So different

Мысли так носятся, от уха к уху, Перекресток — переносица. Одиночество, придет и набросится. Буду не пускать, оно напросится. Батарея к черту села, и сон опять умотал. Я прилип к кровати, в темноте мое тело — металл. Полночь. На улицах было темно, холод пробирал до самых костей. Многие фонари уже зажглись, освещая пути "лунатикам", которые ходили гулять или поздно возвращались с работы. На небе уже появились звезды, словно некий волшебник рассыпал их по голубому фону, раскрасив ярко-белой краской. Лёгкая дымка опустилась на землю, хотя буквально день назад было довольно-таки тепло. Внезапно наступил холод и заставил всех надеть тёплую одежду и готовиться к зиме. Иногда можно было встретить и тех, кто был в легких осенних курточках и тонких штанах, но вскоре их не было видно на улицах: чаще всего такие заболевали. По одной из улиц шла девушка, слушая музыку в наушниках. На вид ей было восемнадцать лет. На ней была надета темная куртка, джинсы и сапоги. В ушах были наушники, а прохожим было слышно то, что играло в них. Некоторые смотрели с удивлением, многие – с презрением, а чаще всего обходили стороной. Черные, как смоль, локоны плавно спадали на плечи молодой особы. Она вошла в кофейню. В воздухе витал аромат горячих напитков, имбирного печенья и различных сладостей. Атмосфера была довольно-таки осенняя: всюду были развешаны кленовые листья, на столиках горели ароматизированные свечи. Пол был ярких цветов: багряный, жёлтый, оранжевый, красный. В конце кофейни, за оранжевого цвета стойкой, стоял работник и принимал заказы. Комната стала похожа на камерный зал. Слышно, о чем ты мечтал, слышно, о чем ты молчал один. Как постоянная величина, сказать, что нужно для счастья. Перечень? На! Смотри, не выйди феерично прям из окна. Тоже мне, храброе сердце, после бутылки вина. «Как приятно снова оказаться здесь» — восторженно подумала черноволосая и прошла внутрь. В этом заведении её знали абсолютно все, ведь девица частенько тут появлялась по ночам. И каждый день она заказывала одно и то же. Поэтому её даже перестали спрашивать о заказе. — О, кто это тут у нас? — веселый басовитый голос вывел любительницу музыки из мыслей. Перед ней стоял мужчина лет сорока, который улыбался во все тридцать два зуба. На его груди висел бейджик, на котором чётко виднелась надпись «Мистер Сахар». — Это же Кофе к нам пожаловала! Рад вновь видеть вас в нашем заведении. Вам как обычно, мисс? — Да, пожалуй, — мелодично отозвалась Кофе и вздохнула. Голос её был похож на шелест листвы в дождливый день. Друзья сравнивали ее голос с вьющейся травой, а родные твердили о том, что он похож на пургу. Впрочем, он отлично подходил к черным волосам и прекрасным карим глазам, под цвет молочного шоколада. Завязывай с этим, депрессию, парень, — отставить! Ты знаешь, наркотики тут не помогут... И только хуже ведь станет. Звоню ей на цифры на память, Ваш абонент сейчас занят... Километры бесшумного космоса, Одиночество между нами... Мистер Сахар удалился, чтобы оповестить работающих о заказе. Один из официантов направился в отдельное помещение «Для служебного персонала», чтобы приготовить чашечку ароматного латте для Кофе. Кареглазая достала из сумки кошелёк и выбрала нужную купюру. Положила её на стол, взгляд упал на оставшиеся деньги. «Кошелёк почти пуст» — пронеслась далекая мысль в голове, словно и вовсе не из этого измерения. В "денежной сумочке" осталось лишь две купюры, которых хватит ещё на две чашечки латте. — «Когда мне уже дадут зарплату?!» Девушка томно вздохнула и, отойдя от стойки, направилась к своему заветному столику. Каждую Божью ночь она сидела за этим столом, думая о жизни и о том, зачем вообще она создана. Но, бывало, Кофе просто приносила книги с собой в кофейню и читала их ночами напролёт. Все знали, что нельзя занимать последний столик у окна с ароматизированной свечой, которая