***
Они плетутся вниз по улице. Когда они пересекают невидимую черту, отделяющую промзону от центра, воздух неуловимо меняется. Здесь легче дышится и ветер свободно треплет Бокуто волосы. Ныряя переулками, они в конце концов натыкаются на толпу. Движение ограничено яркими полицейскими лентами и бутафорскими табличками «Вход воспрещен». Заезды обычно происходят только для своих, чтобы никто не настучал стражам порядка. Бокуто и Куроо настойчиво пробираются через людей, пока не встречаются с железными перекрытиями, отделяющими тротуар от трассы. Куроо облокачивается, и заграждение натужно скрипит. — Ты только посмотри на этих красавиц… Стритрейсерские кары стоят рядом, окрашенные в неприметный серый металлик, рычащие, созданные для высоких скоростей и для того, чтобы пускать противникам пыль в глаза. Бокуто всегда восхищался современными гоночными машинами, но вершина адреналина, на которую он решался, это погонять с Куроо в «Need For Speed» на выходных. Рейсеры подходят к своим машинам. В этот заезд отправляются только двое: один в полном обмундировании, со взглядом, способным заморозить полстраны, второй — в простой кожаной куртке — внимательно всматривающийся в толпу, уже выбравшую себе кумира. — Эй, — кричит Бокуто одинокому гонщику, — иди сюда! Куроо косится на него с интересом, но молчит. Парень с осторожностью подходит ближе, как будто земля в любой момент может уйти из-под ног. А Бокуто, между прочим, ни на грамм не трезвее, чем десять минут назад. Забравшись на нижнюю перекладину невысокого заборчика, Бокуто видит, что рейсер куда моложе своего противника. У него темные волосы и такие же темные, влажно блестящие глаза, а сам он, кажется, может просто раствориться в ночных сумерках. — Я слушаю, — говорит он, приподнимая бровь. — Я буду за тебя болеть! — улыбается Бокуто, и, слыша, как хихикает Куроо, толкает его под ребра. — Спасибо, — парень заправляет короткую челку за ухо. В ухе у него модная спиралька пирсинга. Бокуто раскачивается на заграждении, и кровь ударяет ему в голову. — Хочешь поцелуйчик на удачу? Гонщик удивленно замирает, а потом пожимает плечами и делает шаг навстречу. Бокуто замечает, что у него слегка подрагивают руки — нервничает перед стартом. Парнишке явно надо немного отвлечься на что-то другое. Бокуто его даже не трогает. Перехватывает поудобнее перила и перегибается через ограждение. Целует в губы легко и непринужденно. Парень отвечает ему неуверенно и осторожно, не понимая, где подвох. — Как тебя зовут? — спрашивает Бокуто, отстранившись. — Акааши. Просто Акааши. — Надери своему противнику задницу, Просто Акааши, — весело напутствует Бокуто. Куроо рядом взрывается хохотом. Когда он пьян, ему многое кажется смешным. Гонка вот-вот начнется. Рефери приказывает участникам занять споты, и Акааши уходит, чтобы забраться в свою машину — темно-серебристую красавицу с тонированными стеклами и яркой неоново-пурпурной хищной полосой, пересекающей бок и капот. — Что насчет твоего имени? — кричит Акааши, опуская стекло, чтобы Бокуто его услышал. — Скажу, если выиграешь! Легкая улыбка, мелькнувшая на губах Акааши, не скрывается от Бокуто. Смотрел бы и смотрел, но Акааши становится серьезным и переводит взгляд на дорогу. Рефери поднимает руку с флажком, и машины плавно подбираются к старту, так и замирают, порыкивая, с напряжением в каждой линии. Бокуто кусает губы. Он не знает, что сильнее, чувство беспокойства за едва знакомого рейсера или желание перемахнуть через заборчик. Наверно, одинаково. Рефери отдает стартовый сигнал, машины с угрожающим ревом срываются с места. Их маршрут стелется вниз по трассе, и они с легкостью преодолевают его, играючи опережая одна другую. Машина Акааши гладко и красиво входит в крутой поворот, вырываясь вперед, а затем он намеренно прижимает противника к обочине, вынуждая сбросить скорость. И после — Бокуто уже ничего не видит. Шоссе извивается серпантином, яркие огни фар мелькают то тут, то там. — Черт, потерял