Робот

— Почему ты пьешь кофе? Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Адам даже сразу не понял — обращаются именно к нему. Он бросил взгляд через плечо. За соседним столиком, встав коленями на сиденье и вцепившись в спинку стула, находился мальчик. Он пристально смотрел на Дженсена и следил за каждым его движением. — Почему ты пьешь кофе? — повторил ребенок свой вопрос. Мальчик был за столиком один. Видимо взрослые, которые привели его в кафе, куда-то отошли. Будь они здесь, ему вряд ли разрешили бы разговаривать с Дженсеном. Не то время, не те условия. Сам Адам — не тот, у кого спрашивают дорогу на улице или узнают, который час. — Потому что мне нравится кофе, — все-таки ответил он мальчику. Мало ли? Может быть, его родители — ауги, поэтому он не боится модифицированных? — Почему? — вновь спросил мальчик. Адам пожал плечами: — Приятный вкус, наверное. Он никогда не задумывался, почему ему нравится кофе. Может, он ему вовсе и не нравится, а пить его — всего лишь привычка. — Ты не должен его пить, — покачал головой мальчик. — Почему? — Адам понял, что повторил недавно заданный вопрос ребенка, поэтому улыбнулся. — Потому что роботы должны есть машинное масло и бензин и заряжаться от розетки, — неожиданно категорично заявил мальчик. — Мне так мама сказала. Нет, его родители не ауги и воспитывают ребенка явно в духе нынешнего времени. Улыбка сползла с лица Адама, он обвел взглядом зал — никто не спешил к столику. — Я не робот, — сказал Дженсен. — Я человек. Он не стал добавлять: «Такой же, как ты». Воспитание этого пацана — не его дело. — У тебя металлические руки, — мальчик показал пальцем на Адама. — В жизни может случиться много неприятных вещей, — пояснил Дженсен. — Из-за одной у меня появились такие руки. — А глаза спрятаны за линзами, — мальчик продолжал его рассматривать. — И это из-за той же неприятности, — сказал Адам. — Но у меня, как и у тебя, были родители. — Ну и что, — фыркнул мальчик. — Я знаю, что у роботов тоже бывают мамы и папы. У меня они есть. — Что? — нахмурившись, переспросил Адам. Он подумал, что не так понял ребенка, потому что вывод из его слов напрашивался весьма странный. — У меня есть мама и папа, хотя я робот, как и ты, — пояснил мальчик. Он чуть оттянул ворот водолазки, и Адам увидел металлические крепления, идущие от ключиц вниз, под одежду. — Хотя папы у меня уже нет, — продолжил мальчик, не обращая внимания на замешательство Дженсена. — Он ушел, когда я заболел, и мама решила сделать из меня робота. Адам почувствовал, что у него пересохло во рту. Он тяжело сглотнул. Дженсен хотел бы пошутить, что сам мальчик почему-то не пьет бензин, не ест машинное масло и не подзаряжается электричеством, но не стал этого делать, опасаясь получить еще более пугающие объяснения. Словно услышав его мысли, мальчик продолжил: — Мама говорит, что раз я недавно стал роботом, то мне пока не надо добавлять бензина или машинного масла. Она скажет, когда мне понадобится подзарядка. — И как ты будешь подзаряжаться? У тебя что, вилка есть? Адам хотел пошутить, хотел убедиться в дикости предположения, которое возникло в его голове после слов мальчика. — Ну откуда у меня может быть вилка? — ребенок скептически взглянул на Адама. — Я же не тостер. Я робот. Мама сказала, что, когда понадобится, она даст мне две спицы, я возьму их в руки и воткну в розетку. Я подзаряжусь и опять буду как новенький. Она еще что-то там сказала, что это случится, когда она будет готова, но я не понял, причем тут она. Мама все время плачет, когда я спрашиваю ее, не пора ли мне подзаряжаться. С каждым словом мальчика Адам с ужасом осознавал, что его предположение становится реальностью, обретает силу и краски. В это время к столу подошла женщина в сером пальто. У нее было напряженное и даже затравленное выражение лица, словно она только и ждала чего-то плохого. Она сердито взглянула на Дженсена, прищурилась, заметив его линзы, схватила сына за руку и потащила к выходу. Мальчик немного поупирался — он не доел мороженое, — но потом, смирившись, побрел за матерью. Которая однажды будет готова к тому, чтобы дать ему две спицы для подзарядки. Твою мать… Адам вскочил со стула и бросился за женщиной к выходу. Он догнал ее у дверей. — Подождите! — окликнул он, и женщина испуганно обернулась, будто готовая к удару. — Зачем вы с ним так? — спросил ее Адам. — Он не… не робот. Вы же знаете. — Вам какое дело? — она сердито вздернула подбородок. — Он же ваш сын. — Вот именно, что мой, — резко ответила женщина и прижала мальчика к себе. — Не знаю, что он вам наговорил, но мне решать, что для него лучше. — Он ваш сын, вы не можете… — Господи! — выкрик женщины оборвал его. — Отстаньте от меня! Почему вы вообще к нам привязались? Я сейчас позову полицию. Скажу, что тут свихнувшаяся жестянка. Адам знал, что она права — он не имеет права вмешиваться и требовать от нее чего-то. К тому же еще ничего не случилось и, может быть, не случится. Но у него в ушах все еще звучали слова мальчика: «Мама сказала, что, когда понадобится, она даст мне две спицы…» — поэтому он не мог просто уйти. — Вы правы, — тихо сказал он. — Но, пожалуйста, когда решите, что ему пора «подзарядиться», вспомните, что он ваш сын. По-прежнему ваш сын. Он видел, как женщина закусила нижнюю губу в попытке успокоить предательски дрожащий подбородок, быстро провела тыльной стороной кисти по глазам и, сжав руку сына, выбежала из кафе. Адам смотрел ей вслед сквозь окно и чувствовал, что ему сейчас крайне необходимо что-нибудь покрепче кофе. И побольше.