Верность

      Единственное сожаление Брадора в том, что все закончилось слишком быстро.       Все, что потребовалось, - приставить нож к горлу. Старый служитель церкви предвидел это; сказав последние слова, он не сопротивлялся, ведь его жизнь оборвалась. Брадору хотелось поговорить с ним немного дольше. Вероятно, приняв неизбежность своей кончины, он мог бы поведать больше о своих тайнах. Но, в конце концов, это было первое убийство Брадора и он был на пике наслаждения. Он счел это вполне простительным, учитывая обстоятельства.       Дело было завершено. Брадор вонзил свой клинок в оба глаза мужчины, затем задрал правую штанину на его ноге и проверил наличие видимых признаков заражения. Святой Лафайетт был старым мохнатым козлом, но, вероятно, не настолько, чтобы вызвать какие-то подозрения. Довольный собой, Брадор обшарил дом, забрав все ценное, что попадалось ему. На удивление, он хорошо поживился в доме церковника.       Оставив дом позади, охотник поправил воротник. Во мраке безлунной ночи он казался лишь тенью, скользящей по переулкам Ярнама. На душе было тепло, его сердце быстро билось в то время, как он спешил по извилистым дорогам в Верхний Соборный Округ; он был в предвкушении и представлял, как его встретят. Разумеется, Его Светлость будет доволен. Даже если его положение помешает ему показать это, он поймет и оценит этот жест.       Он избавлялся от своей добычи на пути из дома священника, выбрасывая золото и драгоценности в решетки, ведущие в канализацию.       Поместье Викария было величественным, как и полагается его владельцу. С высокими шпилями и покатыми карнизами, своей величественной фигурой оно вырастало над линией горизонта. Строительство как раз вовремя завершилось перед первыми заморозками. Камень был гладким и холодным, слишком новый материал, чтобы были изношенные выемки, которые можно было бы использовать как точки опоры. У Брадора не было выбора, кроме как пройти через сад, взбираясь по шпалерам и перебираясь с балкона на балкон, прямо как обыкновенный вор. Но Его Светлость будет рад увидеть его. Он был уверен.       Свет свечи привел Брадора к небольшому балкону на северной стене. Он перебрался через поручни и приблизился к стеклу, надеясь разглядеть интерьер прежде, чем выдать свое присутствие.       Комната за стеклом была библиотекой, стены были заставлены полками, на которых почти не было книг: большинство старых фолиантов были сложены в ящиках на полу. Среди них сидел их владелец в плотном одеянии, накинутом поверх худых плеч, неуклюже сложив ноги под собой. Глубоко погруженный в чтение, он склонился над книгой на своих коленях. Легко представить, как эти пыльные страницы отвлекают его от каких-то других, сейчас уже забытых, дел. Свет свечи мерцал на его коже, подчеркивая острые черты профиля. Его глаза сияли и были напряжены, и Брадор желал, чтобы они посмотрели на него.       Всего лишь одно движение клинка, что свел в могилу Лафайетта, открыло балконную дверь. Из-за такой простоты охотник нахмурился, но как только он вошел в комнату, все мысли были обращены к его господину. Он тихо подкрался, словно мертвец, и добрался бы до мужчины, если бы задетая ногой книга не выдала его.       Лоуренс поднял голову. Лицо Брадора выражало некое злорадство в удивленном взгляде, который прошелся по его красивым чертам. - Брадор, - сказал он, закрывая книгу. – Я должен был догадаться, что ты найдешь путь даже сюда. - Простите меня, Ваша Светлость, - ответил Брадор, хотя не испытывал никакого сожаления. – Мое вторжение помешало Вам? - Нет, - Лоуренс убрал книгу обратно в ящик; ее обложка была слишком изношенной, а свет - слишком тусклым, чтобы Брадор мог прочитать название. – Твое присутствие никогда не было нежеланным.       Его дыхание участилось после комплимента еще больше, когда Лоуренс протянул руку. Он взял его ладонь, наслаждаясь теплом его пальцев, и помог ему встать. Он сделал это без обычного изящества: Лоуренс полагался на силу Брадора и, встав, качнувшись всего лишь раз, неуклюже разминал плечи и спину. По коже у Брадора побежали мурашки от осознания того, что он был одним из немногих, кто имел честь видеть достопочтенного Викария в таком недостойном положении.       