Самое время

Здание больницы мы покинули в полном молчании. Чунмён все еще переваривал услышанное от врача, а я просто напросто не могла и двух слов связать в обществе мужчины, после произошедшего в кабинете инцидента. Места, которых касались руки Чунмёна, все еще горели, а внизу живота все томно тянуло. Мое поведение не было нормальным. Буквально каждая частичка организма стонала по физическому контакту с Чунмёном. Еще никогда я не чувствовала себя настолько похотливо. – Чорон, – рука Чунмёна коснулась моего плеча, и я вздрогнула, так как оно ошпарило чувствительную кожу даже через блузку. Может, у меня температура опять повысилась? Или это таблетки во всем виноваты, которые мне выписали от отравления? – А? – Я не буду сегодня ночевать дома. Если хочешь, можешь остаться у себя, но только не занимайся переездом. Когда освобожусь от дел, все организую сам. О чем говорил мужчина, я не понимала. Все внимание было сосредоточено на его великолепных губах, немного покрасневших после наших поцелуев. Он все говорил, говорил, а я представляла, как будут чувствоваться его губы на моем теле, когда один из сосков скроется во рту Чунмёна. Картины наших страстных объятий и крепких поцелуев заполнили мои мысли, и когда Сухо снова меня коснулся, чтобы привлечь внимание, я чуть было не застонала в голос. – Ты меня слушаешь? – он нахмурился, заинтересовано наблюдая за моим состоянием. Вот черт. – Я поняла, – пропыхтела я, сглатывая слюни. – Тогда будем на проводе. – Угу, – я кивнула, наблюдая, как удаляется от меня инвестор. Его упругая задница не выходила у меня из головы еще долгое время, пока я спешила к Хе Джин домой. Мне требовался совет подруги. С телом и разумом творилось что-то странное. Кто если не она, подскажет правильное решение? – Мне его буквально съесть хотелось! – возмущалась я, откусывая кусочек пиццы. Хе Джин позаботилась о нашем спонтанном девичнике и заранее заказала два вида пиццы. Когда я приехала к ней домой и переоделась в удобную одежду, мы тут же принялись за еду и обсуждения. – Не думаю, что Чунмён был бы против, – захихикала она. – Он наверняка все понял. Видел же, как я пялилась на его губы на улице. Еще, наверное, и щеки все красные были. – Успокойся, Чорон. Тебя можно понять. Когда ты последний раз ходила на свидание? – Даже не спрашивай, – подруга прекрасно знала, как давно это было, и всего лишь пыталась намекнуть, что у меня развился дефицит мужского внимания. – Тебе просто нужно с кем-то переспать. Может, сходим на выходных в караоке? – ее глаза увлеченно заискрились, а мне внезапно разонравился вкус моей пиццы. Запах сыра показался каким-то протухшим, и я поспешила отложить кусок в сторону. Идея с караоке и ночным перепихоном меня не цепляла, но, что если подруга была права? – Но у меня же там не «чешется» – попыталась отшутиться я, все-таки не готовая броситься в омут с головой. – Тогда продолжай мечтать о Чунмёне и страдать втихомолочку, – фыркнула девушка. Я в итоге так и поступила. Благо инвестор был всю неделю занят, и мы совсем не виделись. Мои вещи все еще находились в его доме, но я, как могла, оттягивала потенциальную встречу, боясь реакции организма. Ночи казались для меня адом. Если в течение дня мне удавалось избегать встреч с Сухо, то ночью он неустанно преследовал меня во снах и изводил горячими ласками. Из-за всего этого я стала очень раздражительной и импульсивной. По утрам из-за плохого сна меня преследовали головные боли, а иногда я чувствовала неимоверную слабость. Работа помогала отвлечься только на 8-10 часов, но когда я возвращалась домой – спасал лишь прохладный душ или ванна с пеной. В пятницу утром в офис прислали конверт, подписанный Бен Бекхеном – тем самым фотографом и другом Чунмёна, у которого я была на вечеринке месяц назад. Это было приглашение на выставку, которая открывалась сегодня вечером в центральной галерее. В конверте также находились два билета, но один из них все еще не был оплачен. Похоже, мужчина помнил, о моем желании оплатить свой билет самостоятельно