Дьявол?

*** Плохой. . Плохой - таким словом можно назвать КёнСу. . Плохой. . Рука заносит Glock 26. Глаза не выдают никакой заинтересованности в происходящем. . Плохой. . Парень с разбитой губой и рассечённой бровью умоляет не делать этого. . Плохой. . D.O - так называют его. Того, кого никто никогда не видел. А если и видел, то не оставался в живых. Таковы его правила. . Плохой. . Вытирая своего верного друга от крови шарфом убитого, он просто перешагивает через лежащий на полу труп и направляется домой. Оборачиваться нет смысла. Всё кончено. В очередной раз. . Плохой - так можно назвать его. . Дьявол - вот что больше подходит ему. *** Хороший. . Хороший - таким словом можно назвать ЧонИна. . Хороший. . Стройная девушка стонет запрокинув голову и выдыхает его имя, прося большего. . Хороший. . Кай - так называют его. Того, от взгляда которого хочется плавится в объятьях, хочется много и сразу. . Хороший. . Приняв душ, одевшись, красиво уложив волосы и улыбнувшись своему отражению, он идёт к телу девушки, которая уже никогда не двинется по собственной воле. Мягкое касание губами лба и нашептывание ласковых слов. Он направляется к выходу. Обернувшись, мимолётно кидает прощальный взгляд на бездыханное тело. Всё кончено. В очередной раз. . Хороший - так можно назвать его. . Дьявол - вот что больше подходит ему. *** Заходя в красиво оформленный дом, он не смотрит ни на картины известных художников, ни на золотые подсвечники, ни на архитектуру или что-то ещё. Он просто идёт. Проходит по лестнице вверх, точно зная, что то, что ему нужно наверху. Никакого страха или смятения, он идёт спокойно, уверенно и абсолютно бесшумно. Пустой взгляд упирается в массивную дубовую дверь, полностью украшенную золотом и резными узорами. Но D.O, видевший такое уже много раз, так же легко толкнул дверь. Опять никаких звуков. Он как призрак. Его появление никогда не оставляет следов. На этот раз перед ним красивая девушка: светлые длинные локоны мягким полотном ложатся на плечи и грудь, огромные голубые глаза в обрамлении пушистых ресниц и тонкая ночная рубашка. Она смотрит на него с лёгкой полуулыбкой, мягко, робко и с каким-то пониманием. Сущий Ангел - любой бы назвал её именно так. Но D.O дьявол, а это значит, что пора доставать своё верное, никогда не подводящее оружие, и просто закончить всё как обычно. Он вновь поднимает зажатый в руках пистолет, и глядя ей в глаза нажимает на курок. *** «Интересное оформление», - замечает про себя Кай, заходя в огромный коттедж. Картины в позолоченных рамках, он подходит к каждой, проводя по ним ладонью, обводит каждый изгиб подсвечника, нежный фарфор скользит и обдаёт приятной прохладой подушечки длинных пальцев. Винтовая лестница обрамлена ковкой, потрясающей воображение. Дверь в комнату кажется ему произведением искусства. Замысловатый узор складывается в очертание профиля девушки. Кай любит всё красивое, вот и сейчас он старается как можно бережнее отложить в подсознании столь потрясающую картину, а после надеется воспроизвести её у себя в мастерской. Едва касаясь такой красоты он толкнул дверь, которая оказалась не заперта. Перед ним предстал ангел. Безумно красивый ангел. Большие глаза неотрывно и невозмутимо смотрели в одну точку, пухлые губы были немного потрескавшиеся и сухие, ровный профиль, чуть вздернутый, аккуратный носик и невероятно бледна кожа, как у фарфоровых кукол. Ангел был воплощением всего, что так нравилось ЧонИну. Узкие плечи, обтянуты чёрной водолазкой с высоким горлом, стройные и даже худые ноги были спрятаны от посторонних глаз под тёмно-синюю джинсовую ткань, в вытянутой руке поблёскивал Glock 26, отражающий лунный свет и пуская блики на стену и пол. Холодность, расслабленность и просто непередаваемая уверенность в себе, от созерцания столь