***
— Жень, мне неудобно как-то. Я позвонил ему с порога его квартиры, как только ключи мне выдал его сосед, недовольно что-то бурча. Его квартира ошеломила меня своим убранством и роскошью. Я такой показался себе бомжом и нищебродом, что даже оробел. — Все нормально, Саш. Вторую спальню себе забирай. Я приеду через три дня. Смотри, двери никому не открывай. Ко мне иногда приходят… друзья… Ну, короче, если что, просто скажи, Блондин на Кипре. Я кивнул, как будто он меня видел, и как молитву заучил эту фразу. — Еды там в морозильнике хватит тебе на день — другой, потом сам купишь. — я вскинулся. — Да ты что, я сам себе куплю. Вот еще, я и готовить люблю и умею. — он весело рассмеялся и сказал. — Да, помню, помню, мне мать моя все тыкала, что ты готовишь как бог. Ладно, Шурик, потом поговорим. — и он отключился. Я скинув с себя одежду у порога, в трусах и майке прошел в спальню, глядя, какая обжитая, и выбрав ту, что была почти без мебели с одной кроватью и встроенным стенным шкафом с зеркалом во всю стену, разложил вещи из сумки и, повесив на плечики свой единственный строгий костюм, доставшийся мне от отца, бережно зачехлил в пластиковый пакет во всю длину. Наскоро вошел в ванну и обмер. Боже, да у него как у короля: куча баночек стояла у раковины, на машинке, в шкафчике, ванна — не ванна, а джакузи. Я не знаю даже, как ей пользоваться. С горем пополам разобрался и помылся, млея от блаженства с пузырьками воды. Я обтерся и, затянув полотенце на бедрах, прошел в роскошную кухню и снова замер: чистота и кафель со сталью производили впечатление больницы. Наскоро сварганив обед, схватил ключи и, одевшись, уже у порога осмотрел квартиру еще раз. М-да, уходить отсюда не хотелось. Похлопав себя по груди, проверил, все ли документы взял и вышел быстро, закрыв за собой дверь.***
— Так, Шальнюк Александр Яковлевич, на курсы парикмахера? Я скромно потупился. Надо мной все смеялись, когда я высказал, краснея, матери свое желание. Но та вдруг кивнула, и мы быстро подыскали мне место учебы. Собрали меня в дорогу быстро, но я дал матери обещание, что закончу все-таки институт, раз ей так хочется. После армии все дороги открыты. Деньги она мне давно копила на учебу и сейчас с видимым облегчением, сняла с карточки именно те деньги, что не помешали их скудному бюджету. Отец — столяр в школе и на все руки мастер, мама работает поваром там же. Я рос упитанным мальчиком все детство и еще, в придачу, отличником. Женька всегда ввязывался в драки. Я же всегда разравнивал ситуацию и мирил ребят, пытаясь избежать драки или ссоры. Мне порой тоже доставалось, но тогда Женька, не щадя себя, кидался вновь в драку, приходилось и его как-то успокаивать, а потом его родителей и своих. Сейчас я прижимал к себе плачущую мать и хмурого отца. — Ну хватит, мам, я ведь ненадолго! Пап, ну скажи ей. Я выучусь и, если там работу не найду, приеду сюда. Тут-то всегда будет, кого стричь. Отец кивнул и, приобняв мать, показал мне на дверь. Так мы и расстались. Я написал заявление, и с завтрашнего утра уже был приглашен к полугодовым курсам. На креативщика я тоже буду учиться, попутно поставив галочку над этим обучением. В кассе отдал дрожащими руками пачку банкнот, за которые переживал всю дорогу. Те, деловито пересчитав, кивнули и выдали квитанцию об оплате. Сунув её к документам, вышел на улицу и вздохнул свободно. Женька удобно жил. До училища — рукой подать — десять минут. У Женьки родители побогаче будут, всю жизнь ему откладывали на квартиру и учебу, в надежде, что я вместе с ним буду учиться и жить, присматривать за ним, но он ушел раньше. Он старше меня был на год.***
Я посмотрел на фото, висящее у него на стене, и улыбнулся. На нем нам было по пятнадцать лет. Он был яркий блондин с золотыми волосами и пухлыми губами, глазами зеленого цвета, и я такой же, но брюнет. Все говорили, что мы словно близнецы. Утром я оделся в спортивную одежду и рванул на свою привычную пробежку. Одев на уши большие наушники, включил плеер и, задав темп, вырулил к ближайшему парку. К концу своей пробежки я был весь в поту и пылал жаром. Заскочив в квартиру, быстро поставил еду в духовку и побежал в ванную. Дверь глухо стукнула, и я в удивлении выскочил из ванны, не успев даже обтереться. — Ты кто? На меня презрительно смотрел высокий блондин с тонкими поджатыми губами. Глаза, казалось, просвечивают меня насквозь. Я гневно махнул головой в качестве приветствия и сказал: — Здравствуйте, я Александр, Же… Блондин на Кипре. Тот сначала недоверчиво глянул на меня вновь и потом уже расслаблено кивнул. — Ладно, как приедет, скажи ему, что клиенты уже ждут его и хватит ему дома у себя принимать, менты накроют. Я кивал и кивал, не понимая, о чем он вообще. — Скажу, передам, хорошо. — скороговоркой я сказал уже во второй раз. — Обязательно скажу. Тот, видимо, привык к такому общению, что говорит только он, снова сказал: — Да, и время проверки подошло, пусть в нашу больницу сходит, проверит себя. Мне нужны чистые парни. Я понимаю, что он VIP-уровня, но ему не помешает. И вот еще что, Александр, ты ему кто? — я, опешив почему-то, ответил: — Друг… очень близкий. — тот вытащил конверт и сказал: — Вот, скажи Блондину, чтобы не обижался, я ему весь долг выплатил. Вот, пересчитай при мне только. Я сел на стул, и тот, достав огромную пачку пятитысячных банкнот, подал мне. Я неверяще уставился на него. — Че смотришь? Я задолжал ему, а он помог мне потом. Я в больнице за его бабки лежал. Ладно, он сам тебе расскажет. Я крышую его теперь, пусть обратно ко мне идет, так и скажи. Я, снова кивнув, стал считать деньги и с ужасом осознал, что передо мной лежат почти двести тысяч. Одурев от такой суммы, я написал на конверте протянутым карандашом и спросил охрипшим голосом: — А как зовут вас? — тот рассмеялся. — Можно на ты, и меня не зовут, я сам прихожу, парень. Скажешь: Леха. — он быстро вышел и сказал напоследок. — Я на два месяца отъеду, и пусть он мне позвонит. Я кивнул, и он, хлопнув дверью, вышел. Ошарашено посмотрел на запечатанный конверт еще раз и, кое-как поставив себя на дрожащие ноги, унес конверт в его комнату и долго искал место, куда его можно спрятать.***
