О чудесах, которые сбываются

У последних дней лета особенный запах. Она всегда твердит это, даже зная, что это звучит глупо. Последний фестиваль этим летом, небольшой, но не было еще ни разу, чтобы она не приходила. Минуты ожидания перед станцией вместо привычных поездок на автомобиле — попытка почувствовать себя немного ближе к остальным людям, затеряться в толпе на весь вечер. В рыжих лучах солнца, готовящегося зайти, ее юката под цвет глаз — чудится ей — странного зеленоватого цвета. После тяжелых шелков официальных нарядов этот кажется шалостью сбежавшей принцессы.  — Долго уже ждешь? — он приближается и улыбается ей той ласковой улыбкой, которая предназначена для семьи, и на сердце становится немного теплее. Его озорные лучи тоже подкрашивают в зеленый.  — Только пришла, — отзывается она, как любая девушка на свидании. Только у них не свидание — они уже давно как брат с сестрой. Сложно воспринимать человека, который рос с тобой с самого сопливого возраста, как мужчину, и с ним наверняка то же самое.  — Давно не виделись, — очередная вежливая формула.  — Никак не привыкну, что ты подстригся, — отвечает она не по правилам, чуть склоняя голову набок, как птичка. — Жалко, мне так нравилось.  — Я ведь занимаюсь кюдо, — он смотрит на нее, как на несмышленую маленькую девочку. Пожалуй, только ему — почти что старшему брату — позволено так с ней обращаться. — Мешают.  — Пойдем? — она протягивает ему руку, и ее ладонь тонет в его — большой, с явно чувствующимися мелкими мозолями. Дружеский жест. «Не потеряйся» — читает она по ладоням и едва заметно улыбается. По улочкам между ларьков ходят толпы — если бы не его надежная хватка, она бы действительно потерялась. До одурения пахнет карамелью и немного корицей, жареными осьминогами и еще, наверное, шоколадом, слышно, как среди гула плещутся где-то сквозь бумагу золотые рыбки. — Не хочешь пойти к рыбкам? — спрашивает он, когда они с трудом находят более-менее тихое местечко. Она отщипывает кусочек от сахарной ваты и качает головой:  — Мне нравилось смотреть, как твоя сестра ловит их. Наверное, мы больше не погуляем так, как раньше. Вчетвером. Он снова улыбается — виновато, будто это его вина, что ее сестренка нашла свою любовь и отстранилась, а самая старшая в их компании и вовсе замкнулась в себе после рождения еще одной пары близняшек в их семье. А у нее самой сердце снова пустует, и прогрызает само в себе дыру, требующую ее заполнить, ему неважно, кем. Собственно, поэтому ей и нужен этот фарс со свиданием. И он это понимает. Она вглядывается в его лицо, и за улыбкой видит нечто более глубокое. У него изжелта-зеленые глаза старой мудрой птицы — никогда раньше ей не приходило в голову подумать об этом.  — Я на днях ходила к гадалке, представляешь, куда меня занесло? — начинает болтать она, пытаясь сгладить болезненную тишину. — Так она наговорила такие вещи, что я не знала, то ли смеяться, то ли все-таки послушать. Она, видите ли, узрела меня льющей слезы по цветам то ли сливы, то ли персика. И воду между землей и островом. Точнее, полем и островом. И как это понимать?  — Учитывая, что у нас от берега островов не наблюдается…может, какое-то путешествие? — он принимает игру.  — Тогда причем тут цветы сливы? — фыркает она, едва сдерживая смех.  — А это значит, что что-то случится ранней весной, — предполагает он, и она все же смеется. С ним легко как болтать о разной чепухе, так и спорить о научных вопросах — благо она затесалась в астрологию следом за ним. Об одном трудно рассказать даже ему — о том, что где-то глубоко на сердце.  — Говорят, этой ночью будет звездопад, — негромко произносит он вдруг. — У тебя есть какое-то желание?  — Есть, — отзывается она едва слышно. Ей хочется полюбить, так же, как ее сестра, заполнить свое сердце. Вслушиваться в сердцебиение одного-единственного. Чувствовать себя живой. Поймать свое счастье и никогда его не отпускать. Цветным водопадом расцветает фейерверк, сотрясая грохотом все вокруг. Алые, зеленые, золотые росчерки расписывают ночное небо, создавая потрясающую картину. Они со стороны похожи на воркующую парочку, и эта мысль больно колет в сердце. Чтобы ее желание сбылось, нужно чудо, а его так не хватает. Последние залпы особенно прекрасны, и она с огорчением осознает, что ждет, когда же эта красота исчезнет. Ей нужна падающая звезда. Ей нужно чудо. Темное звездное небо затихает. Она напряженно ждет — когда же, где же, забыв, что впереди еще вся ночь.  — Вот она! — вскрикивает он, и она наконец видит тот самый заветный золотой росчерк падающей звезды. «Пусть сбудется чудо» — шепчет она, изо всех сил зажмурившись — верит, что так, сохранив под веками короткую вспышку, надежнее. Звезды сыплются одна за другой, и она повторяет, как заклинание, точно надеясь, что это поможет желанию скорее исполниться. Но чудесам нужно время, чтобы прийти. И ее чудо приходит, вместе с золотой осенью, когда синева взглядов схлестывается двумя бурными потоками воды, предсказанными когда-то летом.