отрешенной и холодной красоты по телу пробежались мурашки. Захотелось потрогать. *** Выстрел быстро пронзил тишину, но спустя секунду всё вернулось на свои месса. КёнСу опустил руку, и в этот раз он не запачкался, всё как обычно, просто до безумия. Он не дёрнулся, чувствуя даже через плотную ткань, как по его позвоночнику проходятся горячие пальцы. - Ты опоздал, ЧонИн, – холодный голос резал тишину словно нож, донельзя острый нож. Сталь, закалённая временем, читалась в столь мелодичных и лёгких звуках. - Так не честно, ты знаешь даже моё настоящее имя, а вот я тебя совсем не знаю, – он провёл носом за ухом брюнета. И вдохнул пьянящий аромат сигарет и крепкого кофе, исходивший от такого красивого тела. - Тебе незачем знать, работа закончена, можешь идти, - не оборачиваясь, брюнет поставил на предохранитель и вернул пистолет в задний карман джинс. - Я просто обязан знать твоё имя. И лучше если это будет твоё настоящее имя, – Кай наконец оттянул столь мешающий ворот водолазки, и коснулся мягкой кожи шеи губами, на вкус она была сладкой, пульсирующая венка притягивала взгляд и губы. Прикусив, он слегка оттянул нежную кожу и невесомо прошёл языком по покрасневшему участку шеи. –Ты будешь моим. Ты слышишь, ангел? – он всматривался в яркую отметину, означавшую принадлежность ему. Теперь не отпустит свою драгоценность. Не может позволить таким красивым рукам прикасаться к кому-то другому. - Отойди, мне нужно идти,- он развернулся и почти ушел, но ему не дали этого сделать обжигающие пальцы, которые плавили кожу на его запястье. - Имя. - Тогда мне придётся тебя убить, - взгляд бездушных глаз на мгновение изменился, лишь на мгновение, на какие-то жалкие доли секунды. - А сейчас мне пора. *** Серая, обшарпанная дверь открылась, впуская в квартиру толику спасительной свежести. Заходя, D.O сразу направляется в глубь своей холодной и темной обители: темно-синие обои уже давно вздулись и полопались, местами даже отваливались, плотно зашторенные окна не пропускали ни малейшего лучика света, спёртый воздух был пропитан дымом дорогих сигарет. Ему не нужно ничего лишнего, лишь банка растворимого кофе, сигареты и старый магнитофон с дисками, на которых записаны несколько любимых мелодий. Он щёлкнул чайник, насыпал в кружку 4 ложки кофе, достал сигарету и, прикурив, погрузился в раздумья. - Какого чёрта это было? – из лёгких вырвался сухой шепот вместе с едким серым, но таким приятным дымом. В этот момент послышался щелчок, оповещающий о том что вода для его любимого напитка уже вскипела. Он редко присваивал звание «любимый» чему-либо. Ему ненужно было даже мимолётное «нравится». Для киллера, убивающего людей без сожаления, без совести, без жалости, это может быть даже опасно. - Но почему я всё ещё думаю об этом? – отпив большой глоток горького обжигающего рот и горло напитка, вздохнул он. D.O. приземлился на старый продавленный диван, запрокинул голову на спинку и коснулся ладонью бордовой отметины. - Что значит «мой»? *** Пепельные волосы парня, с кожей цвета молочного шоколада, были собраны в небрежный хвост. Он сидел перед мольбертом слегка ссутулившись. Глаза лихорадочно блестели. Уже несколько дней подряд он не выходит из своей мастерской. Огромная светлая комната заставлена картинами и скульптурами. В воздухе витает запах лаванды, а светлый тюль колышется от каждого лёгкого дуновения ветерка из приоткрытого окна. Кай рисует, много, очень много, и на всех холстах изображён один и тот же силуэт. Одна и та же ухмылка одними глазами. Одни и те же пухлые сухие губы. Фарфоровая кожа, вздёрнутый носик, худые ноги, узкие плечи. Так много ракурсов, так много техник, так много того незнакомого ангела, но всё не то! - Почему же не получается?! – Кай вскрикивает, картина летит на пол. Зарывшись ладонями