Утро цвета шамуа

Мои пальцы погружаются в воду. Я едва шевелю ими – заставляя глянцевую поверхность покрываться рябью. Плетеное сооружение, служащее мне сейчас гамаком, слегка прогибается под моим весом, стоит мне перевернуться, свесив руку. Имитирую штормовое предупреждение в уютной лужице, образовавшейся в промежутке между камешками брусчатки. Дождь идет. Тихо шурша, разбиваясь о горчичные ветки с розовыми, оживающими волной тончайшего аромата, бутонами, жаль не знаю их названия. Посреди живописного дворика, в закутке, спрятанном не сколько от лишь пугающего слепого дождя - сколько от любопытных глаз, я и устроилась. Жду. Она просыпается слишком рано, я пропускаю этот момент, делаю вид что пропускаю. Ей необходимо движение, она не может просто наслаждаться тишиной, действовать – вот что ей нужно. И она готовит завтрак. Мне нравится видеть ее сосредоточенное лицо, словно не идеальная толщина кубиков томата или не строго четное количество веточек базилика - то что столкнет нашу землю с оси. Она перфекционистка. Неисправимая. А я ... о нет, я все так же далека от совершенства, но я забываю об этом когда она говорит – Моя. И этого довольно, чтобы знать, что я лучшая. А она? Этот вопрос априори не имеет смысла - она мой бог, моя вселенная, мое Все. Итак, я не мешаю ей в этом маленьком помешательстве, хотя, с гораздо большим удовольствием, обвила бы ее талию руками и уткнулась носом в теплую кожу. В то время как пальцы пробегают по гладкой брусчатке на дне озерца, бередя незримое спокойствие - мысли мои все равно о ней. Камушки, все больше намокая, приобретают светло-коричневый - нет цвет шамуа, она точно сказала бы шамуа. Она… я невольно улыбаюсь, лишь ее имя вскользь пробегает по уголкам моих губ. Как будто я когда-либо не думаю о ней... Слышу как хлопает калитка. И аромат свежей выпечки взрывает обоняние. Вернулась! Вдыхаю глубже, жмурясь от удовольствия. Позы не меняю. Ей нравится подкрадываться незаметно, я всегда знаю о ее приближении за долго до самого появления, но ее улыбка совершенно бесподобна когда ей кажется, что в этот раз ей удалось. Когда рука опускается, зарываясь мне в волосы, я оставляю свое занятие, молниеносно перекатываюсь, притягиваю ее к себе. Влажные капли попадают на совершенные волосы, когда я, лишив ее укрытия – да зонт, этот великолепный зонт за несколько сотен евро, откинут в лужу, тяну ее на себя и она опускается сверху. Она возмущена, но я так соскучилась… обхватываю ее руками. Она пахнет дождем, теми цветами, теплым хлебом и ванилью. Мне нравятся маленькие булочные в этой итальянской деревеньке, пахнущие теплом и уютом. Она пропиталась насквозь этим запахом… я будто погружаюсь в него каждый раз, касаясь ее губ. Она ворчит, что хлеб не дело оставлять под дождем, я тянусь, захватываю багет большим и указательным пальцами, чувствуя как хрустящая ароматная корочка покалывает пальцы, отламываю кусок, осыпая ее крошками, тяну в рот. Кусок, едва способный поместиться там заставляет меня забавно морщиться и она больше не ворчит. Смеется и целует меня в надутые щеки. И тоже тянется к душистой мякоти. Мы остаемся так какое-то время, просто беспечно покачиваясь, оплетенные объятиями друг друга, ее острый подбородок упирается во впадинку у моих ключиц. Мои губы – в ее висок. Теплыми каплями, легким пред осенним ветерком и спокойным дыханием заполнено это утро. Никто не может потревожить нас в столь ранний час. Я отобрала телефон. Она ненавидела меня. Да, я пережила несколько полноценных минут ненависти. Но я осталась непреклонной и она сделала вид, что уступила. О! Меня заставили сильно пожалеть о своем поведении. Впрочем, я не отказалась бы быть наказанной снова. Лишь Картер знает секретный номер. Он шлет нам милые открыточки. И забавно интересуется, не закопан ли мой хладный труп уже под каким-либо из соседних крылечек. Мы, конечно, скучаем. Но так как это именно мальчик устроил нам это путешествие, она согласилась поехать. Люблю этого ребенка. Сегодня 28 августа. Уже совсем скоро мы вернемся домой. Но это будет еще даже не завтра. Она первая начинает возиться в попытке выбраться, но я перекидываю ногу через ее бедро и только сильнее сжимаю руками талию. - Не пущу, - шепчу в струящиеся локоны в районе уха. И нежно целую в висок, когда продолжает бесплодные попытки выпутаться. Четко улавливаю подступающие нотки раздражения, поднимаю нас и мягко ставлю ее на влажную от едва окончившегося дождя землю. Оправляет идеальную юбку, даже здесь я не смогла отговорить ее от привычки выглядеть безупречно. Разве что каблуки сиротливо стоят в углу. -Возмутительно, Кира. Наш завтрак…- Кира.. всегда когда хочет сделать вид что недовольна. - Ах, да наш завтрак! - подхватываю ее на руки и дверь за нами закрывается с медленным скрипом. Оставляя растерзанный батон, одиноко лежать посреди двора. Подхватить ее, не позволяя упасть, поскользнувшуюся на мокрой брусчатке, сжимать в ладонях такие теплые пальцы. Пропустить мимо ушей саркастические замечания, так как одно единственное "люблю" перекрывает все. Целовать в уголки губ, задевая кончиком носа щеки...проснуться рядом… Это то, чем наполнено это утро - пропитано любовью к ней, растворенной в каждом мгновении. И каждое из них рядом с ней - больше чем вечность...