Антарктида

       Александр шел по улице, ныряя в тихие подворотни и выныривая из них на шумные летние улицы. Сегодня Алла попросила его забрать из садика Рудольфа и он не смог отказать. Время медленно убивало в нем человека, которого оно так сильно любило. Мог ли он стать лучше после продолжительного лечения, в котором психологиня долго и муторно выпытывала у него причины нежелания говорить о его прошлом. — Александр Григорьевич, — начинала она каждый раз одну и ту же шарманку, заводя долгую умопомрачительную мантру, — мы никогда с вами не ликвидируем Вашу проблему.  — Да я может не хочу ничего ликвидировать. Мне все нравится. «Мне все нравится,» — сказал он себе и снова нырнул в подворотню. В конце концов он жил в Питере, здесь всё состояло из подворотен, дворов и мостов. И серого низкого насаживающегося на всё это безобразие небо.       Преодолев последнее препятствие в виде узкого переулка он наконец-то очутился у недавно крашенной калитки детского сада номер 337. Посмотрел время на телефоне. Ещё 10 минут. Закурил, рассматривая свою руку. На безымянном пальце красовалось тонкое ещё яркое кольцо. Фиделия год назад всё-таки получила российское гражданство, и Саша предложил узаконить их брак. Вот так, вроде бы совсем не романтично, а прагматично. Даже здесь он поменялся, вырос. И сигареты купил дорогие и нормальные. Поморщился и кинул окурок на асфальт, затушив носком ботинка. Снова посмотрел время. Пора. И как назло на дисплее высветилось календарное уведомление «День рождения Фиделии».       Саша нажал на звонок, дёрнул калитку и уже шагал внутрь территории. Он совсем не печалился из-за того, что забыл о дне рождении жены. Сейчас они с Рудольфом зайдут в магазин, купят цветы в горшке и книжку, закажут ужин и может быть даже позовут родственников. Главное, что он когда-то догадался заблаговременно записать. —Знаете, Саша, наши воспоминания могут меняться. Даже искажаться я бы сказала. Можно внушить человеку то, чего на самом деле никогда не было. Можно помнить всё совсем иначе. И то, что вы не хотите мне рассказывать о том, что с вами произошло свидетельствует о травме. Мозг элементарно блокирует травматический опыт… Записывайте, записывайте всё, что считаете важным. Отслеживайте свои изменения и всегда имейте под боком какую-то «истину»       Рудольф прыгал где-то справа, держа Сашу за рукав куртки, и не умолкая что-то лопотал про маму, дедушку с бабушкой, полицейских и динозавров. Динозавры, космос и Древняя Греция — три кита детской гиперфиксации. Александр следил за трафиком вокруг них и изредка, как китайский болванчик, кивал.       В книжном Саша долго ошивался у полок отдела русской классики. Достигнув определенного уровня языка Фиделия просто обожала читать на русском. Достоевский, Толстой… Он бы никому не пожелал такой подарок на день рождения. Ребёнок бегал в глубине магазина, ничего не громил и периодически возвращался.       Саша наконец остановил своё внимание на «Сто лет одиночества» Габриэля Гарсиа Маркеса. Вот это был бы подарок с иронией и со вкусом. Ещё и цвета на обложке такие, как в далёкой Аргентине, в которой они с Фиделией встретились. Он нежно провел пальцами по слегка шершавой бумаге и закрыл глаза… —Саса, Саса… Саса! — послышалось откуда снизу. Его племянник теребил низ куртки и прыгал, стараясь привлечь внимание. — Смотри, какую я книжку нашёл. Мне дедушка рассказывал про Антарктиду, где вы оба жили. Я когда эту книгу увидел, сразу понял, что она про неё. Такое всё белое. Ты купишь её для Фиделии?.. Саса, Саса.       Он действительно заметил красивую россыпь белых холмов на обложке ещё издалека и собирался исправить малыша, сказав, что на самом деле книжка про Арктику. Но застыл, взяв её в руки. Нет, нет, этого не может быть… Не может. В горле встал ком, а по спине и рукам побежал липкий холодный пот. Просто не может… Он крепко несколько зажмурился, ущипнул себя как в фильмах и даже потёр название слюнявым пальцем. Но чуда не происходило, на обложке значилось «Вальдемар Виссуарн. Антарктида».       Саше даже удалось распахнуть книжку, чтобы проверить дату издания и успокоить себя тем, что публикация очень старая.       Публикация датировалась этим годом. Сохатый был мёртв пять. Мир Саши равномерно раскачивался, готовясь обвалиться вместе с полом. Сердце быстро и глухо стучало в ушах. В ступоре, не в силах пошевелиться, будто удав перед кроликом, он открыл первую страницу произведения, прекрасно зная, что прочтёт: «Кто придумал так класть плитку? Изуродовали весь центр. Так ещё и бежишь, спотыкаешься. А это, кстати говоря, отвлекает от убеждений, в которые сам себя пытаешься упаковать. Доводов, что могли бы доказать нереальность всего произошедшего, становилось всё меньше. Я видел взрыв Антарктиды.»