в волосы он сжимает их, оттягивает, пытаясь успокоится, но душа требует ещё. - Хочу больше ЕГО! Хочу настоящего! – Парень садится на пол и тяжело вздыхает, он впервые так хочет чего-то. Руки сводит от непрерывного рисования, но позволить себе отдохнуть ЧонИн не может. Он получит его, он добудет его к себе в коллекцию. Он сделает всё для этого. *** Закрывая глаза D.O превращается в того маленького мальчика. Всё окрашено красным: стены, ковёр, небольшая тумбочка, хрустальная люстра - всё приобрело красивый красный оттенок. На пошарпанной кровати лежат два трупа. Женщина с пушистыми ресницами, обрамлявшими красивые медовые глаза, бледной кожей и пухлыми губами, что в улыбке принимали форму сердца. И мужчина, чьи некрасивые сухие руки сжимали её нежное запястье. Маленький семилетний КёнСу стоял посередине этой крошечной комнатки. Glock 26, который он стащил у этого мужчины, крепко сжимали тоненькие пальчики. Тогда он ещё не знал что делать, тогда он лишь поддался такому кратковременному, но такому сильному желанию. Не было ни плана, ни стратегии, ему просто захотелось. Да, в один прекрасный момент что-то шепнуло ему, что-то на подсознательном уровне: «Сделай это, ничего плохого не будет». Эта женщина слишком многое себе позволяла: красивые вещи, дорогие безделушки и ей было мало, нужно больше, больше, в итоге ей нужно было всё! Сын никогда не вписывался в планы юной красавицы. Порой она забывала, что у нее есть ребенок, а если и вспоминала, то моментально выбрасывала эти глупые мысли из головы. Тогда зачем же ему нужно сожалеть? Правильно, незачем! Его жизнь станет другой, он умный мальчик, он сможет выжить. Дрогнув ресницами, D.O просыпается и его губы искажаются в гримасу, слабо напоминающую улыбку. Он не только смог выжить, он стал лучшим киллером Сеула, и не только. Гений, двадцатилетний гений. Дьявол ли он? Он и сам не знал, но чувство пустоты в сердце с каждым убитым немного уменьшалось. Может скоро оно совсем исчезнет? *** Прислонившись головой к светлой стене, Кай, наконец, смог вздремнуть. Всего на мгновение, всего лишь небольшая передышка, и он снова примется за работу. Он всё ещё не достиг идеала, даже его связи до сих пор не помогли ему. Белая простынь смялась под телами двух. Смуглые пальцы выводят узоры на тонкой коже бедра. Язык проходится от пупка к хрупким рёбрам. Девушка извивается, хватает ртом воздух, сжимает прохладную ткань. На пике наслаждения крик наполняет душную комнату, тела изгибаются, а дыхание становится резким и тяжёлым. И вот ЧонИн лежит рядом с прекрасной леди, напоминающей цветок жасмина. Впервые он сделал это, впервые в его руках была женщина, такая красивая, и теперь такая холодная. Первое убийство, первая связь, первое задание, первые деньги. 13 лет, он уже не маленький, он может всё, он наконец-то может купить себе мастерскую и те красивые картины, на которые он так долго смотрел в галереях. Безмятежное лицо той девушки, выражавшее спокойствие и умиротворение, он запомнит на долго. Благодаря ей он стал взрослым. Именно ей он обязан всем тем, что сейчас есть у него. *** Месяц. Прошёл уже месяц, как D.O лицом к лицу встретился с Каем. Но почему-то в его голове до сих пор всплывают картинки той ночи. Голова разрывается и даже самые крепкие сигареты не могут притупить ту взволнованность, что накрыла с головой. Руки, как заговоренные, постоянно тянуться к шее, где когда-то красовалась небольшая красная метка. Мысли сбивались, голова кружилась КёнСу не мог нормально спать из-за этого, отчего под его глазами залегли чёрные тени. Больше он не сможет! Хочется разобраться, какое-то чувство засело глубоко в душе, что же всё-таки с ним происходит? Поэтому, истязая себя вопросами, после очередного заказа он решил направится к единственному человеку, которому мог