Быстро одевшись и наскоро перекусив, пошел на курсы. Учителя мне понравились все. Объясняли не заученно, а именно с подходом к каждому. Наша группа была маленькой: всего-то восемь человек, в основном девчонки, парней было только трое. Один, судя по виду, был геем, потому что больно женственно вел себя и одет во все обтягивающее. Он призывно смотрел на меня, облизнув пару раз губы и видя, что я не обращаю на него внимания, успокоился и отвернулся. Я сел к какой-то девчонке в центре класса и принялся записывать лекцию. К концу лекций мы все перезнакомились и пообещали друг другу, что в субботу справим наше начало учебы. Весело дойдя до квартиры, увидел свет в окне и обрадовано ворвался в квартиру. Женька кинулся в мои объятия, словно мы не виделись вечность. — Шурик, как же я скучал. — я, стиснув его плечи, сказал: — А что перестал звонить? И симку поменял? Еле-еле нашел тебя. Тот наконец-то разжал свои объятия и, показав на мои ботинки, сам начал расстегивать их, я смущенно отдернул его и, быстро раздевшись, сказал: — Там Леха какой-то приходил, деньги передал, что-то про клиентов говорил, типа… — но Женька уже перебил. — Где деньги? Ты взял их? — я кивнул, и Женька завыл. — Ну какого… взял их? Сань, ну я не просил ведь тебя ни о чем. — я виновато смотрел на него. — Там двести штук почти, без пяти тысяч, Жень… Тот слабо кивнул и, устало сев на огромный диван в гостиной, спросил: — Кушать? Я спохватился и рванул на кухню. Через десять минут позвал брата, и тот, шумно вдохнув через нос воздух, сказал: — Обалдеть, какие запахи. Как же давно я нормально не жрал. Ты не обижайся на меня, Сань. Это я сам виноват. Деньги нашел в одеяле, ну ты умудрился их спрятать. Он рассмеялся, глядя на меня с нежностью. Пришлось ответно ему улыбнуться. — Как там родители… твои и мои? Я кивнул. Передавал ему приветы от всех, он кивал и кивал в ответ. — Так почему ты симку сменил, Жень? — он посмотрел на стол и затем глухо как-то сказал: — Мне сказали, не портить тебя своим влиянием. — я ошарашенно посмотрел на него и переспросил. — Типа, чтобы ты меня своим гейством не заразил, да? — он виновато почему-то посмотрел на меня и кивнул. — Они совсем спятили, эти родаки. Мы выпили по рюмке, и я пошел спать. Всю ночь ворочался, поговорить хотелось обо всем с братом, но он и так едва держался на ногах.***
На утро после пробежки пошел его будить и увидел, что он уже встал и, посмотрев на меня, крикнул мне с кухни: — Фу, как ты пахнешь, иди, мойся. Я, согласно кивнув с улыбкой, ополоснулся и, сев за стол, пододвинул к себе яичницу, что он сварганил на двоих. — Я тебе точно не помешаю? — виновато спросил я, он ответил тихо. — Ты точно не помешаешь мне, честно, даже рад, что так все получилось, Саш. Только иногда буду просить тебя прогуляться… ладно? — я кивнул. Понятно, наверное, стесняется показывать свои отношения с парнем. Мне самому было стыдно, и я был рад тому, что я просто где-то прогуляюсь. Вечером шел домой, и на телефон пришла смс «Погуляй часика с два». Я зарулил в ближайшее кафе и, сев за стол, включил свой ноутбук и подключился к бесплатному вай-фаю. Дебри интернета затянули меня надолго. Чай менялся быстро и беспощадно. Женька позвонил через четыре часа, и я быстро собрался домой. Вошел в квартиру, пахнущую дорогим одеколоном или духами, и сразу же пошел спать к себе. Замерз, и все тело ныло после долгого сидения. Хорошо хоть отзанимался в кафешке. На утро снова пробежка, и радостный Женька снова делает мне яичницу. — Сань, я сегодня не приду домой, скорее всего. Ты не волнуйся и не звони мне, ладно? Я кивнул с набитым ртом. Все же спросил, тщательно прожевывая еду. — Ты кем работаешь, Жень? — тот злобно посмотрел на меня и грубо ответил: — Тебе-то что? Я опешил от такого обращения, и тут же подняв руки, сказал: — Ладно, ты не обижайся, Жень, не хочешь говорить — не говори. Ты только не обижайся, ладно? Я сегодня уборку буду генеральную делать, ты не против? — тот кивнул неопределенно. — Ты грязную одежду собери в угол, я в машинке постираю. Он снова кивнул, и мы разошлись по комнатам. Вышли мы вместе, и он, проводив меня до курсов, приобняв ненадолго, сказал тихо: — Как же я рад, что ты со мной, не смей съезжать с квартиры, Сань, и не обижайся. Потом как-нибудь расскажу, при случае. Махнув мне рукой, он ушел. Я же, сев к Юле за парту, поздоровался и достал ей конфеты. — Ой, спасибо, Сань. Кстати у меня родителей не будет, можем сегодня у меня посидеть… — я кивнул и улыбнулся. Вечером пошел ее провожать и остался ночевать. Хорошо хоть, презервативы были. Секс с ней был какой-то тусклый и блеклый, словно она привыкла вот так вот лечь и раздвинуть ноги. А я хотел приласкать ее, но она так дернулась, что пришлось лечь на нее и войти как обычно. Она даже не стонала и словно ждала, когда я кончу. Затем, словно ничего и не было, отвернулась от меня к стене и тут же заснула. Я, кое-как подмывшись после резинки, вернулся к ней в постель и, обняв ее, заснул. Утром непривычно оглядел комнату и, вспомнив все, быстро начал одеваться. Она так и спала или притворялась… ждала, может, чтобы я ушел. Я же, заскочив в квартиру, схватил нужные конспекты и, поев быстро, пошел на курсы. Юля же, пошушукавшись с девчонками, снова села ко мне с видом победительницы, и повернувшись ко мне, сказала: — А ты ничего, Сань. Я, так и не поняв, о чем она, кивнул на всякий случай.***