их, — говорит Куроо, восторженно прослеживая маршрут. — Ага, и я, — выдыхает Бокуто и украдкой скрещивает пальцы за Акааши. Вскоре машины возвращаются — кары выныривают из темноты и на полной скорости несутся к финишу, поравнявшись корпусами. Бокуто почти слышит, как надрывно работают двигатели, выдавая максимум мощности. Последний участок ровной дороги — последний шанс, сейчас или никогда. Бокуто ощущает напряжение толпы всем телом, что же тогда чувствуют рейсеры, поглощенные скоростью? — Давай, Акааши! — вопит он, не задумываясь, что его не услышат. Но серебристая машина снова занимает ведущую позицию и молнией мчит к финишу. Бокуто вздергивает руки и кричит что-то в воздух вместе с возбужденной толпой. Акааши пересекает финишную черту первым. Его противник приходит двумя секундами позже. Из машины Акааши выбирается уже чемпионом. Бокуто слышит, как зрители скандируют его имя, забыв про второго участника заезда. Слава — весьма непостоянная любовница. В одно мгновение Акааши накрывает толпа желающих потрепать его по волосам или похлопать по плечу. Бокуто не может к нему пробиться, но они встречаются взглядами. — Бокуто! Меня зовут Бокуто! — пытается он перекричать толпу. И, кажется, у него выходит, потому что Акааши кивает и улыбается, заставив сердце Бокуто замереть на несколько секунд.***
Когда дверь в спальню открывается, Бокуто бессильно лежит головой на столе и изображает умирающего. — Вы вдвоем выглядите, как куски дерьма, — от резкого голоса Цукишимы виски прорезает болью. — Какие мелочи. Я и чувствую себя, как целый мусорный бак, — стонет Куроо. Он до сих пор валяется в той позе, в которую рухнул, едва они добрались до дома. Бокуто хотя бы смог добраться до ванной. Необязательно смотреть на Цукишиму, чтобы воочию увидеть, как он закатывает глаза. — Пойду сделаю вам кофе… — Я люблю тебя. Ты — все, что мне нужно в этой паршивой жизни. — Все, что тебе нужно, — это душ и два тюбика зубной пасты, — ехидно фыркает Цукишима, но Бокуто все равно слышит их короткий поцелуй. Он с трудом поднимает свинцовую голову. Комната приходит в движение, но постепенно останавливается. Это уже что-то. Бокуто переводит взгляд на Куроо — тот выглядит бледным, как смерть, с уставшими глазами и абсолютным бардаком на голове. — Подгребай сюда, мой дорогой MVP*, — просит он, освобождая половину дивана. — Как мило, — тянет Бокуто. — Моя Восхитительная Подушка, — хихикает Куроо. Бокуто находит силы встать и доползти до дивана. Куроо устраивается на нем, стоит ему только уронить свое тело рядом. Цукишима где-то на кухне разливает им кофе. Звон ложки по стенкам кружек убаюкивает Бокуто, и он, наверно, мог бы даже задремать, если бы Куроо пинком не вернул его в реальность, едва не спихнув с дивана. — Я. Поцеловал. Незнакомца, — с ужасом бормочет Бокуто, пряча лицо в ладонях. — Какого хрена я вообще полез к нему?! — Потому что он симпатичный? — Офигенно красивый, — признается Бокуто. — Но не уверен, что меня это оправдывает. Цукишима ставит две кружки на кофейный столик и садится прямо на пол. Бокуто тянется за кружкой себе, вторую передает Куроо. — С годами ты становишься все смелее, Бокуто, — замечает Цукишима. Бокуто делает глоток и только обиженно хмыкает. — Главное, чтобы не дурнее, — дразнится Куроо и обменивается с Цукишимой ехидными взглядами. Бокуто же чувствует себя слишком подавленным, чтобы парировать, и никак не может выкинуть мысли об Акааши из головы.***