доверять. К человеку, который знает его ещё с того момента как, спустя два дня после убийства матери, его отправили в приют. Огромная вывеска горела неоном, зазывая проходящих. Длинная очередь из красиво одетых людей тянулась аж до конца здания. Все хотят попасть в этот клуб, но только избранные могут пройти. Самые красивые, знаменитые или же влиятельные люди страны могли стоять часами перед тем как их пропустят внутрь. Охранник был бдителен и критичен, всех оценивал своим хмурым взглядом, не упуская даже мельчайших деталей, но, увидев маленького невзрачного паренька, подошедшего с боку от толпы, секьюрити приподнял уголки губ и открыл проход, позволяя До беспрепятственно пройти. Оказавшись в душном помещении, парень не сразу смог сориентироваться. Воздух был пропитан тяжёлым вязким дымом дорогого табака, да и алкоголем пахло вдобавок. Музыка оглушала, а яркие лучи подсветки норовили сделать До инвалидом. Вся эта атмосфера была противоестественной для Кена, который привык к тишине и спокойствию. КёнСу чуть ли не на ощупь добирается до барной стойки. Схватившись за край стойки, До начал восстанавливать зрение после резкой смены освещения. Более или менее привыкнув к мигающим софитам и прожекторам, мальчик глазами находит того, ради кого он и пришел сюда. Вот он, стоит за стойкой бара и понимающе кивает одному из посетителей, подливая тому дорогой виски. Светловолосый бармен замечает появление брюнета после того, как последний попытался забраться на барный стул, но потерпел фиаско. - О, КёнСу-я, какими судьбами, мы вроде не договаривались… или что-то случилось? – сияющий несколько мгновений назад парень в миг стал серьёзным, заметив чуть менее отрешённый взгляд приятеля. – Лей! – строго позвал он миловидного паренька, – Останься пока здесь вместо меня, я скоро подойду, – прихватив бутылку самого дорогого коньяка и пару бокалов бармен направился в сторону VIP комнат. *** Открыв глаза Кай сразу же жмурит их, в комнате слишком светло, а голова неприятно гудела. Руки ломит, а пальцы не поддаются уговорам пошевелится. Сильная боль в районе живота заставляет задуматься, как давно он уже не ел, и сколько пролежал в этом бессознательном состоянии. Последнее что мозг помнил, это как неопределённое время назад, он упал так и не закончив картину, которая была так близка к идеалу. К его идеалу. Он почти закончил! Очередная попытка открыть глаза увенчалась успехом, хоть и на половину. С горем пополам он все же повернулся на бок и оглядел мастерскую. Небрежная ухмылка посетила его лицо, и лёгкий смешок слетел с его губ. - И когда я только успел настолько сойти с ума? – взгляд бегал от одной картины к другой, каждый раз натыкаясь на ровный силуэт своей мечты. Перевернувшись обратно на спину он уткнулся взглядом в потолок, как будто в нём сокрыты все тайны мироздания. Или хотя бы причины его помешательства. Громкий хлопок двери и громогласный бас заставили светловолосого издать протяжный стон, и слегка улыбнуться. - Кай! Когда-нибудь я тебя прибью, ты мог хотя бы позвонить, что бы я не волновался! И вообще где ты столько… КёнСу? - Столько КёнСу? – парень вопросительно изогнул бровь, даже не удостаивая взглядом вошедшего. - Я не знал что вы знакомы, он ни с кем не общается, а тебе он похоже даже позировал, – обводя немного рассеянным взглядом комнату, высокий лопоухий парень, не мог поверить, что тот угрюмый парень мог согласиться на такое. - Что?! – ЧонИн услышав слова друга, даже подскочил, несмотря на то что тело саднило так будто его пытали. – Ты его знаешь? - А ты нет? *** Снова тусклое помещение, но глаза быстро привыкают. Подойдя к небольшой комнатке в дальнем углу скромной квартиры, рука немного дёргается от шороха в тишине. D.O уже не понимает, что творится с ним. Почему его так волнуют