***
Потом мы лежим в постели. Потолок над головой уже не кружится. Брайан оборачивается ко мне, и я чувствую его взгляд в темноте. - Солнышко, ты так и не ответил на вопрос Майки. - Ага, так бы я ему и сказал. Он спросил только для того, чтобы поделиться собственными фантазиями. А я вовсе не хочу слушать про Капитана Астро и Смертоносное Дилдо, - Брайан смеется, придвигается ближе и заглядывает мне в глаза. – Ты правда хочешь знать? - Ага. - Ты – моя сексуальная фантазия, - с придыханием провозглашаю я. И он смеется. - Давай поконкретней. Я хитро улыбаюсь, подношу руку ко рту, облизываю ладонь, а затем тянусь к его члену и обхватываю его влажными от слюны пальцами. Он прикрывает глаза, я подаюсь ближе и целую его в губы. - Ну ладно. Я представляю себе, что мы с тобой потерпели кораблекрушение, и нас выбросило на необитаемый остров. И мы еще попутно потеряли всю одежду, и носим теперь только набедренные повязки. Брайан принимается хихикать, и моя рука замирает. - Не останавливайся, - стонет он. - А ты не смейся над моими фантазиями. - Но, Солнышко, это такая туфта. - Ты сам спросил. - Мда, точно. Ладно, продолжай! Он нетерпеливо толкается бедрами вверх, и я снова начинаю ему дрочить, поглаживая пальцами головку. - И вот мы едим фрукты, и ловим рыбу, и плаваем в пресных озерах, и ночами трахаемся у костра, пока не выбьемся из сил. А днем катаемся на серфах... Тут у меня кончаются слова. - А дальше? - В общем-то... это все. Мы просто слоняемся по острову в набедренных повязках и трахаемся. - И только-то? - Ну, это незаконченная фантазия, - я пожимаю плечами, крепче сжимаю его член и принимаюсь быстрее двигать рукой. – Она пока в стадии разработки.***
Я проверяю свой е-мейл, рассеянно прихлебывая кофе. У меня совсем нет сил, голова словно набита овсяными хлопьями. До чего же мне хуево! Никогда больше не буду курить траву. Я в сотый раз уменьшаю яркость дисплея и неловко ерзаю на жестком компьютерном стуле. Поморщившись, допиваю остатки кофе и тянусь за пластиковой бутылкой, что стоит на столе, возле моего локтя. Делаю большой глоток благословенно холодной воды, и тут же едва не выплевываю ее обратно. На пару секунд я просто замираю, ожидая, пока дурнота отступит, а затем снова перевожу взгляд на экран. В папке мигает новое сообщение, и я навожу на него курсор. Мне приходится перечитать письмо трижды, прежде чем я окончательно уясняю, о чем в нем говорится.***
- Привет! Я так задумался, что даже не заметил, как пришел Брайан. Он подходит сзади, обвивает меня руками со спины и через мое плечо заглядывает в экран. Там мигает скринсейвер – похоже, уже довольно давно. - Ты сегодня рано. - Ага. Он целует меня в уголок рта, и я разворачиваюсь на стуле, чтобы дотянуться до его губ. Тогда он утыкается лицом мне в шею. - Мне нужно кое-что тебе показать, - говорю я. Он чуть отстраняется и бросает на меня похотливый взгляд. - Думаю, я это уже видел. Я закатываю глаза. - Нет. Вот это. Беру со стола распечатанное письмо и вручаю ему. Он выпрямляется и начинает читать. Я всматриваюсь в его лицо, чтобы понять, что он об этом думает. Отсюда, снизу, слова, которые я перечел уже сотню раз, кажутся просто темными пятнами на белой бумаге. - Но это же охуенно, - говорит он, наконец, и широко мне улыбается. - Ты рад? - Да я, блядь, в восторге. Это же огромный рывок в твоей карьере. Ты именно этого и хотел, верно? - Ну да... На самом деле, я не знаю. Я целый день думал об этом, глядя на мигающий на экране скринсейвер. - Ты им уже ответил? - Нет, я... я хотел сначала узнать, что ты об этом думаешь. Он шагает ближе и кладет руки мне на плечи. И я позволяю себе прижаться к нему. - Ты должен поехать, - голос его слегка сбивается. – Я не прощу себе, если ты не поедешь.***