Так прошло уже несколько недель. Определенный темп был взят. Мы разок встречались всей группой в кафе и, выпив, разошлись. Больше никто не хотел встречаться всем вместе. Девчонки держались от нас особняком, а я и с парнями-то особо не общался, и вышло, что я остался один. Но меня в принципе все устраивало. Изредка Юля снова приглашала меня к себе, и я снова пытался как-то взять ее в новой позе, но она по-прежнему требовала все в той же позе, и снова на следующий день смотрела на меня победителем. Жизнь потекла в каком-то странном темпе. Мне нравилось учиться, в группе я отличался от всех своей техникой и этим гордился перед своим братом. Тот кивал и улыбался. — Ты, ведь, обеими руками пишешь, да? — я кивнул. Я разрабатывал руки специально, с детства, сначала на спор, потом уже из-за привычки. Теперь только радовался, хоть и трудно было ставить обе руки сразу, но терпеливо старался изо дня в день и теперь мог стричь, как хотел. Приближался какой-то обычный из многих праздник, и я, по согласованию с братом, пригласил к нам Юлю. Приготовил всего на стол, с утра от плиты не отходил, дважды Женьку в магазин отправлял, так как чего-то не докупил. Ближе к вечеру достал вино и виски. Мой брат сказал, что уйдет до завтра, и квартира в нашем распоряжении. Юля позвонила и сказала, что прийти не сможет. Я, конечно, огорчился, столько готовил. С горя выпил стопку виски, затем другую, и потом уже плохо соображал, но рука наливала снова и снова. Посмотрел в зеркале на свои белые волосы и рассмеялся, глупо хихикая. Вчера на уроке по окраске мы красили друг друга, и Юлька покрасила меня под блондина. Сегодня, да и вчера, Женька все смеялся надо мной. Говорил, что нас теперь путать будут. У нас с ним матери близняшки, и похожесть свою нам и передали.***
В дверь позвонили, я обрадовано вскочил шатаясь, пошел открывать. Почему-то думал, что это Юля. Но следующее, что я помню, так это сильный захват, и меня буквально распластали по стене, сильно прижав мое лицо. — Блондинчик мой, я ведь предупредил, что с грубостью люблю. Я хотел было что-то сказать, но так и не смог. Тот, видя, что я пьяный и пытаюсь что-то сказать, погладил меня по голове и сказал: — Ну и хорошо, что ты выпивший. Он поцеловал меня быстро в губы, оттянув мою голову назад так, что из глаз потекли непрошеные слезы. — Ох, как я люблю слезы… малыш… Он принялся меня раздевать, я, вскрикнув, пытался заорать, но меня тут же скрутили и внесли в гостиную. Мужик, что нес меня на руках, выглядел этаким хладнокровным убийцей: огромное тело, слишком нереально красив, даже показалось, что он красился. В мой рот был тут же впихнут кляп. Я дергался в его руках как игрушка, и он, словно играя со мной, позволял мне иногда пнуть его. Он улыбался и вдруг накинулся на меня, прижав мое тело к дивану. Лицом к лицу. Он задышал чаще и стал опускать свое лицо к моему паху. Я замычал и захрипел, выпучив глаза и не веря им, смотрел и краснел от стыда. Мой член погружался в рот насильника снова и снова. Член, как назло, начал вставать, и я вновь задергался. Что он творит?! Я не гей. Я не хочу с мужиком. — Ты классная шлюха… малыш. Натурально играешь… мне нравится. Он на миг оторвался от моего члена, и тут я кончил ему на лицо. Он стал пальцем снимать со своего лица мою сперму и тут же облизывать свои пальцы, глядя мне в лицо. — Раз ты кончил, то теперь очередь за мной, согласен, малыш? Он, не сводя с меня взгляда, стал снимать штаны, и я понял, что попал по черному. Примерно я представлял, что они делают между собой, но то, что это будет так быстро и больно, я не ожидал. Он просто приподнял мои ноги и спросил про смазку. Я замотал головой, пытаясь ему сказать, но он не глядя на меня, уже смотрел на мои ягодицы, раздвигая их, словно врач. Я залился краской стыда и еще сильнее пытался отсрочить свою смерть. Он, глянув на меня быстро, плюнул на руку и, проведя по члену, воткнул его в меня и стал быстро входить. Острейшая боль прошила меня насквозь, и я, кажется, потерял сознание. Когда очнулся, он по-прежнему вбивался в мое тело и уже начал содрогаться от оргазма. Ноги меня не слушались. Он свалился прямо на меня и, обняв меня, укусил за плечо. — Ты классный малыш… обалденный… У меня к тебе предложение. Ты больше не шлюха, я позабочусь о деньгах. Они — моя, с этого момента, проблема. С этого бомжатника переезжаешь ко мне и больше ни с кем не встречаешься. Никаких Кипров и Бали. Подумай короче, вот деньги… Я задергался, но боль снова прошила меня. Из задницы потекло, и я остекленевшими глазами следил, как он одевается. В дверь позвонили, и я неверяще посмотрел на нее. В проеме стоял мой брат, в шоковом состоянии глядя на меня и на моего насильника. Он налетел на мужика с силой, нанося ему удары. Тот сначала замер, а потом, опешив, посмотрел на него и на меня, покраснел, затем побагровел и, позволяя себя бить Женьке, простонал вслух: — Блондин, какого черта тут происходит? — мой брат