и учел этот вариант. Решив, что данное приглашение отклонить будет не вежливо, я захватила с собой Хе Джин и вечером направилась в галерею. Открытие второй выставки в городе было масштабным, но не таким фееричным как первое. Возможно, Бекхен устроил презентацию только для знакомых, так как репортеры отсутствовали в залах, столпившись лишь у входа в галерею. Все было организованно по высшему классу: гостей встречал элегантный ведущий, кратко рассказывал о тематике выставки и направлял всех подкрепиться и выпить. Можно было гулять по залам с тарелкой и бокалом и наслаждаться великолепными снимками фотографа. Чаще всего в рамках мелькали изображения городов – так сказывалась на фотографиях любовь к путешествиям фотографа. Иногда встречались портреты обыкновенных жителей стран, в которых побывал мужчина. – Почему мои фотографии не выглядят так восхитительно? – Хе Джин надула щечки и отпила шампанского. Мы решили не брать с собой еду, чтобы не занимать руки, но в бокале игристого вина отказать себе не сумели. К тому же, у меня раскалывалась голова, и я надеялась, спиртное поможет мне расслабиться. – Потому что в создании таких фотографий много тонкостей, – послышался позади нас незнакомый голос. Мы удивленно обернулись, и я улыбнулась, узнавая Бекхена. Прошел всего месяц, а этот экстравагантный фотограф уже успел изменить цвет волос. Из красных они превратились в белые с розоватым оттенком. Его внешний образ можно было описать всего несколькими словами – парень с улицы. На голове кепка, на теле – безразмерная футболка и драные джинсы, на ногах – кеды. – Привет, – одновременно поздоровались мы друг с другом. – Это Хе Джин. А это Бен Бекхен, – я представила мужчину и девушку друг другу. – Приятно вас здесь видеть, – он искренне улыбнулся нам и кивнул на фото, которое мы рассматривали до его появления. – Это ночной Чикаго. – А-а-а, – медленно протянула Хе Джин, – город гангстеров и первых «высоток». Бекхен кивнул, скрывая в глазах удивление, вызванное фразой моей подруги. – И не только, – добавил он. – Чикаго – родина джаза и блюза. – Никогда не увлекалась этими направлениями в музыке, – фыркнула в ответ девушка, а фотограф задумчиво улыбнулся: – Если ты не против, я мог бы познакомить тебя с этими жанрами. В его тоне послышались игривые нотки, и когда Хе Джин отреагировала на них – захлопав ресницами, мне захотелось рассмеяться в голос. Эти двое, не стесняясь моего присутствия, начинали заигрывать друг с другом! – Конечно, – согласилась подруга. – Не выпить ли нам за это? – поспешила привлечь их внимание я, переживая, как бы эти двое не бросили меня здесь одну. – Точно! – Хе Джин протянула свой бокал к моему и чокнулась. Руки Бекхена были пусты, но он нас поддержал слабым кивком. Казалось, спиртное в моем бокале привлекло его внимание. Под пристальным взглядом я сделала глоток, который тут же комом стал в горле. Я закашлялась, а Хе Джин поспешила мне помочь. – Что-то не так? – прохрипела я, откашлявшись. Мой вопрос был направлен прямо в лоб Бекхена. Я была немного зла, потому что из-за него подавилась и теперь ощущала неприятное царапанье в горле. Тот замялся, не решаясь мне ответить. Ну не наркотики же подмешаны в шампанское были? Или на таких выставках это нормальное явление? – Бекхен! – грозно привлекла его внимание Хе Джин. Мой настороженный вопрос озадачил девушку, и она тоже почувствовала что-то странное в поведении фотографа. Мужчина взглянул на меня, на Хе Джин, а потом внезапно просиял, вскидывая руку в приветственном жесте вверх. – Сухо! – облегчение так и сквозило в голосе фотографа, отчего мы с Хе Джин еще больше напряглись. Здесь явно было что-то не так. – Добрый вечер, – Чунмён возник прямо позади меня, и казалось, его приятный голос обласкал мою оголенную шею. По спине пробежало стадо мурашек, а в мыслях возник один из моих снов с Чунмёном в главной роли. Мне хотелось застонать по двум причинам: во-первых, от возбуждения, во-вторых – от бессилия. – Добрый вечер, – Хе Джин поздоровалась за нас двоих, а