До следующего вечера мы больше не заговариваем о письме, и недосказанность словно колышется в воздухе. Я злюсь, раздражаюсь. Майкл и Бен заводят невыносимо скучный рассказ о том, что видели сегодня в «Музее Современного Искусства» и «Уитни», и я сбегаю от них в спальню. - Брайан. - Мм? - Нам нужно поговорить. Он стоит у шкафа в своих домашних джинсах. Снимает с вешалки черную футболку, и я вижу, как играют мускулы на его золотистых от загара руках. Смотрю на него и чувствую привычную тяжесть внизу живота. Хочется дотронуться до него, провести ладонями по спине. Гладить, ласкать, поклоняться... - Господи, ненавижу эту фразу, - бормочет он и одним ловким движением натягивает через голову футболку. - Мы должны поговорить о предложении, которое мне сделали, - повторяю я. - Я думал, мы еще вчера решили, что ты должен принять его и ехать. - Ничего мы не решали, это ты так сказал. - Потому что сам бы так поступил на твоем месте. Когда дело касается карьеры, ничто не должно стоять на пути, - пренебрежительно бросает он. - Даже ты? Он оборачивается и посылает мне саркастическую усмешку. - Особенно я. - Ты ведь знаешь, это будет означать, что я уеду в Лондон, как минимум, на восемнадцать месяцев. А может быть и на дольше. - Ага. И что? - И что? Брайан, когда я отправлял туда резюме, все было иначе. Во-первых, это было больше года назад, во-вторых, я считал, что у меня все равно нет никаких шансов получить там работу. А еще я тогда просто хотел уехать: свалить из Нью-Йорка, из этой гребанной страны, перебраться в какое-нибудь другое место, самому стать кем-то другим. Теперь все иначе - у нас с тобой все прекрасно. Ты здесь, мы вместе, все замечательно, и я очень счастлив. Я не знаю, смогу ли снова от этого отказаться. К тому же... у нас с тобой не слишком хорошо получается на расстоянии. Сам знаешь, нам нужно быть вместе, жить вместе, прикасаться друг к другу, трахаться. Я много об этом думал и принял решение. Я им откажу. Закончив, я глубоко вдыхаю, чувствуя, как кровь болезненно пульсирует в висках. - Чушь, - он оборачивается и сердито смотрит на меня. – Я не позволю тебе упустить такую возможность. Это твое будущее. Такой шанс бывает раз в жизни. - Брайан, - жалобно говорю я. – Ты что, совсем меня не слушал? - Слушал. И да, ты прав. У нас не особенно хорошо получается на расстоянии, но на этот раз ничего подобного не будет. У меня все схвачено. - В смысле? - Сядь, - он кивает мне на постель. Я сажусь, а он открывает свой портфель. Мне не видно, что он оттуда достает, но потом он оборачивается и бросает на кровать самый уродливый в мире кроссовок. - Что это? - Это, Солнышко, - будущее европейского отделения «Киннетика». А так же гарантия того, что в Лондон ты поедешь не один.***
Бен и Майкл читают письмо за ужином. Мы все сидим в кухне за столом и едим заказанную на дом еду из Ливанского ресторанчика. Предложение явно их впечатляет. Они по очереди приносят мне свои поздравления. - Ну а ты-то что будешь делать, когда Джастин переедет в Лондон? – спрашивает Брайана Майкл. – Раньше вам с ним такие штуки не очень хорошо удавались. - А мне ничего не придется делать, Майки. Я тоже буду в Лондоне, - заявляет Брайан, не поднимая глаз. А потом тянется за сигаретами. - Что? С Майкла прямо можно писать этюд на тему «Ошеломление». - Благодаря кроссовкам «Рискни!» Брайан глумливо ухмыляется и щелкает Зиппо. - Благодаря чему? - Да вон тому куску говна. Брайан машет рукой в направлении микроволновки. На ней, словно абстрактная инсталляция, возвышается уродский кроссовок. Бен поднимается со стула, берет его в руки и, осмотрев со всех сторон, передает своему ошеломленному партнеру. - Брайан, должен сказать, что это самая мерзкая обувь из всей, что я когда-либо видел. - Вот уж точно. Как, блядь, ты собираешься хоть кому-нибудь продать эту херню? - Ну, Майки, я надеялся, ты дашь мне парочку советов. Ты же вроде как раз продажей херни на жизнь и зарабатываешь. - Так-то оно так, но, по-моему, эту дрянь и за 19 долларов 99 центов никто не купит. - Вот это верно, Майки, - Брайан снова садится на стул и самодовольно ухмыляется. – Эта дрянь, так же известная, как кроссовок «Рискни!» - и не спрашивайте меня, что за дебил сочинил это ебанистическое название, - будет стоить куда больше. Этот уродливый ботинок принесет мне контракт на десятки миллионов долларов. К тому же головной офис компании, сотворившей это говно, находится в Лондоне. И поскольку они хотят, чтобы рекламное агентство, с которым они намереваются сотрудничать, тоже базировалось там...ergo, - он переводит взгляд с Майкла на Бена. – «Киннетик» открывает свое представительство в Европе. - Если ты получишь контракт, - перебивает Майкл. - Что значит «если»? Брайан смотрит на Майкла и ехидно ему улыбается. Я ловлю его взгляд и улыбаюсь тоже.***