кинулся ко мне и, увидев кровь на моих бедрах, закричал: — Ты, сука, че натворил? Под ним крови натекло!!! Сань, потерпи, сейчас развяжу. — а мужику он прорычал. — Слышь, ты, урод, пошел нахуй отсюда. Ты кто вообще?! Кто тебе дал мой адрес? Мужчина кинулся стягивать с меня веревки и мой же ремень от штанов. Потом они в четыре руки понесли меня в ванную. Я ревел, хоть и пытался сдерживать рыдания, рвущиеся из моей груди. Мой брат вытолкал его за дверь, и мы остались одни в его ванной. Он стянул с себя штаны, и я отпрянул от него, когда он сел ко мне в джакузи. Он чертыхнулся и вновь вылез из ванны. — Прости, прости, братик. Блядь, это я все виноват. Прости… — я не понимал, о чем он говорит, но сил сказать уже хватило. — Иди… выйди, я сам… Он, устало кивнув, все же постоял и наконец-то ушел. Затем я услышал крик. Я не прислушивался к шуму, творящемуся там, за дверью, но чувство унижения и гадливости заполнило меня. Я давно уже отрезвел и сейчас до крови драил себя. Кожа была вся в царапинах и ссадинах. Значит, мой брат был проститутом? Эта внезапная мысль заставила меня остановиться, но затем мне стало уже все равно. Мне надо срочно съехать отсюда. Да, срочно. Я слышал, что в общаге при училище как-то можно поселиться и платить немного денег. Меньше, чем в съемной квартире. Так и сделаю и брату не скажу, где я буду жить. Завтра утром сразу и уйду. Как же болит зад.***
Наконец, час спустя, я вылез из ванны и кое-как прошел в комнату. Собрав вещи в свою сумку, пока брата нет, я написал ему записку, чтобы не искал меня и по-тихому ушел. Всю ночь я бродил по ночному городу через подворотни и сидел в подъездах. Замерз и продрог окончательно. Как только общага открылась с утра, сразу пошел договариваться, но какой-то женщины не было, но они все равно поселили меня одного в комнату, и я сразу свалился в постель. Телефон я вчера еще отключил и сейчас просто свалился, словно в глубину моря. Проснувшись, понял, что проспал, вахтерша недовольно сказала, что будит только бесплатников. Пришлось быстро бежать в училище и там, сев за парту к Юле, кивнул всей группе. Все смотрели на меня удивленно — мой первый прогул, но учителя мне, к счастью, ничего не сказали. Телефон лишь изредка включал, чтобы позвонить родителям. На третий день появился бледный брат и стоял все мои лекции у дверей в ожидании меня. Странно, что его вообще впустили. Последний урок закончился, а я не решался выходить, и брат сам зашел в класс, разглядывая манекены с обрезанными волосами. — Сань, я все откладывал разговор… — я перебил его. — Ты зря пришел… я против тебя ничего не имею. Лучше разойдемся по-хорошему. Мне всего два месяца осталось учиться, и я не хочу каждый раз вздрагивать, когда кто-то заходит в твою квартиру. — тот кивнул и протянул деньги. Я, с омерзением глянув на его деньги, прошипел. — Не надо мне предлагать денег, что ты заработал своим телом. — тот усмехнулся. — Ты даже не представляешь, что ты сейчас сказал. Это заработал ты, так что хватит пытаться меня оскорбить. Он кинул конверт на стол и просто ушел. Конверт был обычным, на самом конверте быстрым росчерком был написан телефон и подпись «Ярик». Надо кинуть эти деньги ему в морду. Этому уроду!***
К выходным я наконец-то пришел в себя от пережитого и уже звонил брату. — Жень, прости, что сказал тогда. — он весело рассмеялся и ответил: — Не вопрос, встретимся? Мне пришлось согласиться. Мы долго болтали обо всем и ни о чем. Наконец, брат сказал: — Знаешь, кто был моей первой любовью? — я молча ждал. — Ты, Сань, я влюбился в тебя. Я хотел тебя, как дурак. Смотрел, открыв рот, на тебя каждый день и понимал, что если не сбегу из дома, изнасилую тебя. Когда в армию ушел, ты писал мне, а я чуть не ревел от счастья, получая твои письма. Там я и переспал в первый раз, там я и понял, что любить буду всегда тебя. Я ошарашенно посмотрел на него и спросил виновато: — Что ж не сказал мне об этом? — он горько рассмеялся и спросил тоже: — И что бы ты дал мне? В зад бы дал? — я помотал головой отрицательно. — Жень, зачем ты так? — он вскинулся и зашипел мне в лицо: — Меня до сих пор тянет к тебе… Сань. Думаешь, че я пришел в тот день, хотя дал вам всю ночь? Я ревновал, понимаешь? Ревновал… А ты все такой же… молча терпишь… никогда не обвинишь никого. Я ведь так никого и не полюбил за это все время… один ты перед глазами. А тут прихожу, и тебя этот мужик связал… думал, ты специально меня выгнал, и не поверил даже глазам. Но потом понял, что вообще случилось. Я чуть себя не задушил… Сань, прости. Я ведь на дому прямо клиентов принимал. Тот Леха, что ты видел, это он мне клиентов поставляет. Адресок дает и вот примерно так все и случается. Только, как правило, он предупреждает меня, а тут видишь, че сделал. Ладно, я разберусь с этим всем, но я хочу тебе сказать одно. Я договорился с Лехой о клиентах и хочу, чтобы ты вернулся. Не могу я так. Просто будь рядом, и все. Я ведь все эти месяцы, что ты жил у меня, чувствовал себя самым счастливым человеком. Я старался даже не дышать в твою сторону, чтобы ты не дай бог ничего не услышал. Я старался не смотреть на него и не мог. Глаза так и тянулись впиться взглядом в него. Я не знал, что сказать, чтобы хоть как-то ободрить его, я взял его руку в свою и сказал тихо. — Прости, Жень, но я так не смогу. Хотел бы тебе помочь хоть чем-нибудь, но не смогу, понимаешь… я по бабам больше. Тот вдруг сам обхватил мою руку и спросил, жадно вглядываясь в мое лицо. — Дай мне хоть шанс… просто попробуй со мной. Я не сделаю ничего против твоей воли, Сань… Я ошарашено смотрел на него и понимал, что отказаться не смогу… таким он выглядел несчастным, а сейчас, словно ожил. Бог с ним, с этой болью, вытерплю… кивнул едва. И он, вскочив со стула в кафешке, сказал тихо. — Пошли… ко мне, Сань… Он схватил меня за руку, и словно боясь, что я передумаю, потащил в квартиру. Всю дорогу он молчал и иногда украдкой смотрел на меня. Я честно старался приободрить себя и у дома замер.***
