Кот, который гуляет сам по себе

Добраться до Парижа — легче сказать, чем сделать. Это Ной осознал ещё в тот момент, когда возник один простой, но, как оказалось, неразрешимый вопрос: как именно туда добраться. От учителя помощи ждать не приходилось. Он покинул поместье почти сразу после того напутственного разговора, сославшись на важную встречу в Клермоне. Ной мог бы отправиться с ним, но вот беда, из Клермона до Парижа даже поездом потребовалось бы несколько пересадок, да и путь занял бы до неприличия много времени. Эта досадная неприятность стала первым, но не единственным препятствием. Второй вариант казался куда привлекательнее благодаря значительно сокращённым временным рамкам: из Лиона в Париж курсировали дирижабли — по строгому расписанию, без утомляющих пересадок и со всеми удобствами на борту. Вдохновившись этой идеей, Ной, к своему сожалению, обнаружил, что отказ составить учителю компанию был ошибкой: путь из Клермона в Лион на том же поезде занимал куда меньше времени, чем из Аверуани в Лион своим ходом. Казалось, судьба просто насмехалась над ним, вынуждая бродить кругами и отнимая тем самым драгоценное время. И всё же спустя несколько дней страдания его были вознаграждены. Нагруженный внушительным чемоданом и грёзами о волшебных видах с высоты птичьего полёта, Ной ступил на щедро смоченную дождём мостовую Лиона. Над городом уже простирал свои сумрачные крылья промозглый вечер, с пасмурного неба срывались редкие прохладные капли, но даже в таких условиях многолюдные, оживлённые городские улицы на Ноя, привыкшего к лесной тиши и уединению, произвели неизгладимое впечатление. Несколько часов бродил он по городу, не обращая внимания ни на погоду, ни на тяжесть чемодана, ни на то, сколь чужим казался себе в окружении всех этих людей. На эти часы из памяти его выветрились и наставления учителя, и легенда о «Мемуарах», и цель приезда. Воздух в Лионе странно и вместе с тем чарующе сочетал в себе вкусный запах свежей выпечки и едва уловимую, но раздражающую вонь машинного масла, смешанные ароматы женских духов и удушливую табачную дымку. Лишь к ночи восхищённые грёзы его разбились о суровую реальность: информация о расписании, которую ему с таким трудом удалось добыть в небольшом городке близ поместья, оказалась неправильной. Несколько долгих минут стоял он у привокзальной кассы и смотрел на пропечатанную на билете дату отлёта, постепенно осознавая, что назревала острая необходимость поиска гостиницы. Одну ночь и половину следующего дня предстояло ему провести в Лионе в ожидании и скуке, едва ли не верхом на чемодане. Словно решив, что и этих неприятностей Ною недостаточно, судьба подлила дёгтя. Долгая прогулка по улицам города обернулась тем, что к поздней ночи большинство гостиниц попросту не принимало новых постояльцев. Лишь в одной из них Ной нашёл приют: небольшое двухэтажное здание, заметно потрёпанное временем на вид, словно кричало всем своим видом, что хозяин этого места — господин Бертран — переживает отнюдь не лучшие времена в своём гостиничном деле. — Вы простите, у нас здесь не самые шикарные комнаты для таких господ, как вы, — честно признался он, поднимаясь по скрипучей широкой лестнице и ведя ладонью над резными перилами, словно готовясь в любой момент уцепиться за них и спастись от падения. — Но всё чисто и опрятно, да и цена приемлемая. Вас никто не побеспокоит. Ной кивнул отстранённо, опасливо ступая за ним шаг в шаг, затем спохватился, что кивка его никто не увидел, и вежливо добавил вслух: — Мне подходит, не стоит беспокойства. На втором этаже Бертран остановился у первой же двери, достал из кармана старого фрака ключ и повернул его в замке. Дверь со скрипом отворилась, и Ной шагнул вперёд, уже несколько устало волоча за собой чемодан. — Мррррааау. Ной вздрогнул и невольно взглянул на Бертрана, но тот лишь