Следующие два дня приложение Куроо заговорщически молчит, чтобы прислать оповещение о новом заезде субботним вечером. Цукишима вежливо отказывается составить им компанию, предпочитая общество новой компьютерной игрухи. На этот раз маршрут проходит по тому же шоссе, но на другом отрезке. Они знают, что идут правильно (яркие полицейские ленты и заграждения служат им маячками), и вскоре оказываются в пьяной и кричащей толпе, совместными усилиями проталкиваясь к заборчику. Взгляд Бокуто находит Акааши среди множества лиц за несколько секунд. Акааши тоже замечает его и, кажется, выдыхает с облегчением, торопливо подбираясь ближе. Он выглядит так же, как и в прошлую ночь: все та же небрежная кожаная куртка, но походка наполнена пружинистой уверенностью. И чем ближе он подходит, тем больше кажется, что камень на его плечах становится легче с каждым шагом. Тёмные волосы сегодня приглажены, челка убрана заколками. Он подходит очень близко, настолько, что они могут соприкоснуться бедрами через перекрытия ограждения. Сейчас у Бокуто удивительно ясная голова. И сейчас он точно уверен, что сердце начинает биться быстрее вовсе не потому, что он в стельку пьян. Акааши кажется ещё красивее, когда Бокуто не надо прилагать усилий, чтобы сфокусировать на нем взгляд. — Я хотел извиниться за предыдущую ночь, — говорит Акааши. — Я знал, что ты был пьян. Мне не стоило позволять тебе целовать меня. Бокуто хватается за перила и перегибается через ограждение, чтобы наклониться ближе. — Но сейчас-то я трезв. В глазах Акааши мелькает искорка интереса. Бокуто безмолвно принимает вызов, он никогда раньше не чувствовал ничего подобного. Акааши обнимает его за шею и притягивает к себе. В этот раз они целуются медленно, без подростковой неуверенности, но Бокуто все равно пробивает мелкой электрической дрожью по позвоночнику. — И что я получу, если ты выиграешь и сегодня? — спрашивает Бокуто. У него довольно светятся глаза и голос звучит взбудораженно, но он не собирается одергивать себя. — Разве это не мне будет причитаться приз за победу? — И что же ты хочешь? — Знаешь кафешку «Фукуро»? — Ага. — Завтра, в девять утра? Бокуто улыбается и тянется к нему так близко, что они почти соприкасаются носами. — Не вздумай продуть. Акааши уверенно возвращается к машине. И, видимо, его уверенность передается и Бокуто, который не чувствует тревоги в этот раз. Сегодняшний извилистый маршрут замыкается в круг по шоссе. Каждый вираж определяет нового лидера. Когда машина Акааши идет юзом, дорожное ограждение впивается ей в бок, высекая искры. Бокуто закусывает губу и до побелевших костяшек вжимается пальцами в заборчик. Акааши удается выровнять машину и нагнать остальных участников. Бокуто напоминает себе, что стритрейсинг — слишком рискованное развлечение. Малейшая ошибка — и твоя машина может оказаться в кювете колесами кверху, забрав твою жизнь. Нервозность возвращается, и Бокуто машинально стискивает руку Куроо для спокойствия. Куроо ободряюще пожимает ее в ответ. На финише Акааши все равно лидирует, но с минимальным отрывом. Бокуто вдыхает запахи победы и бензина с таким упоением, словно дышит в первый раз.***
Когда Акааши появляется в дверях, Бокуто допивает второй латте. Боязнь опоздать и показаться непунктуальным привела его в кафе на час раньше. Акааши делает заказ и устраивается за столиком Бокуто. — Рад впервые встретиться с тобой днем, — улыбаясь, говорит он. В дневном свете мягкие линии его лица кажутся еще безупречнее, а глаза — еще более завораживающими, особенно когда солнечные лучи падают под правильным углом. Даже просто глядя на него, Бокуто чувствует себя едва ли не вуайеристом. — Я тоже, — отвечает Бокуто, крепче обхватывая чашку и нервно барабаня пальцами по столу. — Ну… знаешь… то, что ты сделал прошлой ночью, было достаточно опасно. — Будешь читать мне лекции об опасностях стритрейсинга? — Нет, просто хочу знать, почему ты занимаешься этим. Акааши уже собирается ответить, но подошедшая официантка выбивает ему еще минуту на раздумья, прежде чем он начинает говорить: — У меня есть на это личные причины… На самом деле, не лучшая тема, чтобы обсуждать ее за чашкой кофе. — Мы дважды целовались, не думай, что я сбегу после твоих личных причин! Акааши пытается спрятать смешок за своей кружкой. — Если уж ты так уверен, — говорит он, становясь серьезным. — Это в честь моего старшего брата. Он разбился в одной из гонок, оставив троих соперников непобежденными. Я продолжаю его дело. — Думаешь, он был бы