У подъезда стоял тот же мужчина, но уже в кашемировом пальто с белым шелковым шарфом. Он смело посмотрел на меня и, сделав шаг ко мне, попросил виновато: — Можно поговорить с тобой, Сань? — но Женька закрыл меня собой и властно сказал: — Он не будет с тобой говорить. Никогда. Но тот словно его и не заметил. Я мрачно кивнул, и мы отошли под гневным взглядом Женьки. — Прости меня за ту ночь, малыш. — я дернулся от слова малыш, и он поправил себя тотчас. — Саша, я не знаю, как оправдать себя, хотел бы пригласить на ужин или… — я, нетерпеливо перебив его, сказал: — Я забыл все и хочу, чтобы вас не было даже рядом. — тот, смутившись, сделал шаг назад. — У тебя есть мой номер? Я кивнул и вытащил спеша из сумки конверт с деньгами, протянул ему, с силой запихав ему в руки. — Это ваше… мне не нужны деньги. И потом быстро, не оглядываясь, пошел к Женьке. Тот, выдохнув с облегчением, обнял меня за плечи, повел в квартиру. Мужик, так и не назвавший свое имя, крикнул: — Береги его, Блондин. Тот, не замедлив шага, тянул меня уже дальше в подъезд. Мы вошли в его квартиру, и я почему-то по-новому посмотрел на нее, в каком-то другом формате. Затем, словно озарение какое-то, и я понял, что совершаю самую большую в своей жизни ошибку. Я-то после проведенной с ним ночи прощу и его, и себя, а вот он мне не простит ничего, он сам по себе такой. Все время, что я его знал, он пытался кому-то что-то доказать, и как бы мне сейчас не сделать ему еще больнее. Даже дураку ясно, со стороны было видно, зачем мы шли в квартиру Женьки. Я даже не хотел раздеваться. Перед глазами было лицо моего насильника. Он мне казался русским богатырем из сказки. Я повернулся к Жене и тихо сказал, видя, что и на него словно ступор напал. — Жень… мы делаем большую ошибку… я не хочу терять брата… — он кивнул, и я пошел к выходу. — Сань, останься, я не трону тебя. — я, виновато глядя на него, прошептал: — Нет, мне своей жизнью надо жить, а не твоей. Я сорвался в забег по лестнице и, выскочив на улицу, еле-еле отдышался. Вытащив сигарету из пачки, затянулся жадно и, тут же выкинув сигарету недокуренной, пошел быстрым шагом в общагу.***
— Ты решил не портить отношения с братом? Кстати, я Ярослав, можешь звать Ярик. Я так испугался, что схватился за сердце и некоторое время так стоял, отсчитывая пульс. — Я же просил, не подходить ко мне. Я обернулся к светловолосому мужчине и свысока посмотрел на него. Сразу вспомнилась та ночь. Но почему-то я принял его извинения и сейчас смотрел на него с интересом. Так странно… он делал мне тогда минет… и сейчас, глядя на его губы, хотелось снова почувствовать их на своем члене и возможно даже на себе. Я облизнулся, и меня тут же прижали к двери огромной машины. — Не знаю, что говорят в таких случаях, Шурик, но вот у меня проблемы… хочу тебя… так хочу, что… короче вот… Он провел по своим коротким волосам пятерней и тут же добавил: — Я всё понимаю, что безразличен, и тебе плевать на мое отношение к тебе, и так далее, но хочу тебя снова увидеть. Просто хочу тебя чувствовать. Давай сядем в машину на пять минут, Сань? — я с сомнением посмотрел на него и тихо ответил: — Без рук только, Ярослав. — он радостно кивнул и сел на водительское кресло. — Садись впереди, Сань. Просто покатаемся, поболтаем. Я сел без зазрения совести, и когда машина плавно тронулась, чуть не подскочил. Ярослав тронул мою коленку, привлекая мое внимание к себе. Почему-то этот жест показался таким интимным. Ногу я не убрал и его руку тоже. Затаив дыхание смотрел на него. Он ненамного отъехал, когда пришлось все-таки переключать скорость, и я, выдохнув, вытянул ноги. — Ты хочешь стать парикмахером, Сань? Я кивнул и, закрыв глаза, стал прислушиваться к своему сердцу. Оно билось медленно, а потом рвано, снова скачки. Я чувствовал себя снова как в сказке. Вот он, человек, который меня изнасиловал, а я спокойно сижу в его машине, недели ведь даже не прошло. — Ты очень красивый и такой умиротворенный. Тоже хочу так вот спокойно ехать в машине своего насильника и не кидаться на него с ножом. Я с закрытыми глазами улыбнулся и ответил: — А смысл? Виноват тут больше Жека, чем вы, Ярослав. — он вдруг набрал воздуха, судя по шуму дыхания. — Во-первых, Сань, давай на ты, я не старик какой-то. Во-вторых, я сам себя корю. За одну ночь я стал насильником, и мало того, мне понравился тот, кого я изнасиловал. Мое мировоззрение поменялось на сто восемьдесят градусов. Как это противно ни звучит, но именно так всё и есть. Я не претендую с твоей стороны ни на что. Просто хочу безболезненно пройти этот этап. Короче, бред говорю… ладно… тебя где высадить? Я показал на общагу, и он, подъехав поближе, взял меня за руку. Я уже повернулся к двери, как его рука чуть тронула мою, и он просяще на меня посмотрел: — Мы увидимся? — я пожал плечами. — Не думаю, у меня сейчас напряженные два месяца будут. Я и сам буду, как бешеный, учить и повторять всё. Не думаю, что стоит нам вообще видеться, Ярик. — тот сказал тихо: — Ну, от ежевечернего ужина ты не откажешься? — я снова пожал плечами. — Может и брат позвать, так что не уверен. Ладно, удачи. Я быстро вышел из машины и, махнув ему рукой, забежал на ступени общаги. Уже не оглядываясь, вошел в общагу и направился в свою комнату.***
