Над облаками

Орёл размеренно взмахивает огромными крыльями, поднимаясь выше и выше, расправляет их во всю ширь и медленно планирует, забирая вправо, отчего желудок подскакивает к самому горлу. Горизонт заваливается вбок, поток воздуха треплет волосы, облепляет лицо, словно мокрая тряпица, не давая сделать вдох. — Смотри: горы... Кили вцепляется ему в рукав, говорит что-то еще, но слова относит ветром. Фили скашивает глаза туда, где далеко под ними проплывают, покачиваясь, заснеженные верхушки гор, отвесные склоны с тонкими нитями водопадов... Их орёл резко пикирует, почти ныряя в наполненное чернильной мглой ущелье. Фили сглатывает и поспешно оглядывается назад. Торин безжизненно висит в гигантских когтях и отсюда даже не видно, дышит он или... Нет, про «или» думать не просто страшно — невозможно. Это же их дядя. Самый сильный, самый могучий, непобедимый — так они с Кили всегда считали — что с ним может случиться? Нет, ну шрамы видели, конечно. И про битвы и раны мама с Балином рассказывали. Но чтобы вот так, на их глазах... Их орел снижается, и Фили видит, что кожа у Торина не просто бледная — землисто-серая, а рука болтается, как будто он... — ТОРИН! Пальцы Кили на локте сжимаются еще крепче. Когда они приземляются, волшебник уже успел чего-то поколдовать, и Торин открывает глаза. Живой! Слава Махалу... И в себя пришел, вон, Кили с Двалином отпихивает, хотя у самого ноги подкашиваются. Правильно, дядя, обними полурослика — ему приятно, а тебе стоять проще. — Орлы не понесут нас дальше. Торин кидает на волшебника хмурый взгляд, поджимает губы, как будто хочет что-то сказать, а потом кивает отряду: — Идём! Фили протягивает ему Оркрист, Торин закидывает его в ножны, по привычке касается левого плеча, где всегда крепился щит, и замирает. Фили опускает глаза. — Он там остался. Свалился, когда тебя орёл подхватил, подобрать не успели, прости. — Ладно. — Торин хлопает его по плечу и направляется к вырубленным в скале ступеням, но Фили успевает заметить залегшую между бровями глубокую складку. Еще бы — щит служил дяде столько лет, он без него никуда не отправлялся, сроднился, считай. Все они привыкли беречь оружие и доспех, пусть Торин и говорил им с Кили, что главное оружие не в ножнах, а в голове: умеешь драться — сможешь обойтись хоть палкой, хоть камнем. Когда-то давно — Фили еще совсем мелкий был — дядя с Двалином прямо в обеденном зале устроили показательный бой: метла против кочерги, вот мама тогда хохотала... Фили передергивает плечами. Ему самому точно было бы неуютно без своих клинков да в чужом краю, даром что помимо них запас припрятан, еще с братом поделиться хватит. Кили оборачивается, словно почувствовав его взгляд, улыбается краем губ, а потом ускоряет шаг, нагоняя идущего впереди Двалина. — А много у орков этих псин? Они же теперь нескоро новых найдут? Двалин открывает рот, но не успевает ответить — Торин останавливается, смерив их выразительным взглядом. — Поторопимся, пока путь чист. До вечера мы должны добраться до того отрога, — он машет рукой в сторону едва различимого в туманной дымке, раздвоенного, как змеиный язык, гребня, образующего укромное ущелье, где можно легко укрыться среди каменных россыпей. Кили запускает пятерню в и без того растрепанные волосы. — Может, отдохнем чуть-чуть? Не так оно и далеко. — Так и добираться не на орлах. Торин мрачно встряхивает головой, шагает вперед и едва не скатывается с последних, оплетенных камнеломкой, ступеней. Он успевает в последний момент ухватиться за корявое деревце и устремляется вперед, как будто так и было задумано. Двалин только качает головой и поворачивается к Кили: — На твоем месте я бы не рассчитывал, что нам дадут далеко уйти. Его тон не позволяет усомниться: так и будет. Кому как не Двалину и дяде, ну и Балину, пожалуй, лучше знать, на что способны орки. Фили ловит встревоженный взгляд брата и поспешно спускается с каменной лестницы. И как ему сразу в голову не пришло! Бледный орк с ухватом вместо руки — тот самый Азог, убийца Трора, а может, и Траина. И ему снова удалось ускользнуть. Да что там — он сам чуть Торина не прикончил. Неудивительно, что дядя вне себя. Они идут почти весь день, прячась в тени скал и отдельно стоящих валунов. Торин ведет их до самого отрога без единой передышки, и Фили его понимает: последние дни они только и делают, что мчатся, карабкаются, сражаются, падают и снова бегут. Усталость пропитывает все тело, цепляется за руки, сковывает ноги, ложится мягкими пальцами на веки. Остановишься сейчас хоть на минуту — и дальше уже не двинешься. Добравшись до места, они просто валятся на землю, не в силах пошевелиться. За исключением Двалина, который становится в дозор, но он вообще железный, Фили даже не удивляется. И Оина — ему приходит в голову, что сейчас самое время осмотреть дядины раны — волшебник только привел его в чувство, не штопал же. — Вражье племя!.. Торин с шипением выдыхает сквозь зубы, когда Оин затягивает тугую повязку, фиксируя треснувшие ребра. Глядя на сплошной кровоподтек во весь бок и полгруди и на чуть меньший — на спине, Фили вообще не может понять, как Торин умудрился не просто карабкаться весь день по горам, но и подгонять отряд всю дорогу. Да и заснуть с такими ранами почти невозможно. Убедившись, что Кили безмятежно сопит, уткнувшись в сгиб локтя как набегавшийся щенок, Фили поднимается, усаживается рядом с валуном, к которому привалился Торин, и осторожно прислоняет голову к его плечу. Раздается тихий шорох, а потом на голову опускается тяжелая ладонь, ласково перебирая волосы. — Зато мы прошли больше полпути, совсем немного осталось. Торин усмехается: — На орлах за полдня можно долететь. — Он шумно вздыхает и легонько тянет Фили за косу, совсем как тот делал в детстве, когда пробирался под вечер к дяде в кабинет и просил рассказать какую-нибудь историю. — Ты видел горы сверху? Красиво там? Фили прикусывает изнутри щеку, чтобы не рассмеяться. Кто бы мог подумать, что их суровый узбад сокрушается больше всего не из-за проигранной схватки, не из-за полученных ран и полетевших в пропасть планов, даже не из-за орков, гонящихся за ними по пятам — из-за упущенного шанса полюбоваться на горы с высоты птичьего полета! — Очень, — врет он. На самом деле он даже не помнит, что там было внизу. Разве до того им было? — Ничего, — доносится сверху тихий смешок, — с дозорной площадки Эребора вид не хуже. Вот увидишь. Фили улыбается в ответ и закрывает глаза. Зная дядю, можно даже не сомневаться: они непременно увидят.