Затем Лоуренс выпрямился и еще больше сократил расстояние между их руками, и Брадор мог поклясться, что его ноздри раздулись. - Брадор, - сказал он, проводя своим ногтем под ногтем охотника, - что ты сделал?       Сердце охотника подпрыгнуло, и ему пришлось бороться с собой, чтоб не сказать правду раньше времени. - Не беспокойтесь, - легко ответил он. – Я всего лишь нанес визит нашему общему знакомому.       Лоуренс вопросительно поднял бровь, пытаясь понять, о ком говорит охотник. Когда он понял, его глаза округлились от шока и, возможно, облегчения, но потягивание пальцами привлекло внимание Брадора больше. - Ты ходил к Лафайетту? – спросил он, приглушенный, словно ребенок. Он провел большим пальцем по ногтю Брадора. – Это его кровь?       Губы охотника изогнулись. - Вы не чувствуете ее на мне? – тихо спросил он.       Лоуренс снова сжал руку Брадора и почти на мгновение, казалось, он почти поддался искушению. Затем он отпустил руку, книги зашуршали от прикосновения его мантии в то время, как он отступил на два шага назад и опустился в кресло с высокой спинкой. Брадор ничего не делал, лишь смотрел, как шелковый подол откидывается на его коленях. - Я не просил тебя об этом, - откинувшись назад, сказал Лоуренс. – Что, если кто-то начнет подозревать? - Никто не начнет, - заверил Брадор, и, так как он любил обращенный на него взгляд Лоуренса, он почтительно преклонил колено. – Я вырезал ему глаза, так что никаких признаков заражения на нем не осталось. Он сам сказал вам, что больше никому не говорил о симптомах. Я даже стащил пару безделушек, чтобы был мотив, - он ухмыльнулся. – Кто осмелится подумать, что есть какой-то более глубокий смысл произошедшего, кроме этого?       Лоуренс облокотился на подушку, стараясь скрыть, как он хотел бы поверить ему. - Тебя не заметили? - Разумеется, нет. - Он что-нибудь говорил тебе? – Лоуренс напрягся. – Сказал что-нибудь о последствиях?       Уши Брадора вспыхнули, но ему удалось оставить эти слова несказанными. - Нет, Ваша Светлость. Ничего.       Лоуренс как будто смотрел сквозь него. Нет взгляда мудрее, а инстинктов острее, чем у него. Но он не сказал об этом. Вместо этого он спросил: - Это было быстро? - Очень, - спокойным тоном ответил Брадор. – Я знал, что вы бы не хотели, чтобы он страдал.       Наконец напряжение Лоуренса по-настоящему спало, и он вздохнул. Его взгляд устремился к стеклянной двери балкона и темнеющему городу за ней. Брадор убил бы снова, чтобы узнать, какие мысли занимают его разум, но он остался на месте, терпеливо ожидая, когда внимание господина обратится к нему. - Ты многим рискуешь ради меня, - сказал Лоуренс. - Вовсе нет, - ответил Брадор. – Даже большой риск – ничто, если речь идет о ваших целях.       Лоуренс надолго затих, рассматривая его. Затем он протянул худую ногу, проводя ей от голой ступни до преклоненного колена Брадора. - Я все еще не понимаю, - пробормотал он. – Что я такого сделал, чтобы заслужить такую преданность?       Мягкая напряженность обострила все чувства Брадора, а его сердце трепетало. - А вам нужно? – ответил он, проводя рукой по лодыжке Викария. - Полагаю, что нет, - вымолвил Лоуренс. Он немного раздвинул колени, позволяя мантии дальше открывать его тело. – От твоей службы я получаю только выгоды. Это было похоже на предложение, которое получил Брадор. С трудом скрывая свою похоть, он скользнул своей ладонью вверх по голени, доходя до идеального колена. - Я всегда к вашим услугам, - поклялся он, продвигая свои пальцы все дальше под мантию Лоуренса. – Любым.       Лоуренс обвил ногами бедра Брадора. - И я с радостью приму их.       