мелочи? Такого не было никогда. Холодные, как и всегда, пальцы толкают дверь, открывая проход. Подходя к большой дубовой кровати, которая явно не предназначалась для такой крошечной комнатки, он замечает свою новую жертву. Молодой парень лежит накрывшись одной лишь простынёй. Те участки кожи, которые были открыты взору, полностью покрыты синяками и порезами, лицо же было на удивление мирным, и можно сказать даже счастливым. D.O привычным движением достал свой серебряный Glock 26, не один мускул на его лице не дёргается, когда пуля проходит сквозь мальчика, с характерным звуком. Ещё пару секунд он смотрит на расползающееся красное пятно, а после происходит то чего раньше никогда не было. Комнату оглушает крик протяжный, надрывный. Дверь раскрывается, с силой ударяясь о стену. Маленькая девочка. Очень маленькая, ей не больше пяти лет. Её глаза широко открыты, а из детского горла рвётся крик ужаса. Она подбегает к ещё тёплому телу и, роняя беспокойные слёзы, гладит его подбородок. «D.O - так называют его. Того, кого никто никогда не видел. А если видел, то не оставался в живых. Таковы его правила». В голове всплывают слова лучшего друга, так же являющиеся его главным и единственным правилом. Рука, слегка подрагивая, вновь поднимает оружие, и наставляет его на крошечное тельце. «Прости», - одними губами произносит КёнСу, и выстрел второй волной оглушающего хлопка снова взрывает тишину. Девочка прогибается в спине, и всё также широко распахнув глаза, безвольно падает на лежащее рядом тело. Эта первая оплошность за всё то время, что он убивает, первая и последняя, так обещает он себе. Он не просчитал этого. Первая ошибка, и всё из-за него. Больше ни мыслей о том парне, никаких! Аккуратно закрывая на собой дверь, он решает пройтись, и медленно бредёт в сторону своего дома по тёмным плохо освещённым улицам. В следующий раз он просто убьёт этого парня. Клятва самому себе, и ещё один шаг в сторону дома. *** Ещё тёплое тело лежит на левой половине кровати. Шёлк приятно холодит смуглую кожу, а глаза закрываются. Для него это впервые. Впервые он ничего не чувствовал во время своей работы. Повернув голову, он смотрит на миловидное личико девушки. «Как кукла», - срывается с губ. Пальцы ведут линию от подбородка к груди. Она прекрасна, но почему-то в этот раз ему не хочется шептать на ушко нежные слова и целовать в лоб, как делал он до этого. Ему не приятно гладить нежную кожу, её мягкие губы не доставляли эстетического удовольствия. Те покусанные сухие губы куда прекрасней. Мертвенно-бледная кожа манила сильнее. Округлые мягкие формы девушки возбуждали меньше тех угловатых мальчишеских. Так хотелось провести по тем выпирающим рёбрам, почувствовать остроту бедренных косточек, очертить линию вокруг пупка на впалом животе, почувствовать тонкую кожу запястий, припасть языком к маленьким горошинам сосков на плоской груди, исследовать всё тело… До КёнСу… *** Белая кожа настолько токая, что видно паутинки вен, такая бархатная на вид, что одолевает чувство острой необходимости потрогать этот заветный плод. Дрожащими пальцами он тянется к столь манящему телу. Когда остаётся всего несколько миллиметров до соприкосновения, рука сжимается в кулак и не даёт почувствовать прекрасный миг касания оголенных участков кожи. Поймав себя на мысли, что больше не сможет держать себя в руках, он снова отходит к мольберту и берёт во всё ещё непослушные руки кисть. Смешивая на палитре несколько цветов, он не может не бросать долгих томных взглядов на красивое тело, что лежит на белых простынях в окружении лилий. Грудная клетка размеренно поднимается и опускается. Бежевый, коричневый, розовый, белый, серый, бордовый, чёрный, жёлтый, персиковый, немного голубого, фиолетового и зелёного – все эти цвета смешиваются, накладываются