Разложив свои конспекты, посмотрел на открытые тетради и понял, что перед глазами стоит Ярослав. Чем-то он меня зацепил таким, что я всё вспоминал, как он меня брал. Что-то в этом было такое… даже не передать словами. В какие-то минуты, я помню, мне было даже приятно… это я пытался скрыть даже от самого себя. Но сейчас от этого никуда не деться… куда же деться от этого? Руки вспотели, и член предательски восстал из спортивных треников. Глотнув сока, завалился на постель и попробовал уснуть, но какое там. Рука сама поползла в штаны, и я, представляя перед собой Ярослава голым и берущим меня, кончил неожиданно быстро. Вспомнил свои рыдания в ванне, и сердце болезненно сжалось. Да что ж такое-то?! Сна ни в одном глазу! Поворочался и снова вспомнил, как он брал мой член губами, водил по нему языком и смотрел на меня снизу вверх, и снова рука поползла вниз к набухшему члену. И словно меня поцеловали, появилось ощущение дежавю. Он разве целовал меня? Почему я помню вкус его губ? Как наваждение какое-то, попытался думать о другом, но белобрысый голый красавчик так и манил меня снова и снова. Закрыл глаза устало и снова открыл, посмотрел на окно, а там уже утро. Чувство обмана всколыхнулось в душе. Я ведь словно и не спал. Так прошло в таком же ритме и попытках уснуть еще три дня. Брат звонил изредка, а я отменял снова и снова наши с ним совместные ужины, на которые он звал меня. Я чувствовал, что сейчас не стоит с ним пока встречаться. Мы придем в своем решении к постели. У меня будет перед ним чувство вины, как всегда. Все детство я считал, что не достоин его, что он возился со мной. Нет бы, со своими друзьями гулять, но я просил его всегда побыть со мной. И сейчас снова это чувство вины встало передо мной. Прошло еще несколько дней, и я, стоя перед зеркалом, увидел осунувшееся бледное лицо. Так нельзя, надо попробовать с Яриком. Неужели я влюбился? Я как-то чуть с ума не сошел, почувствовав на одном из одногруппников туалетную воду Ярослава, и весь день был словно на иголках. Вечером решил просто прогуляться до парка, где раньше бегал, и увидел сидящих на скамейке Женьку и Ярослава, они о чем-то разговаривали. Руку Женьки нежно держал Ярослав и поглаживал ее изредка. Женька не отбирал у него свою руку. Сердце словно перевернулось, я даже забыл, как дышать. Хорошо они меня не увидели. Сумерки опустились на парк, и я увидел, как они поцеловались. Сначала медленно, потом быстрее, гладя друг друга по спине. Вот Женька просунул ему свои руки под пальто, и я чуть не закричал от боли, побежал в общагу. Час с лишним я бродил по комнате как сумасшедший. Ярик ведь говорил, что ко мне испытывает только симпатию, как он мог?! Я остановился как вкопанный посреди комнаты и завыл… ну вот, о чем я думаю? От чего я страдаю? Дурак я, одним словом. Руки дрожали, конспекты никак не шли в голову. Телефон зазвонил, и я, увидев номер брата, отключил трубку. Злость всколыхнулась, они, наверное, переспали… я представил их голые тела переплетенные ногами и руками, и стало трудно дышать. Ненавижу этого Ярослава, ненавижу. Какая-то часть меня вопила о том, чтобы я связался с ним, пообщался. Он ведь не давал мне никаких обещаний. Он мне ничего, по сути, не должен. Он — не моя собственность. Так чего я бешусь? Вон, Юльку в руки и оттрахать насильно во все дыры.***
На следующий день я снова провожал с коробкой конфет и бутылкой хорошего вина Юлю домой. — Пошли ко мне, Сань? Я кивнул небрежно и почему-то оглянулся. Что-то не давало мне покоя. Уже в квартире у нее увидел на своем телефоне звонок с незнакомого номера и отключил снова телефон. Юля смущено села напротив меня за стол. Стол уже был уставлен салатиками, рыбой жареной и чем-то еще, а я смотрел на нее оголодавшими до секса, глазами. — Юля… Она посмотрела на меня коровьим глазами, и я быстро подошел к ней. Рывком подняв ее к себе, стал раздевать прямо на кухне. Она, как ни странно, подчинилась и, когда я развернул ее к себе спиной, послушно раздвинула ноги. Но мне надо было другое. Я, смазав пальцы, ввел в ее анус. Она тихо вскрикнула и попыталась оторваться от меня, но я жестко вошел в нее, и она заплакала. Не обращая внимания на ее плач, я грубо входил в нее снова и снова. В какой-то момент она сама стала поддаваться мне на встречу. Сбавив темп, стал ласкать ее клитор. Она потекла обильно, вошел в нее пальцами, насколько позволяла поза, и она уже закричала от оргазма так, что я чуть не оглох. Снова стал набирать темп, не прекращая трогать ее клитор, и снова вводя в ее влагалище пальцы. Как же она изгибалась подо мной. Я кончил, когда она безвольно легла на стол. Выйдя из нее, посадил ее на свою рубашку и, поцеловав, сказал: — Теперь давай перекусим. — я улыбнулся, видя ее смущенный взгляд. — Прости, Юль, больно было? Она кивнула и тут же потянулась ко мне руками. Пришлось и ее брать в ванну. Мы помылись быстро и прошли на кухню. Перекусив и выпив вина, резко схватил ее на руки и потащил в спальню. Там уже лег на нее и вошел грубо во влагалище. Не видя никакой реакции, опустился к ее бритому лобку и, приподняв ноги, облизал ее промежность. Всю вплоть до ануса и языком вошел в её анус. Она задрожала так, что я думал, она сейчас кончит. Слегка пососал клитор, и она кончила, простонав мое имя. Я снова вошел в её анус и стал вбиваться в нее, подчиняя ее тело своим ударам, вжимая ее в кровать. Когда я кончил, вдруг осознал, что шепчу имя Ярослава и, покраснев, отвернулся от нее. — Ладно, я в общагу, Юль. — она тихо заплакала. — Я люблю тебя, Сань… не уходи. — я грустно посмотрел на нее. — Не могу, Юль… я не люблю тебя, прости. Я быстро оделся и старался не смотреть на нее, плачущую под одеялом. Тело стало легким, и легкость эта была какой-то пьянящей. У меня все отлично, я не гей. Я радостно вспоминал секс с Юлей и остановился как вкопанный, а ведь я все это время представлял, что овладеваю Ярославом. Я почему-то не помнил тела Юли под собой. Передо мной все это время было мужское тело. Только лишь, когда я ласкал ее влагалище, я вспомнил ее вкус.***
