палочка улетает куда-то в сторону — и откуда она взялась? Он опускается на колени и ищет, ползает по полу, заглядывает под ванну. Люциус готов умереть, но почему всё валится из рук? Он поскальзывается на чем-то горячем и красном, с недоумением смотрит на пол, потом на свои руки. Кулак разбит в кровь. Какого Мордреда? Ах… раковина! Люциус идет дальше. Вода касается его бедер, бельё намокает. Бр! Неприятно-то как, как холодно! Палочка обнаруживается под шкафчиком для халатов. Люциус поднимается и прижимает ее конец к виску. — Авада Кедавра! — Его голос хрипит, и ничего не происходит. В голову приходит безумная мысль о том, что палочка сломалась при падении. Бом-бом! Бом! Он крутит в руках палочку, осматривает, но не замечает ни сколов, ни трещин. — Непростительное заклинание не сработает, если ты не готов причинить вред, Люциус, — шепчет на ухо Тёмный Лорд. — Слабак! — шипит Беллатрикс. Люциус оборачивается, но в ванной никого, кроме него, нет. Зато вокруг слишком много крови. С этим нужно что-то делать… Люциус выкручивает краны на максимум. Шум воды ненадолго заглушает голоса. Да... То, что нужно! Теперь становится легче дышать. Он хочет ощутить на коже влажный морской воздух, как на побережье Шотландии. Они провели там несколько уик-эндов. Или это были не они? Конечно, нет. У той семьи, что отдыхала на побережье, было двое детей — мальчик и девочка. Кэрроу? Всё возможно. На побережье воздух чище, он соленый — очень полезно, очень… Шаг, еще шаг. Воды уже по пояс. Руки вязнут в тине. Мордредово болото! Этот пруд вообще хоть раз чистили? Не хватает подцепить какую-нибудь дрянь накануне матча с Гриффиндором! Вода льется через края раковины — слишком сильный напор. Кровь смешивается с водой, расползается по ней неровными тяжами, словно в думосборе. Люциус знает, что все проблемы отступят на второй план, если нырнуть туда. Будут чужие мысли, чужие воспоминания… Он столько лет практиковал это. Он сует голову в воду, вода ледяная. Люциус делает вдох и захлебывается. Грудь изнутри обдает огнем, он кашляет и смеется, смеется и кашляет. Бом-бом! Бом! Нужна вода. Больше воды, как можно больше! Пора позволить потоку вырваться наружу. Пусть смоет все мысли! — Агуаменти! Агуаме-е-е-енти! Вода брызжет на пол, из стены бьет фонтан. Воздух становится влажным, но совсем не соленым, как на побережье, нет... Бом-бом! Бом! Что за мерзкий звук? Нарцисса стучит в дверь. Молча, монотонно, потом чуть быстрее. Бедная девочка, боится остаться одна в незнакомом месте. Воды по грудь. Нет, всё. Дальше он не пойдет. К Мордреду и Моргане Руквуда с его спорами! Еще шаг и… — Это не выход! — орет Снейп в его голове. — Ты утонешь, Малфой! Не отпускай это! Не выпускай инсайты! — Заткнись, Снейп! Может, это как раз то, чего ему так не хватает? — парирует Сол Крокет. — Эгоист ваш Малфой. И всегда таким был, — возражает Лавгуд. Он жутко зол. — Он болен. Отстаньте от моего сына. Мальчику нужен покой. А вот и мама… О ней воспоминаний слишком мало, они почти стерлись. Умерла слишком рано, воспитанием Люциуса занимался отец. — Слюнтяй. Встань и борись! — Папа, — шепчет Люциус, обхватив голову руками. Их слишком много, голосов слишком много. Его реальность меркнет и расползается, как чернильное пятно по водной глади. Чужая реальность живее и ярче. Она прорывается в сознание, она порождает сомнения: а где настоящая жизнь — здесь или там? Она диктует свои правила голосом отца: — Изволь подчиниться, молодой человек. В этом вопросе у меня опыта предостаточно. Слезы текут по щекам. Жаль, что не успел сказать что-то важное, что-то необходимое сделать для семьи, для Драко. В этом виноват он сам, только он и никто другой. Он привел свою