Его веки слипались, но в мышцах чувствовалось напряжение, то возрастающее, то убывающее, говорящее об искреннем желании, которое он тоже старался скрыть. Брадор больше не мог себя сдерживать. Он наклонился вперед, посылая медленный, влажный поцелуй внутренней части бедра Лоуренса. Кожа была гладкой, и он наслаждался ей, постепенно продвигаясь все выше. Лоуренс вздрогнул от этого взбодрившего его знака внимания; охотник помассировал его другую ногу, напоминая себе не начинать слишком быстро. Его Светлость словно сокровище, которое заслуживает обожания.       Дюйм за дюймом Брадор продолжал работать своими руками и нетерпеливыми губами, его уши утопали в тихих вздохах, выражающих одобрения Викария. Но больше всего его увлекли длинные пальцы Лоуренса, которые он запустил ему в волосы. Они обвивали его грубые волосы, сначала нежно и игриво, затем жестко, заставляя Брадора подняться чуть выше. Он хотел чувствовать, как Лоуренс хватает его, рвет на нем волосы – он хотел, чтобы этот человек умолял его.       Брадор запустил обе руки под мантию, крепко сжимая бедра Лоуренса. Он дернул его, не двигая Первого Викария настолько, чтобы тот упал, но достаточно твердо, чтобы показать свою силу. Выгнутая спина и резкий вздох были ему наградой. Ничто не могло быть слаще, и Брадор больше не терял времени, он носом подвинул подол мантии, чтобы поцеловать член своего господина.       Лоуренс тяжело вздохнул, постепенно расслабляясь в кресле, в то время как Брадор ласкал его чувствительную плоть своими губами. Даже такой возбужденный, он был так сдержан, так изящен. Но во внешнем виде была дрожь, дремлющая уязвимость, которая создавала приятное напряжение в паху. Он облизал свои губы, провел ими по члену Лоуренса и взял его в рот, медленно, благоговейно, словно это было святое подношение. Чувствуя, как он твердеет во рту, Брадор сглотнул, стал быстрее и усерднее двигаться.       Лоуренс вздрогнул и крепче схватил охотника за волосы. Откинуться назад, чтобы увидеть выражение его лица, было заманчивым предложением, но Брадор дал работу своему воображению. Это был не первый раз, когда он так служил своему господину, и, в конце концов, он не хотел, чтобы он стал последним. Поэтому он сосредоточился на удовольствии Лоуренса, выпуская его член из своего рта и откидываясь назад, а затем опять заглатывая, ускоряя темп. Лоуренс извивался в его руках, а когда Брадор взял всю длину в рот, он наконец сдался и, задыхаясь, издал тихий стон.       Эта победа стоила того, чтобы быть желанной. Другой человек поддался бы жадности, но Брадор оставался стоек, наслаждаясь жарким телом своего возлюбленного. Он не стал увеличивать темп, дразня Лоуренса глубиной, даже прикосновения его рта и нежное массирование кончиками пальцев, каждым из которых он проводил с любовью и терпением. Лоуренс держался как мог, но напряжение внутри становилось все более очевидным. Одной рукой он схватил Брадора за волосы, другой вцепился в подлокотник кресла, пытаясь стать с охотником еще ближе. Его дыхание потяжелело, он задыхался, его бедра дрожали. Хотя Брадор и оттягивал этот момент настолько, насколько возможно, голос Лоуренса вырвался наружу. - Брадор… - прошептал он, и, услышав свое имя в таком экстазе, Брадор вздрогнул. – Пожалуйста… - Он схватил его за плечи, сжал коленями, тихо постанывая в ожидании развязки. Брадор наслаждался каждым вздрагиванием его бедер, проглатывая все до последней капли. Он был слишком счастлив, чтобы расточать время своим вниманием, пока господин выдохся и размяк. - О, Брадор, - пробормотал Лоуренс и откинулся обратно в кресло. Когда охотник наконец поднял голову, он был очарован румянцем на бледных щеках, усталым выражением лица, смягчающим его черты. Это было слишком маняще, чтобы сопротивляться. C любовью Брадор забрался в кресло Викария и поцеловал его. Широкие мягкие губы встретили его с сонной, но искренней взаимностью.       Затем охотник протянул руки к лицу Лоуренса, и что-то острое кольнуло Викария внутри. Он повернул свою голову, поймав указательный палец Брадора между своих зубов. Мгновение спустя Брадор понял, что тот провел языком под ногтем, слизывая остатки крови Лафайетта. Казалось, это давало ему своего рода удовлетворение, как если бы он утолял жажду. Брадор был заинтригован его пылом, но затем он увидел это, почти незаметное в тусклом свете библиотеки подергивание в прикрытых глазах Лоуренса. Несфокусированный взгляд и вздутые кровеносные сосуды на всей поверхности глаза.       