и под лёгкой рукой художника образуют тонкую работу, на которой бережно вырисовывался тонкий силуэт безмятежно спящего ангела, такого хрупкого и тонкого, что лежащие всюду цветы кажутся тяжёлыми и грубыми. Солнечные лучи мягко прокрадываются сквозь прозрачную занавеску и играючи скользят по красивому лицу. Кай сильнее сжимает кисть когда понимает, что на картине появилось то, что он совсем не планировал. Стоит заметить, что это не портит гармоничной композиции, немного подумав, маэстро решает оставить мягкую тень на занавеске, что тайком пробралась сквозь его сознание, и чьи очертания слишком схожи с его собственными. Небольшая игра затуманенного разума, но всё же, когда он успел сойти с ума? *** Пушистые ресницы начинают дрожать, пытаясь вспорхнуть как крылья бабочки, но тяжесть не даёт им этого сделать. Сквозь блаженную пустоту в сознание начинают проникать какие-то звуки: звонкий щебет маленьких птиц, еле заметный шелест листьев, что создают небольшие порывы ветра, далёкий гул улиц, людей, машин, мелодии городской суеты. В круговороте привычных для обычной жизни симфонии, в месте где сейчас находится До, прислушавшись, можно выхватить несколько необычных. Глухой шорох и почти неуловимое бульканье. Очередное дуновение уже остывшего осеннего воздуха, немного щекочет кончик носа из-за чего КёнСу жмурится и, наконец, приоткрывает тяжёлые веки, тут же прикрывая обратно, ведь в комнате слишком светло для непривыкшего к такому D.O. Всё-таки пересилив себя, он вновь распахивает большие глаза и пару раз смаргивает, стараясь привыкнуть обстановке. Комната просторная и кипельно-белая. Он хочет сесть, но с удивлением понимает, что не чувствует своё тело совсем. Предприняв ещё одну попытку и не получив нужного результата, он решает, что нужно вспомнить, что же произошло перед тем как он оказался здесь. *** - Где я? – раздался грубоватый голос, отразившийся от стен. В этой тишине он казался в разы громче. – Кто ты? Зачем я тебе? Ответа не последовало, но зато возня в другом конце комнаты прекратилась, от чего казалось стало ещё тише, казалось, что никто даже не дышит. Молчание затянулось, но никто так и не рискнул нарушить её. Зато послышалось тихое шарканье ног по паркету. Спустя ещё несколько мгновений он ощутил горячие пальцы на своем запястье. Те выводили замысловатые узоры на прозрачной коже, плавно переходя на предплечье, потом на грудь, живот, бёдра, колени, пальцы ног и обратно. До до сих пор не видел лица своего похитителя, но прикосновения, что вызывали толпы мурашек на загривке, казались смутно знакомыми. *** «Очнулся», - пронеслось в голове, выкрашенной в пепел. Спустя мгновение началась паника, Кай замер и не мог пошевелиться. Казалось он забыл как дышать, абсолютно не зная, что делать дальше. Какое-то время он молча стоял, но шумный выдох со стороны кровати вывел его из этого состояния. Парень как завороженный приближался к телу, протягивая руки, и когда оказался достаточно близко, наконец-то дотронулся до мечты, до своей фантазии, до своего идеала, до своего сумасшествия. В груди всё сжалось, это было так больно, что на глазах показалась тонкая пелена влаги, руки сводило, но они продолжали блуждать по вожделенному телу. Отстраниться, почувствовав однажды эту мягкость, казалось совершенно невозможным и в разы более невыносимым. - Ангел, - слетает с его губ. – До КёнСу. Любимый, – на выдохе продолжает он, проводя по внутренней стороне бедра До. До скрежета зубов хочется сжать тонкую кожу, но нельзя, нельзя оставлять на этом прекрасном полотне свои метки, оно слишком идеально в своей чистоте, хотя так хочется вновь ощутить вкус его кожи, и оставить метку принадлежности, что бы все знали, что он только его. Его ангел! Но для чего? Его ведь больше никто не сможет увидеть… *** Су