скорбно молчал и отводил взгляд. — Мррррааау, — повторилось настойчиво из недр комнаты. — Это что? — осторожно уточнил Ной, осматривая небольшую клетушку, в которой помещались лишь кровать, стол, стул и небольшой шкаф в самом углу, а окно, судя по всему, не закрывалось до конца, потому что в комнате было заметно свежее, чем в коридоре. — Это кот, — пояснил Бертран, держась позади. — Остался от предыдущего жильца. К сожалению, нам так и не удалось выставить его на улицу: он постоянно находит лазейку обратно. Уже двадцать два раза возвращался. Должно быть, кот очень любил своего хозяина и ждал его возвращения, потому и не покидал места, которое привык считать своим домом. Ной невольно проникся уважением к этому четвероногому созданию, но делить с ним и без того тесную комнату… — Что насчёт других комнат? — спросил он, всё ещё не оставляя попыток понять, откуда же доносилось звучное мяуканье. Бертран виновато склонился, складывая затянутые в перчатки руки перед собой: — Есть ещё две, но их состояние значительно хуже, простите. Если вам будет угодно отказаться, я верну вам деньги. Ною было угодно. Но за окном уже воцарилась глубокая ночь, долгое блуждание от гостиницы к гостинице заметно утомило его, а шансы на то, что удастся найти другое место для ночлега, стремились к нулю. И Ной, скрепя сердце, согласился потерпеть внезапного соседа до тех пор, пока не покинет Лион. Приняв у Бертрана ключ, он пожелал обрадованному старику доброй ночи и, перетащив чемодан через порог, прикрыл за собой дверь. Кот признаков жизни не подавал, а у Ноя сил на его поиски уже не осталось, поэтому предпочтение решительным образом было отдано сну. Что ж, во всяком случае, комната стоила уплаченных денег: несмотря на скромное убранство, она выглядела чистой и опрятной, а кровать оказалась на удивление мягкой и удобной, со свежим, ещё пахнувшим недавней стиркой бельём. Проснулся Ной от того, что по нему кто-то ходил. В буквальном смысле слова. Неторопливая, даже слегка вальяжная, но вместе с тем тяжёлая поступь кошачьих лап сначала прошлась по всей правой ноге, потом сосредоточенным в одной точке давлением коснулась бедра и, наконец, свернулась тёплым клубком у Ноя на животе, прямо на чистенькой белоснежной рубашке. Несколько секунд он молча переваривал сам факт столь потрясающей животной наглости, затем вздохнул и открыл глаза, сталкиваясь лицом к лицу с крайне недовольной кошачьей мордой. — Мрррау, — загадочно возвестил кот, больше похожий на клубок торчащей во все стороны чуть потускневшей, но некогда, несомненно, белой шерсти. Его странные разноцветные глаза смотрели с прищуром, словно кот оценивал своего нежданного гостя, а чудом державшийся на тонком ошейнике бант-бабочка слегка перекосился на левый бок и выглядел изрядно потрёпанным. — Доброе утро, — подумав, ответил Ной и осторожно протянул руку, проверяя, разрешит ли этот наглец себя погладить. Кот взглянул на неё презрительно и отвернулся, потоптался немного и спрыгнул на пол, сверкнув напоследок своим невероятно пушистым хвостом. Вот и познакомились. Пока Ной переодевался в свежую одежду, кот возлежал на подоконнике, свесив хвост над комнатой, а передние лапы — над простиравшимся у подножия дома тротуаром, и всем своим видом выражал абсолютное безразличие к новоявленному соседу. Испытывая странное желание наладить с ним хоть какой-то контакт, Ной сначала перебрал вслух десяток-другой наиболее популярных кошачьих кличек в надежде, что кот отзовётся на одну из них, потом попытался угостить его кусочком ветчины из личных запасов и даже предложил прогуляться вместе по утреннему Лиону. Однако каждая из его попыток потерпела крах. Кот таинственно молчал в первый раз, проигнорировал еду во второй, а на третий попросту поднялся с нагретого места и ушёл, спрыгнув на карниз первого этажа, ловко спустившись с него