Эвтаназия личности

По дорогам Города, при свете только начавшего подниматься Солнца, в тишине ехали одинокие машины и сновали сонные люди. Люди плелись вперед, не задумываясь, опустив головы, неровным шагом, который замедлялся, ведь они топали под гору. Лучи солнца проскакивали в щели между серыми, большими тучами и домами. Дул лёгкий ветерок, листва неслышно колыхалась. Людей и шума становилось всё больше, все они шли, инстинктивно повторяя те же действия, что и вчера, что и всегда. Их глаза были пустыми, а разум чистым, их не беспокоили странные мысли, не тревожила беспечность каждого. С дворов спальных районов продолжали высовываться вереницы работяг, в промышленных же районах снова начинал подниматься вверх шум механизмов и техники. Казалось, что мир оживал, но серые краски не сменялись другими, более живыми цветами. Вот такой вот, обычный, современный, незаурядный город. Небольшой экскурс в историю Около сотни лет назад, из-за угрозы Мировой войны, ученые всего мира трудились над проектом, что стал новой ступенью в эволюции человека. Природа эмоций человека была раскрыта, ими научились управлять, манипулировать на нейронном уровне. Из-за страха глобального самоуничтожения человеческого вида в войне и краха мировой экономики, высшими чинами было принято решение, поголовно, путём обмана, лишить людей чувств, ввести им вакцину от всех болезней. Остались только базовые инстинкты и, как ни банально, любовь к близким и родным. Это давало бы людям смысл жить. Как не удивительно, это сработало, мировые социальные и экономические проблемы были решены за кратчайшие сроки. Также, всевозможные эмоции стало возможным купить, за заслуги, что стало основной валютой нового мира. Из-за перспективы получить небольшую долю радости, люди готовы были работать сутками. Как ни странно, спрос на эмоции был бешеный, люди покупали их постоянно, забывая об остальных потребностях. Странные ощущения. Будто проспал тысячу лет. Виски пульсируют. Открыть глаза непосильно трудно. Как будто за окнами пели птицы. Ничего не могу вспомнить, только краткие обрывки. Фрэд, вроде-бы 22. А, нет, монотонный шум города. Помню, как радовался окончанию школы, помню, как грустно было, потому что опоздал в универ. Я бы беспокоился, если бы понимал, что вообще происходит. В тщетных попытках в чём-то разобраться протекало время, оставляя только мутный след из несвязных мыслей. Еле-слышный скрип. Или его не было. Чушь, точно был, справа, только что. Я понял. Всё это время, возле меня сидел человек. Нужно подать знак. Чёртовы глаза, не слушаются. Отчаянный крик, что превратился в пересохшем горле в стон, был той ниточкой, за которую я ухватился изо всех силёнок. - М? Наверное, показалось. Показалось ему, засранцу старому. Что ж, ещё раз, сильнее. -Фрэд? Неужто… Я начал получать контроль над своим телом. Глаза немного приоткрыть у меня удалось. Я и дед всё поняли: я вышел из комы. Я попросил что-то поесть и попить, жажда поедала изнутри. Шло время, старик ушел впопыхах, я заново учился двигаться. Воспоминания приходили и уходили очень неожиданно. Это моя комната, а тот старик, мой опекун, дед. Так мало событий приходило на ум. Только яркие: грустные, весёлые, счастливые, но по большей части мрачные. Странно всё это. Я увидел свой старый, потёртый рабочий стол. Такие воспоминания, ностальгия, я невзначай улыбнулся. А ведь я никогда так не делал раньше. Почему я испытываю это, я не принимал лекарство? Ещё один вопрос, в котором следует разобраться. Это так хорошо, воспоминания, греющие душу. Дед принёс еду и немного воды. Пришлось у него раздобыть информацию, что да как, почему я в такой ситуации. Оказалось следующим образом: ударился головой, упал в обморок, пролежал неделю, потом отвезли домой, дед врать не стал, говорил, что через пару дней отключил бы подачу питания. Значит он и, следовательно, все люди всё ещё прежние, наркоманы. Но я не такой, как они. Наверное, нужно не подавать виду, пока что. Нужно разобраться, может, найду что-то на чердаке, в документах отца, он же учёным был. Нужные бумаги найти было сложно, но результат был потрясающий. Как оказалось, без своевременной подачи наркотика в кровь, действие вакцины прекращается. Я обрадовался, что понял причину. Но потом меня хватил ужас. Две жуткие мысли молнией пронеслись у меня в голове. Так вот, почему отец не вернулся из командировки, знал. Неужели, все живущие на Земле люди, не находились без дозы хотя бы две недели. Жутко стало от их мании к рефлексии. Нужно выбраться из этой коробки, пройтись. Идя по дороге, я только убедился, что я, чувствующий, один, люди были слишком серыми. Толчок в плечо. Спутанные волосы на моем лице. Приятный запах. Я извинился, посмотрел девушке в глаза, но увидел только учтивость, и нотки укора. Сама она была очень красива, как по мне, тонкие губы, линии подбородка, надбровные дуги, невероятной красоты карие глаза, смотрящие не на меня, а в пустоту. - Прошу прощения. – Смог я выдавить из себя. - Ничего такого, я спешу. – Сухо ответила красавица, и собралась удалиться. - Но, как вас зовут? Могу ли я искупить вину? – В отчаянной попытке сказал я, сам того не заметив, ухватив её легонько за руку. - Мне кажется, это тебя не касается, грубиян! – Выпалила она и, высвободив руку, ушла. Я простоял некоторое время на улице. Одни лица сменялись другими, но при этом, такими же. Тем временем начался дождь. Рядом с лицами появились зонты. А я стоял, мокнул и думал. Я не такой как все, особенный, чувствительный. У меня есть драгоценные для всех эмоции. Но зачем они мне, если не с кем ими поделиться? Ох уж эти детали механизма. Люди ли они на самом деле? Один большой, унылый механизм, наполненный унылыми деталями, что так легко заменялись. Их смысл существования так поверхностен, если он вообще есть. У них есть любовь к семье. Но действительно ли группа людей, это семья? Это так гуманно, что я почти поверил. Будь у всех людей эмоции, ничего бы не изменилось. Они были бы, но ими бы не пользовались. Как алчен этот мир. Иронично, как для замысла простых дураков. Всегда так хотелось уметь выбирать. Выбрать себе лучшую жизнь, и радоваться ей. Это такая неправильная радость. Эмоции. Люди. Я пошел домой. Стало так легко. Взял флакончик с радостью, спрятанную дедом на чёрный день. Выпил содержимое, и довольный, но в тоже время опустошенный, лег спать. Я не вспомню свою жизнь – говорил я себе. От этой мысли становилось хорошо. Вот и мой переломный момент, моя, эвтаназия личности.