- Расскажи еще какую-нибудь фантазию, - шепчет Брайан в постели. - Прошлую ты назвал туфтой, - напоминаю я. - Так расскажи другую, более динамичную. Я смеюсь в подушку и предупреждаю: - Она немного дебильная. Но иногда я представляю себе такое, когда дрочу. - Рассказывай! Я прикусываю губу. - Ну, в общем, это типа костюмная драма. - Костюмные драмы бывают ничего, - вставляет он. Я улыбаюсь себе под нос. - Тогда слушай. Викторианская Англия. Я – несчастный юный бродяжка, уличная шпана, ворую, чтоб как-то прокормиться. А ты - знатный помещик с очень-очень большим... состоянием, - он фыркает, и я улыбаюсь. – И вот я голодаю и скитаюсь, и отовсюду меня гонят... И в один прекрасный день я краду яблоко из твоего прекрасного сада. Брайан переворачивает меня на спину, наваливается сверху и выжидательно вскидывает брови. Я смотрю ему в глаза и сдавленно хихикаю. А потом нащупываю рукой его член и начинаю медленно его поглаживать. Он снова опрокидывается на подушки и закрывает глаза. - Ну и что же было дальше, несчастный юный бродяжка? Я понижаю голос до сексуального шепота – ну, по крайней мере, я очень надеюсь, что получается сексуально, - и продолжаю: - А ты такой богатый и влиятельный... И слуг у тебя целая куча. И, конечно же, они застают бедного, голодного – но очень горячего! – вора за его черным делом. Хватают и волокут в буфетную... - В буфетную? Это еще что, на хуй, такое? Я не отвечаю. Меня уже самого захватила эта фантазия. Я вжимаюсь отвердевшим членом ему в бедро и продолжаю говорить, не обращая внимания на срывающееся дыхание. - И вот меня бросают на пол. И я весь в лохмотьях, и сквозь прорехи видно мое изможденное тело. И я весь дрожу от страха, потому что с минуты на минуту сюда войдет лорд Кинни, самый горячий жеребец во всем Королевстве. И вот я уже слышу, как ты идешь, и твои лакеи говорят тебе: «Сюда, лорд Кинни. Он здесь, лорд Кинни». А потом ты входишь, отсылаешь их, и мы остаемся только вдвоем. Меня колотит от ужаса, но еще и от возбуждения – потому что ты невероятно хорош собой. Ты меряешь шагами буфетную и смотришь на меня, беспомощно съежившегося на полу. А потом ты снимаешь свою куртку... пошитую лучшим портным... на Сэвил-роу... Тут Брайан стонет. Так и знал, что у него встает на классные шмотки! Я тихонько посмеиваюсь и продолжаю нашептывать ему на ухо: - А следом ты снимаешь свою белую... шелковую... рубашку... и стоишь надо мной, полуобнаженный... в одних лишь бриджах и высоких... кожаных... сапогах... Он снова стонет. - И ты все ходишь мимо меня, и сапоги скрипят. А я – на полу... на четвереньках... весь дрожащий и покорный... гадкий, гадкий уличный мальчишка... и член у меня стоит, как каменный. Чувствуешь? Я сильнее вжимаюсь в его бедро, трусь о него, и он сдавленно охает. - А потом ты берешь кожаный кнут для верховой езды, заносишь его надо мной и хлещешь меня по спине. И тут Брайан кончает, заливая спермой мою ладонь, а я триумфально ухмыляюсь.***
Мы прощаемся с Беном и Майклом в аэропорту. - Извини, что насочинял всякой фигни про день рождения Бена, - говорю я Майклу. – Я накурился. Ужасно глупо. Не знаю, зачем я извиняюсь, но надо же о чем-то говорить, пока не объявят посадку. Он оборачивается ко мне, не сразу понимая, о чем это я. - Что? А, да ерунда, конечно. - Мы очень рады были повидать вас, ребята. Спасибо, что пригласили, - доносится до нас голос Бена. Он крепко пожимает Брайану руку. Я встречаюсь глазами с Майклом, и мы обмениваемся неловкими улыбками. Я с самого их приезда ждал, когда они, наконец, свалят. Можно подумать, мы с Майклом друзья. Или хотя бы хорошие приятели. Раньше я так и считал. Но потом я уехал из Питтсбурга, и все изменилось. - Слушай, ты... присмотри за Брайаном, - говорит он. И вот оно, снова. Он так это произносит, будто не верит, что я способен это сделать. - Он... ну, сам знаешь, что с ним творилось, пока он не переехал сюда. Я прикусываю язык и киваю. Кому, как ни мне, знать, что с ним творилось.***