на тротуар и скрывшись за углом. До отлёта оставалось ещё шесть абсолютно свободных часов, и Ной, разочарованный своей неудачей, отправился в город — отвлечься, потратив время на вкусный завтрак и неспешную прогулку по окрестностям. Если уж Лион за один только вечер оставил в его сердце столь неизгладимый след, то каким был Париж? Ной представлял себе высокие дома с богато оформленными фасадами, просторные мостовые и грохот каретных колёс, пышно разодетых дам и их донельзя серьёзных кавалеров, и огни — множество вечерних огней над городом, который никогда не спал. Ной не знал, близки ли эти фантазии к реальности, но в одном был уверен точно: Париж не разочарует его. В Лионе городская роскошь странно соседствовала с признаками бедности, и ни одно из них не перевешивало, поддерживая хрупкий и вместе с тем завораживающий баланс. Ной бросил пару монет в руки маленькому мальчишке-попрошайке у входа в кондитерскую и зашёл внутрь, тут же голодно сглатывая: от витающих в воздухе пряных ароматов приятно кружилась голова, а при виде заставленных сладкими яствами витрин и вовсе разве что слюнки не текли, как бы неприлично это не звучало. Однако дальше порога Ною пройти не удалось. Перед ним возник грузный мужчина в присыпанном мукой и сахарной пудрой фартуке и, уперев руки в бока, грудным голосом произнёс: — С животными к нам нельзя. Ной растерянно огляделся, первым делом решив, что фраза адресовалась вовсе не ему, но в столь ранний час в кондитерской были лишь он, да загадочная леди в широкополой шляпе, чьё лицо надёжно скрывала вуаль. И животных рядом с ней не было. — Вы мне? – уточнил Ной, окончательно смутившись и совершенно ничего не понимая. — Ну а кому же ещё, — ответил мужчина и настойчиво ткнул пальцем вниз, к ногам Ноя. — Привяжите вашу зверушку на улице, и тогда добро пожаловать. Нет, Ной решительно ничего не понимал. И каково же было его удивление, когда, опустив взгляд, он увидел у своих ног уже знакомый пушистый комок шерсти с заинтересованно торчащим вверх необъятным хвостом. Оставалось загадкой, каким образом он выследил Ноя, если ещё час назад ушёл в противоположную сторону. — Но это не мой кот, — попытался оправдаться Ной, но мужчина решительно указал ему на дверь. И ведь его можно было понять: пускать животных в помещение, где вкусная еда хранилась в открытом доступе, никто не стал бы. Кот же, словно почувствовав, что с его приходом атмосфера слегка изменилась, неторопливо прошёлся перед Ноем и уселся слева от него, обернувшись своим хвостом, точно тёплой шалью. — Похоже, ваш кот считает иначе, — заметил мужчина и уже настойчивее повторил: — С животными – нельзя. Ной поспорил бы с этим, но ситуация становилась неловкой: они преграждали проход и мешали прохожим, привлекая к себе излишнее внимание, и лишь кот совершенно точно не испытывал никаких неудобств. Ной вынужденно отступил, принеся хозяину кондитерской извинения за отнятое время. Стоило ему шагнуть на улицу, как кот тут же проскользнул мимо него, обгоняя и забавно подёргивая ухом. Обернулся у края тротуара, взглянул своими разноцветными глазами, мяукнул что-то невнятное и решительно свернул направо, неторопливо двинувшись вверх по улице. Ной вынул карманные часы, с тихим щелчком откидывая украшенную тусклой резьбой крышку, и взглянул на стрелки. В запасе оставалось ещё достаточно времени, чтобы найти другое место для завтрака, но отчего-то не покидало ощущение, что результат дальнейших поисков уже предрешён. И Ной, со вздохом пряча часы обратно в карман плаща, сделал самое нелепое, что только мог: отправился вслед за котом. Они бродили по улицам Лиона без какой-либо цели: кот неторопливо шёл впереди, ловко огибая подсыхающие лужи, а Ной — следом, подстраиваясь под его скорость и чувствуя себя дураком. Иногда кот странно замирал, принюхивался и резко менял курс, сворачивая в