счастлив узнать, что ты рискуешь собой, продолжая то, что убило его? Акааши невесело улыбается. — Конечно, нет. Дело не только в нем, но и во мне. Бокуто вздыхает и откидывается на спинку стула. Акааши был прав — это действительно не лучшая тема для обсуждения. И он определенно принадлежит к тому типу людей, которые спокойно и уверенно идут к своей цели, которых никто не способен переубедить. Акааши не отступится, пока не получит то, что должен. — Это означает, что тебе остался еще один заезд? — Да, и тогда я буду свободен. Бокуто расслабляется и украдкой разминает напряженные плечи. — Теперь моя очередь, — щурится Акааши. — Итак, ты всегда ходишь на гонки только для того, чтобы подцепить кого-то, или я исключение? — Конечно же ты исключение, Просто Акааши! Акааши звонко смеется, и это выглядит просто восхитительно на фоне его обычного арктического спокойствия. Как будто Бокуто и без того недостаточно очарован. — Кейджи. Акааши Кейджи, приятно познакомиться. — Бокуто Котаро, мне тоже. И Бокуто совершенно не возражает, что со знакомством они запоздали. У Акааши Кейджи очаровательная привычка опускать взгляд перед тем, как засмеяться, и заправлять челку за ухо, услышав комплимент. Еще у него длинные черные ресницы и чистый, глубокий взгляд. Он сам — одновременно изящная нежность в каждой черте и острые края непоколебимого характера. И что самое важное — он сейчас здесь. Бокуто думает, что знает о нем достаточно.***
В гоночной машине Акааши Бокуто сидит, зажав ладони между коленями, чтобы ничего не сломать и не открутить из любопытства. Салон пахнет кожей и лимонной полиролью. Сидение под задом кажется твердым, но Бокуто все равно почему-то тонет в нем. — Расслабься немного, — говорит ему Акааши с улыбкой. В повседневной жизни он оказывается очень спокойным и аккуратным водителем, но Бокуто все равно боится даже пошевелиться, чтобы не отвлечь его. — Моя машина не стеклянная. — О, поверь, ты недооцениваешь мою разрушительную мощь! — бросает на него хмурый взгляд Бокуто. Акааши смеется в ответ и везет их куда-то на выезд из города. Бокуто смотрит в окно, за которым тянутся бесконечные пригороды, сменившие высотки и переходящие в лесополосу. — Уже поздно беспокоиться о том, что ты, вероятно, везешь меня в лес, чтобы зверски убить и съесть? — Если только ты не умеешь по-голливудски выскакивать из машины на полном ходу. Акааши сворачивает на извилистую грунтовку, которая заканчивается на вершине холма, с которого отлично видно весь город. Под ногами плещется море неоновых огней, затмевающих звезды. Бокуто выходит из машины, чтобы прогуляться до самого обрывистого края. Акааши оставляет его в одиночестве. Когда Бокуто возвращается, Акааши устраивается на капоте с ноутбуком на коленях, предварительно подстелив плед. — Иди сюда. Бокуто сомневается, но Акааши ждет, поэтому он осторожно забирается к нему и усаживается рядом так, чтобы не соскользнуть вниз. — Посмотрим киношку? Ты не против? Бокуто ерзает, подбираясь ближе. — Конечно, нет, но… ты привез меня в лес, чтобы заценить фильм? Ты уверен, что все идет по плану? — Сказал мне парень, который сначала целуется, а потом думает. — Акааши! Акааши фыркает. Бокуто слушает умиротворяющий шум ветра в кронах, поскрипывание веток, хлопанье крыльев невидимых птиц. — Мы с братом всегда так делали… — неожиданно бормочет Акааши. — Перед важными или сложными гонками приезжали сюда и смотрели что-нибудь вместе. От этих слов Бокуто чувствует неожиданную пустоту в сердце. Может, сейчас Акааши и делает вид, что в порядке, но был момент, когда ему пришлось переживать свое горе в одиночестве. И эта рана наверняка все еще не зажила полностью. Бокуто ничего не может сделать, но он может побыть рядом. — Тогда выбери нам что-нибудь, — говорит он. Энтузиазм Бокуто исчезает быстро — Акааши кликает на фильм о проклятой машине-убийце. Бокуто, например, смотрит ужасы только, если рядом есть одеяло, под которым можно спрятаться. Вспышки экрана порой выхватывают из темноты лицо Акааши со сжатыми в тонкую нитку губами и влажными глазами от подступающих слез. Он смотрит в ноутбук, но присутствует где угодно, только не здесь. Бокуто кусает губу и осторожно переплетает их пальцы. Он притворяется, что делает это, потому что ему страшно, а не потому, что ладонь Акааши мелко дрожит в его ладони.***