хочется сбежать от этих прикосновений, они заставляют чувствоваться себя странно. Конечно, он уже догадался кто так на него влияет. Кай, Ким ЧонИн. Человек заполнивший все его мысли собой, а сердце смятением. «Мой», - всплывает в памяти, отголосками воспоминаний больно ударяя по оголённым нервам. Бежать хочется всё сильнее, также как и остаться. Что происходит? Почему его так тянет к этому прекрасному ребёнку? Он продолжает плавиться под мягкими ласками, пухлые губы сжимаются в тонкую полоску когда он чувствует лёгкий поцелуй в районе живота. Судорожные вдохи и выдохи срываются и остаются пустотой в белых стенах. Поцелуи неровной линией проходят вблизи паха, чем вызывают ещё более яркую реакцию. КёнСу хочется прикоснуться к Киму, зарыться короткими узловатыми пальцами в жёсткие пряди волос, оттянуть их и двинуться вверх, подставляясь под влажные ласки, выгнутся дугой, и прижаться к желанному человеку. Он чувствовал как пустота уходит с каждым мимолётным прикосновением, тонкие фаланги художника проходятся по его выпирающим рёбрам, как будто пересчитывая их, он чувствует почти невесомые укусы, которые оставляют возле его бедренных косточек, и стонет когда наконец ощущает на своём паху мягкую ладонь. Он открывает глаза и, наконец, видит лицо: красивые немного грубоватые высокие скулы, слегка приплюснутый нос, потемневшие сонные глаза, в которых так отчётливо читались боль, тоска, любовь и нежность, а ещё похоть и бесконечное желание. Мокрые пухлые губы накрывают его собственные, сразу углубляя поцелуй, он получается тягучий и отчаянный, как будто они изо всех сил стараются уцепиться за это мгновение, за эту ускользающую секунду, в которой они нашли себя, в которой они обрели свою собственную правду, свой собственный мир, свои собственные ответы. Всё вдруг обрело смысл, и встало на свои места. Здесь они нашли друг друга. *** Он забрал всё, что хотел, всё, что мог. Тепло желанного тела, мелодичный хрипловатый голос, мягкость атласной кожи, беспокойные мысли, сухое дыхание. Теперь всё, чего он так желал, его. Только его. Никто больше не сможет видеть или касаться его маленького ангела. Тонкое вялое свечение голубоватыми лучами пронзает темноту, мягко окутывая хрупкий силуэт. Капля за каплей, тонкое стекло наполняется жидкостью, обволакивая своей холодной мягкостью, и даря покой в безмятежном вечном сне, что бы ни что не могло помешать или потревожить, сохраняя свежесть и красоту стройного парня навсегда. Тощая рука тянется к прохладному стеклу, обжигающему кончики истощённых пальцев. Слабое дыхание заставляет прозрачную поверхность запотеть, не позволяя отражать худое болезное лицо, некогда столь прекрасное, что никто не мог противиться чарам этого прекрасного мужчины. Отросшие пряди волос закрывают половину лица, сквозь них, если приглядеться, можно заметить лихорадочно блестящие глаза, дикими огоньками в которых плещется всепоглощающая преданность, восхищение и безумие, граница между которыми давно стёрлась. Сгорбившаяся сухая фигура маниакально поглаживает огромный аквариум, в котором находится его лучшая деталь коллекции прекрасных вещей. Пустые глаза тёмными омутами пронзают кромешную тьму и устремляются в никуда. Огонёк прежней жизни угас, оставляя их без эмоционально наблюдать за уходящей жизнью напротив. Тяжёлые выдохи эхом отражаются от стен, и наполняют комнату вялым напоминанием о том, что тут кто-то есть. Сотни пар одинаковых глаз взирают со стен, на угасающий огонь сердца. Последние удары о грудную клетку, отзываются больным «Люблю…», и замолкают навсегда. Всё те же нарисованные глаза с пониманием смотрят на два бездыханных тела, что прекрасны в своей сумасшедшей любви. Что закончилась вечностью. Что началась вечностью. *** Дьяволы – называют их. Другие – больше подходит им.