Брадор схватил его за воротник и дернулся назад, вытягивая его из кресла. Лоуренс был захвачен врасплох. Они лежали на полу, среди опрокинутых ящиков, из которых вываливались книги. Охотник вздрогнул, когда сжал господина под собой, одной рукой сжимая его мраморную челюсть, а другой ища свечу. Он обжег свои пальцы о пламя. Лоуренс наконец пришел в себя и начал сопротивляться, но как только Брадор поднес к нему свечу, он оставил свои попытки. Борясь с желанием зажмуриться из-за света, он лежал очень неподвижно, позволяя Брадору все рассмотреть.       Его зрачки сузились под светом, но недостаточно. Радужка глаз была потерта по краям так слабо, что только очень близкий осмотр выявил бы это. Он увидел это и поник. - Ох, Лоуренс… - прошептал он, отпуская челюсть Викария, оставив вмятины на его щеках. Все силы покинули его, и вдруг он стал опустошен. Во тьме этих глаз он увидел мир, лишенный его величайшей звезды, и готов был в клочья разорвать их. – Мой дорогой Лоуренс…       Первый Викарий уставился на него. Он старался казаться равнодушным, но как только Брадор начал гладить его по щекам, самообладание начало его подводить. Страх прокрался в уголки его глаз и рта, и он позволил Брадору тоже увидеть это. Затем он протянул руку, притягивая охотника за плечи.       Охотник погрузился в объятия, прильнув к мягкому, завернутому в шелк изгибу шеи. Он задыхался, полагаясь на ритм сердцебиения своего господина, чтобы восстановить собственный. Лоуренс обнял его и взъерошил ему волосы. - Не скорби обо мне, - сказал Викарий. – Пока не нужно. Для меня еще осталась надежда, похороненная где-то в этих книгах. Она еще есть, Брадор. - Да, - ответил Брадор, он почувствовал, как его тело тяжелеет, и он испугался, что раздавит Лоуренса под собой. – Существует ли хоть какая-то надежда для всех нас, если ее нет для тебя?       Лоуренс собрал в кулак и сжал несколько прядей волос у него на голове. - Никто не должен знать, - твердо промолвил он, так, как Брадор никогда не слышал. – Ты понял меня, да? - Да, милорд, - Брадор крепче сжал его, представляя, что они – клинок и ножны. – Никто не узнает.       Несколько минут Лоуренс тихо лежал, близко прижимая Брадора к себе, в то время как свеча рядом с ними догорела. Наконец он спокойно вдохнул. - Ты быстр, не так ли?       Брадор закрыл глаза. - Очень быстр, милорд, - заверил он.       Лишь после того, как пламя погасло, они начали двигаться. Охотник нехотя отодвинулся от Лоуренса и помог ему встать. Он попросил разрешения помочь Викарию расправить мантию на его плечах, на что получил согласие. Когда он отступил назад, теплые руки на его запястьях остановили его. - Ты уходишь? – спросил Лоуренс, сжимая свою ладонь. – Я не хочу, чтобы ты ушел отсюда недовольный.       Хотя Брадор был еще мрачен, он улыбнулся. - Ваше удовольствие – мое удовольствие, - ответил он. – Если вы удовлетворены, я… - Пойдем в постель, Брадор, - сказал Лоуренс, его тон мало чем отличался от школьного учителя, который делает выговор. – Это новый дом для меня. Я бы не хотел оставаться один.       Это довольно тоскливо и мрачно, но увидев эту остроту в лице Лоуренса, Брадор почувствовал какую-то болезненную благодарность. Секрет его господина принадлежал ему. Никто другой не мог узнать его. Если конец Лоуренса близок, то, по крайней мере, он может быть уверен, что лишь он один увидит это, возможно, сам покончит с ним. Никто никогда не будет так близок к господину, как он. И в то же время, будут еще более темные ночи, как эта, трепет в его руках и кровать, в которую можно вернуться.       «Если ты убьешь меня, я не буду последним», - сказал Лафайетт. Брадор верил в это. Он мог видеть свое будущее, и, как ни странно, оно его ничуть не огорчило. - Тогда вы не останетесь, никогда, - сказал Брадор, поднося ладонь Лоуренса к своим губам для поцелуя. – Ведите же.