Бокуто тупит в миску с хлопьями, грустно вздыхает и напрочь игнорирует пристальные подозрительные взгляды Цукишимы и Куроо. Хлопья размокают в молоке, превращаясь в отвратительную на вид массу. — Я никогда не ладил с людьми так быстро, — задумчиво говорит он. — Эй, мы с тобой подружились сразу же! — пытается возмутиться Куроо, но Цуки предупредительно запускает пальцы ему в волосы на затылке, и тот довольно урчит. — Это потому, что ты Куроо! — Надеюсь, это комплимент, — невозмутимо отзывается он. — Что насчет Цуки? С ним вы тоже поладили без проблем! — А это потому, что я не могу не проникнуться уважением к человеку, который всегда способен тебя заткнуть! Цуки ухмыляется, когда Куроо уже открывает рот, чтобы ляпнуть что-нибудь о своей независимости и мужественности, и наклоняется поцеловать его в уголок губ. Куроо так и замирает, растеряв половину слов. Бокуто фыркает. — Видишь? — Идите нахрен, — надувается Куроо, сползая в глубины кресла. Бокуто засовывает миску с хлопьями в микроволновку, надеясь, что их еще можно спасти. Сегодня у Акааши последний заезд. И если он выиграет, то будет свободен от своего надуманного обязательства. Акааши рассказывал, что брат его научил всему, что умеет сам, как только тот стал дотягиваться ногами до педалей. Особого интереса к уличным гонкам Акааши не проявлял, но всю жизнь был горд за брата. — У Акааши сегодня последняя гонка. Придете? — Конечно, — отвечает Куроо. — Почему нет, — в тон ему пожимает плечами Цуки. — Здорово! В микроволновке хлопьям, кажется, стало только хуже, но Бокуто доедает, не чувствуя вкуса.***
Толпа у старта такая же плотная и возбужденная, как и всегда. Для зрителей это развлечение на вечер, но у Бокуто между ребер поселился маленький беспокойный ураган, заставляющий нервно кусать губы и перекатываться с пятки на носок. Куроо и Цукишима стоят по обе стороны от него, зажимая плечами, чтобы не чудил. Акааши слегка опаздывает. Бокуто слышит, как парень перед ним пренебрежительно отзывается: «Ну, конечно, победителям же закон не писан», но он слишком напряжен, чтобы отреагировать. Глаза Акааши находят его в толпе — он улыбается и подходит ближе, прячет слегка дрожащие руки в карманы. Если все пройдет хорошо, Бокуто потом покроет поцелуями каждый его палец, каждую выступающую косточку запястий. Прежде чем Бокуто успевает что-то сказать, вклинивается Куроо. — Удачи тебе! Я видел, ты шикарно водишь. Считай, победа уже твоя! Акааши чуть склоняет голову, не вытаскивая руки из карманов. — Спасибо. Вы, должно быть, друзья Бокуто? — Ага, я Куроо, а это Цукишима. Цуки кивает головой в знак состоявшегося знакомства. — Приятно познакомиться, Акааши. — Нам тоже. А теперь мы, пожалуй, куда-нибудь сольемся и оставим тебя с этим трусящим дураком наедине, — ухмыляется Куроо и действительно сваливает, утягивая Цукишиму с собой. Бокуто успевает только легко пнуть его в лодыжку. — Он просто не знает, что здесь далеко не один трусящий дурак, — бормочет Акааши и поворачивается к Бокуто. Они разделены тонкими прутьями ограждения, но Акааши кажется невыносимо далеким, словно находится где-то за много миль отсюда. Где-то, где Бокуто не может обнять его и сжать его дрожащие руки в своих. — Акааши, — говорит Бокуто, просто чтобы что-нибудь сказать. Он не может объяснить это ощущение тянущего ожидания. И оно никуда не исчезнет до тех пор, пока между ними эта чертова перегородка, отделяющая гонщиков от зрителей. Бокуто уже готов перевернуть ее к чертям, когда Акааши внезапно тянется к нему и просит: — Бокуто, можешь меня поцеловать… на удачу? Бокуто смеется — получается немного нервно, но