Моркелеб

      Все началось со снов…       Первый сон оставил после себя лишь воспоминание об эмоциях: светлая грусть, ностальгия и душевное тепло, и в то же время — адреналиновый восторг, словно от полета или прыжка с большой высоты. Эмоции вихрились, постепенно смешиваясь, проникая друг в друга и забываясь, пока не исчезли окончательно, оставив после себя лишь чувство недоумения и легкой тоски.       На следующую ночь — а Крис была уверена, что это тот же самый сон — к эмоциям прибавилась музыка. Странная, неритмичная, нечеловеческая — но бесконечно прекрасная. Кристи слушала ее с замиранием, не в силах избавиться от ощущения, что загадочная мелодия словно рассказывает ей что-то на незнакомом, увы, языке. Однако, проснувшись, не смогла вспомнить ни единой ноты. Остался только затухающий восторг и тоска, словно по давно потерянной любимой вещи. Это было так обидно, что Крис расплакалась; к счастью, из домочадцев ее никто не услышал, и пару минут спустя девушка вновь уснула.       Третья ночь принесла с собой вихри голубого света и ощущение парения на длинных крыльях; яркие взрывы сверхновых на фоне ледяной пустоты; мягкий скрежет горных пород, бесконечно медленно трущихся друг о друга. Рядом все время был кто-то, но Крис не могла его увидеть, каждый раз отвлекаясь на новое чудо.       На этот раз ей удалось запомнить кусочек мелодии, фоном звучавшей в течение всего сновидения. Крис весь день напевала его про себя, чтобы не забыть — просто отрывок, семь нот, словно ключ к волшебному замку. Конечно, это было лишь жалкое подобие; словно карандашный набросок, контур фигуры, тень на стене. Но они несли в себе воспоминания, и девушка чувствовала, что это важно.       К вечеру Крис так разволновалась, что не сразу смогла уснуть. Битый час она вертелась на смятых простынях, маясь томлением, снова и снова прокручивая в голове запомненный отрывок, и сама не заметила, как уснула. В этот раз не было вспышек и вихрей; не было и загадочной музыки. Однако Крис знала, что это тот же самый сон; просто имела уверенность, как это бывает во снах и видениях.       Она медленно плыла в воздухе, паря на раскинутых крыльях, а под ней от горизонта до горизонта раскинулась холмистая равнина, поросшая изумрудной травой. Кое-где зеленый ковер причудливо рассекала голубая лента реки; встречались одинокие деревья и стада белоснежных овец; пастухи смотрели в небо, прикрыв ладонью глаза от солнца, и Крис чувствовала их взгляды, их страх, смешанный с восхищением.       Ее поражала острота своего зрения: при желании она могла разглядеть каждую травинку, каждый листок внизу. Она смотрела на солнце и видела на нем пятна и протуберанцы, гигантскими грибами вырастающие из огненного моря; она могла разглядеть потоки воздуха, циркулирующие между нагретой землей и прохладной высью.       Этот сон принес слово. «Моркелеб» — прошептала Кристина, проснувшись. Что это значит? Имя? Название той местности, над которой она летала во сне? Или просто слово на незнакомом языке? Крис повторяла его снова и снова, но в памяти всплывала лишь бархатная тьма и ощущение полета. Только тьма и полет.       Музыка вернулась на пятую ночь. На этот раз она была главным героем; Крис целую вечность падала в колодец со звездами, а вокруг нее звучала мелодия. Теперь девушка чувствовала, ее ритм — неожиданный, непривычный. Музыка разговаривала с ней, и Крис пыталась ответить, хотя и не понимала языка, на котором велась беседа.       Крис проснулась с колотящимся сердцем и долго не могла уснуть. Впервые она услышала мелодию целиком, во всем ее великолепии; она была сложной, многоголосной и величественной, и в то же время неуловимо родной и манящей. И Крис точно знала, что музыка как-то связана с именем (да, теперь она была уверена, что это имя) Моркелеб.       Весь день она проходила сама не своя; стоило немного отвлечься, как в ушах начинала играть симфония из сна, а перед глазами возникали странные образы. Зато добравшись вечером до кровати, Кристина мгновенно уснула, едва коснувшись головой подушки. Сон пришел не сразу; сперва она побродила по каким-то лабиринтам, пережила вновь причудливую смесь дневных событий, поискала в комнате потерянную иголку…       Моркелеб явился неожиданно. Кристина впервые увидела его со стороны, но единственное, что смогла вспомнить по пробуждению — два серебристых глаза, светящихся во тьме и густой бархатистый голос.       