cinema

Среди серых осенних будней и полного завала в самом начале учебного года парни решили, что провести один день не за наскучившими за столько лет уроками, а в кинотеатре будет отличной идеей. Наспех сделав что-то из письменных заданий, они поужинали новым блюдом Стайлса, которое он придумал сам и торжественно вручил друзьям с фразой «возможно, не отравитесь». Но, к счастью для него и к сожалению для Патрика, их соседа, что терпеть не мог эту пятёрку из-за вечного веселья в общей кухне и распевания песен пьяными вечерами(забудем о комнате Лиама и Зейна с чертовски тонкими стенами), пища оказалась очень вкусной, как понял сам Гарри по восторженным возгласам. Бросив парням дружеское «пошевеливайтесь, черепахи!» наполненным бутербродом ртом, шатен засмеялся; смутно похожие на изначальную фразу слова долетели и до миловавшихся в кресле Зиам, как их ласково(только потому, что на эту сладкую парочку намекал Луи) называл Найл, и до вышеупомянутого блондина, усердно пытающегося открыть недавно купленную пачку печенья, и до сомневающегося на данный момент Гарри, что никак не мог выбрать между свободными и обтягивающими штанами. — Надень свободные, милый, — говорит другу только что зашедший в комнату Луи, подходя к своему шкафу с одеждой. Гарри ещё немного смотрит на две пары чёрных джинсов, расположенных на кровати, закусывает губу и хмурит брови, всё-таки выбирая узкие, считая, что они лучше подойдут к светло-серому свитшоту, подготовленному ранее. Луи ухмыляется, узнавая в лучшем друге дурацкие привычки, с которыми познакомился еще год назад. По прошествии нескольких минут звучит громкое «парни!», после чего все моментально собираются у диванчика в гостиной, не желая пропустить, должно быть, хороший вечер, оставшись без компании. Пятерка дружно оборачивается на щелчок двери, наблюдая за выходящим из тёмного угла Патриком, под нос бурчащим себе о мешающих учиться возгласах «несчастных соседей», как он всегда выражается. После долгих споров они так и не выбирают фильм, останавливаясь на том, что решат на месте. Компания одевается, и трое из них смеются над бурчащим Лиамом, просящим Зейна надеть шапку, на что тот отвечает, что испортит причёску, после чего все, кроме него самого, закатывают глаза. Когда собравшиеся вылетают из квартиры под звук ударяющейся о уже закрытую дверь тряпки, им на глаза попадается рыжеволосый парень, и дружные приглашения присоединиться к ним разносятся по площадке, а ирландец скрывает румянящиеся щечки под намекающим взглядом Луи. И так все шестеро весело навертывают пару километров на транспорте, срезая путь через парк, по пути решая поиграть в осенние снежки, кидая охапки пестреющих листьев друг в друга. Когда их животы болят от смеха, а челюсти сводит от постоянного открывания рта в новом приступе счастливого хохота, они следуют к привлекающим внимание огням ещё работающих в такое позднее время аттракционов; Эд уговаривает блондина покататься на устрашающем с первого взгляда осьминоге, Лиам и Зейн бегут на лавочку, по пути захватывая сахарную вату и наблюдая за кричащим Найлом, когда карусель крутится, убирая с носиков остатки розовой сладкой вещицы, а Луи берет под руку кудрявого и ведёт на колесо обозрения, изображая всезнающего о достопримечательностях, видных с такой высоты, человека, показывая ряд своих ровных зубов от того, что мальчик, в которого он так давно влюблён, смеётся от его шуток, показывая свою искреннюю улыбку и наимилейшие ямочки. Когда младший напоминает о запланированном походе в кинотеатр, совсем не желая уходить с этой навсегда запомнящейся ему кабинки под номером четырнадцать, украшенной перекошенными, но такими родными теперь божьими коровками, «великая шестерка», названная так Зейном, продвигается к кинотеатру, рассказывающему о себе на приличном расстоянии с помощью цветастых вывесок и плакатов о новинках кино. Парни доедают свои яблочки в карамели(Эдвард даже позволяет ирландцу откусить от своей порции лишних пару раз), после чего дают друг другу пять в привычном жесте, проходя внутрь здания, и, ладно, обратим совсем немного внимания на смущающегося Гарри от жеста джентльмена со стороны Луи, когда тот подержал для кудрявого дверь. Споры продолжаются и там, когда от одной афиши они мечутся к другой, каждый тыкает пальцем на понравившийся ему фильм, и в конце концов они выбирают совсем не новую комедию, так как все мы иногда ностальгируем, и выбор именно на это пал вовсе не потому, что парни не будут смотреть фильм, а займутся своими делами. Не-а, категорическое нет! Они проходят в зал, когда первая половина фильма подходит к концу, а о свете и речи быть не может(если только от огромного экрана в моментах со светлыми местами), поэтому парни садятся на последние ряды, дабы не мешать действительно заинтересованным людям своим дурачаньем и совсем немного из-за того, что Лиам и Зейн настояли. Чтобы не мешать друг другу, они располагаются на расстоянии трех-четырех мест друг от друга попарно; сумасшедшая рыже-белая парочка начинает разглагольствовать о предпочтениях в кулинарии, Зиам начинают шептать друг другу милые словечки, чем они занимаются всё время, а Луи как бы невзначай касается руки Гарри, после сплетая их пальцы и начиная шептать о том, что же будет дальше, на что второй лишь шикает, прося не раскрывать весь сюжет, ведь кудрявый не смотрел этот фильм. И только после тридцати минут вникания в суть, когда ему окончательно надоедает понимать, что заложено в этом «дурацком ролике, не имеющем смысла», да еще и длящемся мучительно скучных два с половиной часа, он позволяет уже давно перебравшемуся на его колени шатену покрывать шею лёгкими поцелуями, когда толкается вверх из-за ерзающего в таком месте Луи, а среди тихого бессмысленного шепота мозг словно вырывает фразу «ты нравишься мне, Гарри», а последний заходится кашлем; остальные парни резко устремляют на них взгляд, прерывая беседы, и Зейн слишком громко выдыхает, весело восклицая. — Ну наконец-то, Лу, я думал, ты уже и не решишься никогда! И остальные поздравляют их после «я тоже влюблен в тебя» от Гарри, радуясь тому, что этот день всё-таки настал, и что они обрели свое счастье, вокруг которого так долго и нерешительно ходили кругами. Они приходят домой уставшие, но по-настоящему счастливые, и даже принимают просьбу Патрика быть потише, тогда как обычно назло ему стараются быть громче, и четверо парней умиленно смотрят на краснеющего Найла, которого только что в щечку поцеловал рыжеволосый. Все их истории пересеклись в одном месте и в одно время; какие-то из них уже давно существуют, а какие-то лишь берут свое начало.