Настроение стало меняться, но я снова словно отряхнул от себя мысли о Ярике и, открыв дверь подъезда, вышел на свежий воздух. Сделав два шага от подъезда, я увидел знакомую машину и прошел, вспоминая, чья она. Почти у каждого одногруппника была своя тачка. И тут меня осенило — это тачка Ярика. Замер на миг и снова пошел, не оглядываясь. Он-то что тут делает? Мои ноги осветило фарами, и я в страхе отскочил от мимо проезжающей машины. Она остановилась как вкопанная, и дверь открылась по щелчку. — Сань, подвезу, ты откуда в такое позднее время? Я пожал плечами и сел независимо в машину, не глядя на Ярика. Я и так его лицо помню, оно никогда не уходит. — Шурик, что-то случилось? — я отстраненно посмотрел на него и ехидно спросил: — А ты чего здесь делаешь? Следишь за мной? — он весело рассмеялся и ответил неожиданно серьезным тоном: — Кто она тебе? — я отвернулся. — А кто тебе мой брат? — он тихо ответил: — Ничего не получилось, я не смог и он не смог. Ты видел нас, да? — я кивнул и сказал огорченно: — А вы неплохо смотрелись, может, все-таки получится у вас что-нибудь? — машина резко остановилась, и он тяжело задышал. — Сейчас, погоди, сверну вон туда. Я непонимающе смотрел, как он сворачивает в какой-то подлесок, машина остановилась. Ярик вышел из машины и, открыв дверцу с моей стороны, сказал: — Поговорим, Сань? — кивнул и вышел к нему. — Ты трахал ее? — кивнул, пряча свой взгляд. — Чё, понравилось? Неуверенно, но кивнул, к чему этот допрос? Они-то с моим братом все-таки лежали голые в постели, не просто как братья. — Меня не было неделю, Сань, и я не знал, что мне делать на работе. Я смотрел в цифры, а видел тебя. Везде видел. Дай мне кое-что проверить, ладно? Я кивнул, боясь, что он разоблачит меня. Боялся, что сейчас разревусь и кинусь ему на шею. Пути назад уже не будет. А нужен он мне, этот путь назад? Ярослав прижал своими бедрами меня к машине и, резко обняв за плечи, поцеловал меня в губы. Просто прикоснулся, а я уже приоткрыл рот, надеясь на продолжение, но он отпрянул и посмотрел на меня обалдевшими глазами. — Вот, смотри, что ты со мной делаешь!!! Он прокричал это мне в лицо, хватая мою руку и прижимая ее к своему выпуклому бугру на штанах. Там всё было мокрым. — Я кончил от одного только поцелуя, Сань. Он просунул в мои штаны свою горячую руку и погладил мой вставший член, я застонал, и он, вытащив руку, резко дернул мой ремень, и штаны упали на землю. Встав на колени, он приподнял рубашку и буквально присосался к моему члену. Я словно и не занимался сейчас сексом с Юлей, жадно толкал его голову к своему члену. Застонав, кончил ему в горло. Он, слегка тронув мой анус, перевернул меня резко к себе спиной и прижался уже возбужденным членом к моим ягодицам. — Хочу тебя, Сань, очень хочу. Я молча расставил свои ноги, чуть наклоняясь от него, и он, быстро щелкнув банкой, наносил на анус смазку. Он вошел в меня быстро, с удара, и я задергался от неприятной боли, но потом боль сменилась на такое наслаждение, что я выгнулся, сильнее подставляя свой зад. Он вбивался уже сильнее и глубже, а мне всё было мало. Я стонал, рычал под ним. И, наконец, еще раз кончил с его именем на губах. Он так и остался во мне, а я не хотел этого. Я что-то кричал ему, ревел, бил по груди кулаками. И наконец-то вырвался. Куда я бежал — не помню, но на душе было так хреново. Я не верил, что полюбил его. Я ведь хотел только проверить себя, переспать с ним еще раз, но лучше бы я этого не делал. Мое тело страстно желало его снова и снова. Как пьяный добежал до общаги, забарабанил по двери. Недовольная вахтерша открыла дверь и, ни слова не говоря, пропустила меня. Я метался по кровати, как больной, мокрый, со вставшим членом, глаза безумные. Как это могло произойти, что я влюбился в мужика и отчаянно его хотел?! Снова застонал, гладя свой вставший член, вспоминая, как он брал меня у машины. Завтра последний экзамен и поеду в другой город искать работу. Так нельзя.***