что поделать. Его жизнь, как гоночная трасса, идет по спирали. — С удовольствием. В этот раз Бокуто сам наклоняется к нему. Гладит его по щеке, бережно приподнимая за подбородок, целует поочередно каждый уголок губ и только потом утягивает в настоящий поцелуй, отчаянно желая, чтобы Акааши забыл о своих гонках и обязательствах. Акааши и сам, кажется, не против, но все волшебство разрушается, когда звучит сигнальный свисток рефери, призывающий рейсеров к старту. Акааши садится за руль и машет Бокуто из окна. Когда начинается гонка, пальцы Бокуто намертво вцепляются в ограждение да так и не отпускают. Ему определенно не нравится сегодняшний извилисто закольцованный маршрут. Весь первый круг Акааши не удается выбиться в лидеры. Бокуто уже знает его манеру езды — все, что ему нужно, красиво войти в поворот по ближайшей траектории, но машина соперника все время маячит впереди. Бокуто выкрикивает его имя. Акааши, конечно, не слышит, но имя звучит, звенит в воздухе. На удачу. Чтобы показать остальным, кто достоин их поддержки. В какой-то момент он обнаруживает себя крепко ухватившимся за руку Куроо. Бокуто понятия не имеет, как и когда это произошло. На втором круге Акааши рискованно проходит очередной изгиб дороги, разминувшись с чужим каром буквально на несколько сантиметров, и вырывается вперед. У Бокуто холодный пот течет по спине, а губы, кажется, искусаны настолько, что целоваться он не сможет ближайшие несколько дней. Но это все фигня. Заживут. Акааши добавляет газ, машина дергается, подбирается, как дикое животное, а затем рывком устремляется вперед, пересекая финиш серебристой молнией. Толпа взрывается криками и улюлюканьем. Акааши останавливается, вытирает пот со лба и открывает дверь, как площадку прорезает чей-то крик. — Нас слили! Копы скоро будут здесь! Человеческий поток моментально приходит в движение. Куроо отцепляет от себя руку Бокуто. — Беги к Акааши, а мы сваливаем! Бокуто кивает в ответ, дрожа одновременно от страха, адреналина и возбуждения. — Давайте! — перекрикивает он и с легкостью перемахивает через ограждение. Акааши тянется с водительского сидения, распахивая ему дверь, а затем вжимает педаль газа в пол, едва Бокуто оказывается в салоне. Бокуто только сейчас замечает, что от широкой, счастливой улыбки скулы начинает сводить судорогой. — Ты выиграл! — кричит он Акааши. — Я сделал это! — неверящим шепотом соглашается он, крепче сжимая руки на руле. Они не знают, куда едут — просто мчатся вперед, но дорога сама приводит их на холм, с которого город плещется под ногами морем огней. Акааши загоняет машину повыше, устало ерошит влажные от пота волосы и, выйдя на улицу, запрыгивает на капот. — Знаешь, мне стало гораздо легче, — спокойно говорит он, устремляя взгляд на раскинувшийся город, а слезы чертят тонкие дорожки по его щекам. Бокуто думает, что Акааши просто прекрасен в своей чистой искренности. Он берет его за руку и оставляет поцелуи на каждой костяшке, на каждой фаланге, как и обещал. — И что дальше? — спрашивает он. — Перекрашу машину. Поставлю обратно все, что пришлось из нее вытащить. Уберу то, что наставил. Сейчас любой коп с первого взгляда скажет, что это гоночный кар, я постараюсь сделать ее чуть более повседневной, — говорит Акааши, а Бокуто смотрит на него и думает только о том, как ему хочется сцеловать слезы с его губ. — И если ты захочешь, мы будем приезжать сюда смотреть фильмы. — Я захочу, — горячо убеждает его Бокуто, усмехаясь. — Хорошо, — у Акааши улыбка усталая, едва заметная, но очень нежная. — Спасибо тебе, Бокуто. — Хэй, это я должен был сказать эти слова! — Тогда подойди и забери их у меня, — Акааши ловит его за плечи и прижимается губами к его губам, не переводя прикосновение в поцелуй. — Не мог бы ты не соблазнять меня, потому что у меня сердце сейчас остановится? — Не-а, не мог бы, — смеется Акааши. Бокуто смеется в ответ и, придерживая его за талию, осторожно опрокидывает спиной на капот. Ночь только начинается.