Моркелеб что-то говорил ей, но Крис не понимала его. Тогда он запел. Песня его была похожа на ту, что так поразила Крис в прошлый раз, но в то же время была совсем другой. Более яростной. Более холодной. Более древней. Более мужской. Он пел о себе, о холодной бесконечности космоса, о тепле лавовых озер и прозрачности горного воздуха. Он пел о магии, древней и могучей, текущей в его жилах; он пел о людях, хрупких, но странных созданиях, научивших его любить.       Кристина проснулась внезапно, спокойная, но с бешено бьющимся сердцем. Моркелеб звал ее. Звал с собой, обещая бессмертие, могущество и богатство. Обещая счастье полета и бесконечные миры. Обещая любовь. Девушка не помнила, что она ответила и отвечала ли вообще, но знала — стоит ей сказать «нет», и сказка исчезнет. Затихнет музыка, сложатся крылья, и неведомые планеты останутся неисследованными. Моркелеб оставит ее в покое; но оставит ли Крис в покое саму себя?       На седьмую ночь Моркелеб явился, как только Крис закрыла глаза. Она увидела только два светящихся серебряных блюдца во тьме, а затем был вопрос:        — Ты пойдешь со мной?        — Да… — шепнула девушка, и мир вокруг взвился фейерверком огненных искр.       * * *       Открыв глаза, Кристина сразу увидела его. Черный дракон шестилапым сфинксом возлежал на каменистой площадке, горделиво подняв голову. Казалось, он воплощал собой мрак, из которого родилась вселенная; матовые чешуйки цвета агата и размером с ладонь были бритвенно остры. Длинный хвост венчался крупным шипастым шаром, совершенным в своем смертоносном уродстве.        — Моркелеб, — позвала Кристина. Она знала, что это он.       Вместо слов изо рта раздался пронзительный крик. Не в человеческом теле очнулась девушка в этот раз; Крис ощутила вдруг и прижатые к телу крылья, зудящие от желания скорее расправиться навстречу свежему ветру, и три пары массивных ног, и клокочущее внутри пламя — пока что усмиренное, покорное.       Моркелеб повернул голову, качнув двухметровыми усами, украшенными агатовыми шишечками, и на Кристину уставилась пара серебряных глаз. Разум ощутил осторожное теплое касание.        — Я рад, что ты приняла мое предложение, — дракон говорил образами, возникающими в разуме Крис, а слова она додумывала сама. — Знакомиться смысла нет. Мы знаем друг друга.        — Ты Моркелеб, — Кристина попыталась сформировать эту мысль в голове, а потом представила, что толкает ее в сторону собеседника.        — Так прозвали меня люди. Но драконьи имена другие, — и в голове Крис зазвучала мелодия, которую Моркелеб пел ей раньше, в шестую ночь.       Крис встала и оглядела себя. Тело слушалось на удивление легко, словно она всю жизнь прожила в нем, и было невероятно гибким. Они с черным драконом расположились на просторной плоской площадке на вершине какой-то горы.       Она оказалась вдвое меньше Моркелеба, а чешуя блистала молочной белизной, переходящей в кофейную дымку сверху, у хребта. Шар на хвосте был размером с крупное яблоко и сиял, словно огромный бриллиант.        — Драконы рождаются с окрасом светлых тонов, — раздался вновь голос Моркелеба. Он с удовольствием наблюдал за Крис, и девушка чувствовала смесь эмоций, исходящих от него — радость, гордость, нежность, немного похоти и, как ни странно, отголосок тайной и давней грусти. — Потом на чешуе проступают сложные рисунки. С возрастом чешуя темнеет.        — Ты черный, — Крис не спрашивала, она констатировала факт.        — Я знал драконов древнее меня. Но давно не встречал никого из них.       Крис, не в силах более сдерживать эмоции, подняла голову в небо и с криком выпустила изо рта столб пламени. Огонь взметнулся ввысь, ревя и разбрасывая искры; Крис немного испугалась, но, с некоторым трудом остановив извержение, услышала, что Моркелеб смеется.        — Пришла пора расправить крылья, Крис, — проговорил он, и, поднявшись на ноги, развернул кожистые крылья, прижатые к телу. Огромным черным пологом они накрыли всю площадку вместе с восхищенной Крис.        — Что я должна делать?        — Слушайся своего тела, — отвечал Моркелеб, шагая с обрыва в пропасть. — Оно все знает.       Крис вздохнула, развернула прозрачные крылья, зажмурилась и с визгом шагнула вперед.