узкие безлюдные переулки, и Ной послушно сворачивал следом, оглядываясь по сторонам. Лишь однажды им пришлось прервать ненадолго своё странное шествие. Кот привёл Ноя к задним дверям дешёвого кабачка, помурлыкал, поскрёбся в дверь, и на пороге показался усатый старичок в криво повязанном фартуке. Он окинул их добродушным взглядом, присел, погладил важно размахивающего хвостом кота за ухом и пригласил к себе — на скромный завтрак за счёт заведения. «Друзья моего друга — мои друзья», — сказал он, улыбаясь, и Ной понял, что лучше ни о чём не спрашивать. Их провели на кухню, подали кофе и свежеиспечённые булочки Ною и кусочки рыбы на блюдце — коту. Хозяин с ними не остался: его рабочий день был в самом разгаре, в зале ждали посетители. Попрощаться тоже не удалось, и Ной, невзирая на протестующее мяуканье кота, перед уходом оставил на столе несколько монет в оплату завтрака. И вновь город ждал их. Просторные лионские улицы постепенно сменились улочками поскромнее: со старыми, но ухоженными домами, с низко нависающими оконными карнизами, с маленькими уютными магазинами, должно быть, известными лишь завсегдатаям или очень внимательными горожанам. Редкие прохожие приветливо улыбались Ною, и Ной неловко улыбался в ответ, чувствуя, как разливается в груди странное щемящее тепло. Городские жители казались ему неизменно серьёзными, даже мрачными, постоянно несущими на себе груз повседневных проблем, но здесь, посреди причудливо украшенных старинных фасадов, Ной словно погружался в совершенно иной мир, недоступный пониманию богатых господ. Люди здесь пусть и выглядели не столь обеспеченно, но казались куда более живыми и яркими, и многие из них, возможно, прожили жизнь более интересную, нежели полную светских приёмов и попыток угодить чужим ожиданиям. Расставаться с таким Лионом не хотелось, и, когда пришло время, в гостиницу Ной возвращался с тоской и сожалением о безвозвратно упущенном накануне времени. Но на столе лежал билет на «Ла Балейн», а из несмелых детских фантазий манил Париж, полный ночных огней. Пути назад уже не было. «Ла Балейн» воистину потрясал воображение, и ничтожно невнятное слово «дирижабль» ни в коей мере не давало представления об этом механическом произведении искусства. Металлический каркас в лучах послеполуденного солнца сиял подобно россыпи драгоценных камней, из витражных окон роскошных кают и зал лился свет, и каждая мельчайшая деталь во внешней отделке была выполнена с таким трепетом и любовью, что невозможно было отвести взгляд. Восхищённый этой красотой, Ной на время позабыл обо всём на свете, и, дожидаясь своей очереди на посадке, лишь мял несмело билет, неотрывно скользя взглядом по гладкому корпусу. Впереди него шла женщина с сыном, но их тихий разговор Ной воспринимал как нечто совершенно постороннее и бессмысленное. И лишь когда другой голос — мужской и настойчивый — позвал его несколько раз, Ной вздрогнул и опустил взгляд на говорящего, со стыдом признав в нём билетёра. — Ваш билет, — попросил тот, протягивая руку. Ной вложил в неё помятый билет, дождался одобрительного кивка и передал чемодан подоспевшему слуге, предоставляя ему доставить багаж в грузовой отсек. — Ваше животное? — поинтересовался билетёр. Не было нужды смотреть вниз, чтобы понять, о ком именно шла речь. Может быть, судьба так наказывала Ноя за прошлые или же будущие его прегрешения, а может, сама встреча с этим странным котом и была судьбой, и в той старой гостинице он ждал не возвращения старого хозяина, а искал нового. — Да, — смиренно кивнул Ной. — Нужна доплата? Билетёр покачал головой, вежливо улыбнулся и отступил в сторону, позволяя взойти на борт «Ла Балейн». Кот невнятно мяукнул, поднялся с места и неторопливо пошёл дальше, оставляя Ноя позади. В конце концов, не объяснять же людям, что это не Ной завёл себе кота, а кот завёл себе Ноя.