пахнет корицей. Но не в этот раз. Одиночество волком, подумал, Забыл, отложил на полку. Взгляд куда-то вдаль, голову под бейсболку. "Welcome!" в этом городе громко, Этот мир сейчас интимен, Как Лолита Набокова. За столиком сидел парень лет двадцати, мирно глотавший горячую жидкость из чашки. Цвет волос смешан: что-то между тёмным шоколадом и молоком. Кофе замерла, вглядываясь в лицо неизвестного. Глаза были цвета болота, зеленые. Но менять традицию она не собиралась. Присев напротив, черноволосая достала из сумки книгу и открыла на нужной странице. Она чувствовала изучающий взгляд на своих волосах, но не подала виду. Парень задумчиво посмотрел на любительницу музыки и первым спросил: — Ты, наверное, Кофе, верно? — спокойно, словно медленно текущая река, спросил незнакомец. Девушка тут же оторвалась от чтения и устремила взгляд своих очей на него. Зеленоглазый склонил голову и прибавил: — Мне говорили, что ты тут обычно сидишь. Но просто я очень люблю запах корицы, а это только один столик с такой свечой. Я думал, что ты не придёшь. — Я никогда не нарушаю традиции, — ровным тоном отозвалась та и заметила подходящего официанта. Она приняла свой латте и поднесла к губам горячую жидкость. Сделав глоток, девушка ощутила приятное тепло и отстранилась. Она задала свой вопрос: — Откуда ты? Раньше я тебя здесь не видела. Я почти на грани, знаешь, Но как минимум около. Одиночество подкралось и резко затопало, Режим Терминатор в режиме Олово. Воздух какой-то невкусный, В мини-баре пусто, в голове пусто... Парень потупился, но, собравшись с мыслями, быстро ответил: — Я не местный. Моё имя Чай, — он отхлебнул немного из своей кружки. Зеленоглазый обвел глазами кофейню и вдохнул аромат имбирного печенья. Мысли путались, но Чай быстро нашелся и, взглянув на содержимое кружки Кофе, поморщился: — Как ты это пьёшь? Это же просто невыносимо! Девушка была немного в шоке от такого заявления. Латте — напиток всей её жизни, ведь благодаря ему она стала жить совсем по-другому. Но, казалось, они были две противоположности, двое из разных миров. Она хмыкнула и, взглянув на то, что пил Чай, язвительно заметила: — Твоя красноватая жидкость похожа на то, как умирала моя мать. Грустно, словно под водой плыву Месье Жак Ив Кусто Словно навалилась сверху тяжесть плит и груза, Мои окна зашторены, словно задраены шлюзы. Чай ощутил мурашки на своей спине. И как только эта девица так легко говорит о смерти её матери?.. Парень вздохнул и спокойно пропустил смешок мимо ушей. Он продолжал смотреть на Кофе и, словно заворожённый, не отрывал глаз. Эти почти черные, смоляные волосы и эти глаза цвета молочного шоколада сводили с ума, пленили мальчишку. Он взглянул на книгу, которую читала Кофе. — Ты читаешь Джона Грина? — удивленно спросил тот и даже заулыбался. — Я тоже! Что тебе больше нравится: ночь, или день? Мне, например, день. — Да-а, круто, — закатив глаза, произнесла любительница музыки. Он казался девушке слишком жизнерадостным, но все-таки было что-то такое, что притягивало. И Кофе прибавила: — Я прочитала почти все его произведения. Сейчас читаю «В Поисках Аляски». Конечно же, мне нравится ночь. Не люблю это яркое солнце. Самый одинокий день, Когда никого нет. Самый одинокий день, Самый одинокий день. Чай потёр затылок и зевнул. Он допил остатки своего напитка и, достав листок с ручкой из кармана, записал свой номер телефона. Парень протянул записку и встал из-за столика. — Прости, мне пора. Перезвони мне завтра, ладно? — умоляюще спросил зеленоглазый и подавил ещё один зевок. Он забрал свои вещи, надел лёгкую куртку и направился к выходу. Телефон сел, интернет все, сетевой suicide, Пора бы мне космическую одиссею закрыть, исписать. Или мне все же поспать, черный монолит, когда надо дознать, Функцию мысленно "Pause", паузу, Мне нужно поспать! «Ты сделал мой вечер» — подумала Кофе и уткнулась в книгу.