я решительно допила содержимое бокала. Если там есть наркотики, то они совсем кстати. Бекхен с Чунмёном переглянулись, а я вопросительно приподняла брови. Хотите что-то сказать? Вперед! Это что еще за переглядывания? – Мы можем поговорить? – Сухо указал куда-то себе за спину, где, наверное, находилась пустая комната. – Я еще не все картины посмотрела, – попыталась отвязаться я, не желая оставаться с мужчиной наедине. У меня сейчас итак состояние не очень устойчивое, лучше с этим не шутить. – Это фотографии, – тихо поправил Бекхен, смотря себе под ноги. Хе Джин не сдержала прысканья от вида обиженного фотографа, и я тоже улыбнулась. – Извини. – Я тебя долго не задержу, – пообещал Сухо. Да. Вот только и двух секунд для меня будет достаточно. – Я… – я осмотрела зал, примечая неподалеку официанта. Возьму еще выпить, может тогда смогу сдержать свои порывы, – ладно. Чунмён повел меня в неизвестном направлении, и мне удалось захватить по дороге еще один бокал. Вместе мы прошли еще один зал с фотографиями, потом узкий коридор с дверьми в санузлы, и вышли к небольшой арке. Она вела в небольшую неосвещенную оранжерею. Чунмён достал сотовый и включил на нем фонарик. – Здесь нет освещения? – удивилась я, стараясь не отходить от мужчины, так как дальше своих рук ничего видно не было. – Здесь выращивают цветы, которые благоухают только в ночи, – пояснил Сухо, беря меня за свободную руку и направляя к скамейке. Задумчиво втянув носом воздух, я только самую малость смогла различить в нем аромат цветов. Может, дело не в освещении, а в том, что ночь толком и не наступила? Мы присели, и я поспешила пригубить напиток, смачивая горло. Я, темнота и Чунмён – дело очень опасное. – Может, не будешь налегать, – попросил мужчина, забирая у меня бокал и ставя его на пол рядом с нашими ногами. – Просто здесь довольно жарко, – нашлась тут же идеальная причина. – Не сомневаюсь, – похоже, Чунмён кивнул. Во время разговора я заставляла себя смотреть только вперед. Нечего судьбу было испытывать. Пока я не вижу красивых глаз мужчины и не чувствую его теплого дыхания на своей щеке – все в порядке. – О чем ты хотел поговорить? – Мне нужно, чтобы ты еще пожила со мной. – Что? – не выдержав, я повернула голову к Сухо и тут же попала под его гипнотизирующий взгляд. – Не могу пока рассказать тебе о своих причинах, но так нужно. – Как-то нечестно получается. Я должна вернуться к тебе в пентхаус только из-за того, что ты попросил? – Понимаю, что это звучит странно… – Да это больше, чем странно! – перебила я. – Пойми, Чунмён, я больше не могу помочь тебе с ребенком. У нас не получилось, помнишь? – Сухо скривился, расстроенный моими словами. Ну лучше уж так, чем продолжать кормить себя надеждами. – Из-за того, что ты подольше подержишь меня рядом с собой, ничего не изменится. Как бы обаятелен и привлекателен ты не был, я создам между нами дистанцию. Если ты считаешь, что ЭКО не удалось из-за того, что у нас не было физического контакта, то это глупо. Процессы зачатия и в том и в том случае приводят к одному: беременности или нет. У нас вышел второй вариант. – Я не собирался… – Это отговорки, – снова перебила я. – Я сразу поняла, что ты решил изменить стратегию. Наверное, подметил, с каким желанием я отвечала на твои прикосновения, и воспользовался шансом. Только вот пускай мое тело и сходит по тебе с ума, я буду достойно сопротивляться! – я подскочила с места и нечаянно опрокинула ногой бокал. Шампанское зашипело по полу, но никто из нас не спешил наклоняться и поднимать стеклянный сосуд. Спиртное и темнота придали мне смелости, ведь в любой другой день я никогда бы не призналась мужчине, что хочу его. Но Сухо не был впечатлен. Он спокойно вздохнул, поднялся со своего места и встал напротив меня. Обе его руки взяли меня за ладони и крепко сжали. Я напряглась, ожидая его реплики. – Ты можешь сколько угодно сопротивляться мне, Чорон. Но одного уже точно не изменишь, – Чунмён чуть наклонился ко мне и смело заглянул в глаза: – Ты беременна моим ребенком.