Утром экзамен проводил мой любимый учитель и, видя мое побледневшее лицо, участливо спросил: — Заболел, да? Я, смущено улыбаясь, кивнул. Тот, похлопав по плечу, сказал тихо: — Не переживай. Ты отличник. У меня и практику неплохо сдал. Так что, все будет хорошо. Я кивнул и уже увереннее стал сдавать типы причесок. Отбарабанив всё, как по тетради, вышел на негнущихся ногах из класса. Почему-то зад заболел, поморщившись от неприятного жжения, поднял глаза у раздевалки и обмер, увидев Ярика. Не глядя на него, оделся и вышел, прибавляя все больше и больше шаг, но тот, быстро нагнав, меня крикнул в лицо: — Что я не так сделал? Я опять сделал тебе больно? Сань, прости!!! Он смотрел на меня с таким просящим видом, глаза были как у побитой собаки. Я все равно вырывался из его рук, и он отпустил меня, обречено так и остался стоять посреди улицы, такой несчастный и одинокий. Я пошел было от него, но потом, замедлив шаг, все же остановился. Горестно на него посмотрел и спросил: — Что ты хочешь от меня, Ярослав? Тебе недостаточно того, что ты получил? Я боялся его ответа и старался отвести взгляд, он, медленно обернувшись ко мне, ответил спокойным тоном: — Мне нужен ты, весь, целиком, не на одну ночь! Если будешь готов — вот мой телефон. Он сунул в карман моего пиджака свою визитку. Я стоял посреди улицы с его визиткой в кармане и думал, что всё, мой мир треснул. Треснул, причем, пополам. Вытащил его визитку и кинул в мусорный бак. Надо отряхнуться и начать жить сначала, я не гей. У меня все получится, просто надо сосредоточиться на работе. Здесь, в этом городе, мне ловить нечего. Чтобы не рвануть сразу за ним, пока есть силы, надо срочно садиться в самолет и лететь в другой город. Подальше от него. Собрав свои вещи, пошел снова в училище и получил дипломы. Ну всё, теперь я свободен. Позвонил матери, похвастался оценками и сказал, что остаюсь в этом городе работать. Соврал, конечно… про то, что работу уже нашел. Пока болтал, сел в автобус и поехал в аэропорт. В аэропорту узнал стоимость и на обум купил билет. Ничего, там разберусь. Сел в пластиковое кресло и задумался, правильно ли я поступаю?***
Раздался звонок, номер был незнакомый. Только бы не ОН. Только бы ОН. Принял звонок, и сразу хриплый голос Ярика требовательно спросил: — Ты где? — я, помолчав какое-то время, тихо ответил: — Так будет лучше. — он закричал в трубку. — Как будет лучше? Ты где? Что ты опять надумал?! Отвечай же! Ты измучил уже и меня и себя. Сашенька, скажи просто, ты где? Я заберу тебя. — рыдания все же вырвались из моей груди, и я, отключив трубку, рванул в туалет. В самой кабинке отревелся, вышел с красным носом. Снова звонок, уже звонит брат. — Сань, ты где? Ты сегодня ведь диплом получил, да? — я с улыбкой ответил: — Ага, все отлично, Жень, я уезжаю, родакам ничего не говори, ладно? — тот, промолчав, спросил тихо: — Ты уезжаешь? Ты в аэропорту, да? — я подтвердил. — А в какой город-солнце ты уезжаешь? — я назвал по билету город, немного замешкавшись. — Ты был в этом городе? — я замялся. — Понимаешь, Жень, и у меня не все так просто. — тот сказал вкрадчиво. — Ну так, скажи своему братику… — я перебил его. — Ты не поймешь и обидишься. — он прошипел. — Это касается Ярослава? — я почти прохныкал, собираясь опять зареветь. — Да, про… него и про нас… я переспал вчера с ним специально, проверить себя… ты сейчас меня возненавидишь. — тот вдруг успокаивающим тоном сказал: — Так, теперь выйди на улицу и дыши чаще. Я, не разбирая дороги, рванул к выходу и, прикрывая ладонью трубку и свой рот, отошел в ближайший угол и сказал: — Я, походу, гей, Жень, я так не могу больше, мне тяжело быть без него, а с ним еще тяжелее. Что вообще делать, я не знаю, мне стыдно смотреть ему в глаза, я просто кинусь к нему на шею и буду просить его простить меня. Я как больной, Жень, думаю все дни о нем и только о нем. Я так не могу. А вчера… вчера я решил проверить себя и… — Женька недовольно спросил: — И? — собрав себя и свой стыд в кулак, ответил тихо: — И понимаешь, я, кажется, влюбился. Я не хотел, чтобы он уходил. Он ведь все равно уйдет к кому-нибудь, к тебе или другому гею. Я видел вас… вы целовались. — Женька сказал взволновано: — Прости, Сань, мы не… мы дальше поцелуя того и не зашли. Мы решили, что не будем ничего затевать. Сань, прекращай глупости себе придумывать. Ярик, между прочим, очень обеспеченный человек, и у него свой бизнес. Он серьезный мужик. Не думаю, что он будет тебе изменять… — и тут голос сзади заставил меня подпрыгнуть, и давно он меня слушает? — У меня ничего не было ни с твоим братом, ни с кем, Сань, после той ночи. Только ты в мыслях и везде просто. Останься, прошу. Он вжал меня в угол, закрывая от всех своим огромным телом, не стесняясь того, что люди на нас смотрели, а я смотрел и смотрел на него. — Откуда ты узнал, что я в аэропорту? Он, слегка улыбнувшись, перехватил мою сумку и зажатый в кулаке билет, сказал: — Пошли в машину, там поговорим, а еще лучше ко мне. Я кивнул, тело уже не контролировало себя, и едва мы отъехали, расстегнул куртку и показал на съезд в небольшой лес. Он удивленно спросил: — Болит что-то? Может скорую? Я недовольно мотнул головой, и едва он остановил там, где я попросил, еще раз глянув на него, сказал: — Хочу тебя, прямо сейчас. Он, сначала опешив от моей прямоты, посмотрел на меня недоуменно, затем просияв, радостно снял ремень со своей огромной груди, откинул назад сидение и перелез назад. Втянув и меня таким же образом, просто подмял мое тельце под себя. Он покрывал мое лицо поцелуями, пока я не взмолился: — Яриииик, хочууу, блин. Я сам уже расстегивал свои парадные брюки, и едва они сползли по моим ногам, развел ноги, прохрипев: — Сейчас хочу… — он уже сам задыхался и нетерпеливо смазывал мой анус. — Да пофиг, давай без нее. — но он, строго глянув на меня, сказал: — Теперь о твоем здоровье забочусь я… ох, Саня… — я уже стонал, выгибаясь под ним. — Ярииик, классно, давай глубже, еще глу… да… да… да… — я кончил через пару толчков во мне, и следом почти сразу Ярик, тяжело дыша и кладя мои ноги на место. — Ты просто моя мечта, Сань… не ожидал… — я улыбнулся ему. — Узнаю, что даже целовался, с кем-то, Яр, сразу без разборок уйду, понял? — он кивал, как китайский божок, радостно улыбаясь.