надежды - прах

Ларин сломанный, жизнью покоцанный, и с п о р ч е н н ы й. У него синяки под глазами чернее ночи, а взгляд, будто собаку побили, и она теперь не верит никому. Мирону Ларин не нравится. Дима сам себе тоже не очень – полная взаимность, что уж. В компании Ларин один, Мирон – в кругу. Федоров смеется, матерится, пьет и внезапно советует Диме больше улыбаться, мол, помогает. Ларин посылает его на хуй, считая, что поможет ему только избавление от лицемерных счастливых идиотов. Ларин неделями сидит дома, снимает видео и ночами хрипит, что он не маленькая истерящая девочка, что в ванной вскрывается. Хотя ему хочется, боже, как хочется. Через месяц Мирон приходит /врывается/ к нему в дом, притаскивая бутылку виски и, блять, Нутеллу. Они пьют до потери пульса, Мирон – болезненно, Ларин – молча, а потом трахаются на его любимом постельном белье. Секс выходит рваным и смазанным. Через полгода Диме кажется, что его нет. У него в крови - Мирон, в квартире – обрывки текстов про Горгород, и больше Дима без Федорова, в общем-то, не существует. Он просит его остаться рядом пьяно и смазано, как первый их секс, задерживая дыхание и сжимая стакан. Ларин не привык на что-то надеяться, надежды его – прах и очарование с приставкой раз. Дима надеяться не привык, но Мирон в него прочно залез, в подкорке обосновался, поэтому с легкой руки Федорова Ларин идет на хуй.