семью к Темному Лорду, из-за него Нарциссу лишили воспоминаний. Настал час расплаты, а он слишком слаб, чтобы заплатить жизнью. Куда легче поддаться соблазну и уйти навсегда — не чувствовать больше боли, забыть о проблемах, но… — Нарцисса… Вода. Как много воды. Он тонет в чужих воспоминаниях, тонет в своих, он погружается в думосбор всё глубже и глубже… — Малфой, ты что?.. Плыви, дурак! — Вытаскивайте его быстрее! Сейчас захлебнется! Дверь ломается, разлетается на куски. Нарцисса стоит на пороге и смотрит на него, смотрит осмысленно, испуганно и встревоженно. — Люциус! Родной… Значит, Северус был прав, нужно было просто подождать. Но поздно… Вода накрывает его с головой. Реальность тускнеет, растворяется на дне думосбора и исчезает. *** — Давно он такой? — Несколько дней. Я рада, что ты приехал в Мунго, Драко. Это тяжело… Тяжело видеть его таким. — Он вернул тебя. — Да. — Он всё-таки добился. А я… Я должен был помочь. — Не вини себя, дорогой. Всё это больше похоже на безумие, чем на лечение. Любой бы на твоем месте… — Но он вернул тебя. Люциус слышит всё, что происходит вокруг, но так, будто это «Волшебное радио» тараторит без умолку в его голове. — Спорим, я спрыгну с этой скалы, но не разобьюсь, а успею аппарировать. — Да ты псих. Сегодня он — Рабастан Лестрейндж. Он, Руди и Беллатрикс отдыхают в Норвегии. Побережье в это время года прекрасно — океан лижет серые скалы. — Можно сделать погромче? — интересуется Люциус, разглядывая парусник вдали. — Что погромче, Рабби? — воркует Белла. Она пьет огневиски из фляжки и хмыкает. — «Волшебное радио». Погромче. — Ха. Ты лучше своего брата прыгать отговори. — Да пусть прыгает. — Люциус безразлично пожимает плечами. Это лишь Ди-один-пять-семь-три-два, впереди еще восемь воспоминаний Рабастана. И в каждом из них есть Рудольфус, а значит, сейчас он не умрет. Может, когда-нибудь потом. — Люциус… Я тебя слушаю. Правда слушаю… Но не могу ответить. — Я нашла твои записи и прочла их все. Прочла дважды и знаю, где ты ошибся. Правда? Но ведь всё получилось. — Всё получилось, но ты сам себя довел. Ты же понимаешь… Понимаю. — Тебе стоило взять помощников. Много помощников. Поверь мне — так было бы лучше. Мы никому не можем доверять. — Иногда лучше довериться. Ты забыл? Ты всегда мог стереть их память Обливиэйтом. Я боялся этого заклинания после того, что оно сделало с тобой. Но теперь я всё понимаю. Я ошибся. Да. Ошибся. — Но я всё исправлю. Послушай, нужно лишь немного времени. Мы с Драко заберем тебя отсюда, но в таком состоянии Сметвик тебя не отпустит. Он утверждает, что ты безумен и опасен для окружающих. Ты кричишь по ночам и бросаешься на колдомедиков… Но мы-то с тобой знаем правду. Да. Знаем… Что ты задумала, сумасшедшая моя? — Мы сотрем их. Все эти воспоминания. Ты называешь их инсайтами, так вот… они прекратятся. Тебе будет легче. И? Что потом, Цисси? — А потом я повторю твой эксперимент. Сначала с воспоминаниями обо мне — ты собрал достаточно, огромную базу. Домовики, конечно, всё напутали, после процедуры расставили флаконы как попало, но я рассортирую их по твоей книге. А благодаря твоим описям мне не придется их смотреть. Ты вернешься ко мне: не будешь помнить всё, но хотя бы вспомнишь меня. Остальное мы вернем уже вместе. Ты сошла с ума. — Я всё исправлю. А теперь закрой глаза… Он укладывается на траву, прислушиваясь лишь к шепоту радио в своей голове. Чайка в голубом небе выписывает неровные восьмерки. Так спокойно, так легко… — Так я прыгаю, Рабби? Спорим? — Забудь… Синева небес окутывает его целиком, завораживает, обнимает. Нужно будет посмотреть в учетную книгу, обязательно, обязательно посмотреть… — Обливиэйт! И голоса в голове замолкают.