Дафни просто вне себя. - Поверить не могу, что вы переезжаете в Лондон! – в двадцатый раз вопит она в трубку. – Джастин, это просто невероятно! Какой ты счастливчик! Мама же вся в сомнениях. - Милый, я очень за тебя рада, но ты уверен, что Брайан готов переезжать? Вы ведь только-только устроились вместе в Нью-Йорке. Голос у нее тоскливый, и меня немедленно охватывает чувство вины. Я стараюсь представить, как мы будем гулять в Гайд-парке и ходить по клубам в Сохо, и покупать шмотки на Бонд-стрит, и трахаться в зарослях Хэмпстед-хит. - К тому же Лондон так далеко... - добавляет она. Но я уже не слушаю.***
Чем ближе подходит дата, на которую назначена презентация «Рискни!», тем яростнее мы с Брайаном трахаемся. Ночами он просит меня снова и снова рассказывать ему свои фантазии. Я и рассказываю – и каждый следующая фантазия выходит глупее, банальнее и порнушнее предыдущей. - А я рассказывал тебе про слугу лорда Кинни? Очень дерзкого, но очень сексуального конюха? - Нет. Расскажи! – просит он, и я снова начинаю нашептывать ему на ухо. Потом Брайан засыпает, а ко мне сон не идет. Я встаю и плетусь в гостиную. Мне скучно и муторно. Я падаю на диван, включаю дивиди-плеер и смотрю дерьмовое порно восьмидесятых годов, диск с которым Тэд подарил Брайану на день рождения. На плеере стоит кроссовок «Рискни!». Я поднимаюсь, хватаю его и зашвыриваю за диван, чтобы не мозолил глаза.***
Кроссовки «Рискни!» заполонили офис «Киннетика», как разноцветные нечистоты. Весь персонал занят подготовкой презентации, и меня никто не замечает. Я стою у Брайанова кабинета и сквозь стеклянную дверь смотрю, как он работает. Ходит туда-сюда по комнате и говорит по громкой связи. Слов отсюда не разобрать. Я толкаю дверь, тихо вхожу и плюхаюсь в его рабочее кресло. - Какого хуя ты тут делаешь? – спрашивает он, дав отбой. А затем подбирает со стола какие-то бумаги. - Ты очень занят? Он поднимает глаза и рассеянно смотрит на меня. - Я всегда очень занят. Снова смотрит на бумаги, а потом относит их на конференц-стол. - Хочешь трахнуться? Неисправимый романтик! Я едва сдерживаюсь, чтоб не заржать. - Даже не знаю. Надо подумать... - Надо подумать? Он идет обратно и нагибается ко мне через стол. Я подаюсь вперед и целую его. А когда отстраняюсь, он вопросительно поднимает брови. - Ну ладно, давай трахнемся, - говорю я. Брайан издает резкий смешок. - Господи, у меня от твоего энтузиазма просто крышу сносит. Он садится на краешек стола и снова берет какие-то бумаги. Я встаю с кресла, обхожу стол и останавливаюсь перед ним. Он поднимает глаза. - Дерьмово выглядишь. Иди домой, поспи немного. Я наклоняюсь и прижимаюсь лбом к его лбу. - Я просто хотел тебя увидеть. И снова его целую. - Я знаю, - говорит он и отвечает на поцелуй.***
Когда Брайан приходит в студию, я как раз пишу новую картину. Не знаю, правда, что буду с ней делать. В студии практически ничего не осталось, я все уже упаковал. Квартиру мы собираемся сдать, так что вряд ли стоит украшать ее недописанными полотнами. Но мне до того хотелось рисовать, что аж кожа зудела. - Нравится? – спрашиваю я Брайана. - Не знаю, - отвечает он, и по лицу видно, что он говорит правду. Глаза у него какие-то пустые. Он бросает на меня взгляд и тут же отворачивается, словно ему больно смотреть. - Как-то нервирует. - Так и было задумано. - Ну, значит, удалось. Он все стоит перед мольбертом и рассматривает незаконченную картину. Все стоит и стоит. Я отхожу в угол, к раковине, и начинаю мыть руки. - Тебе все отлично удается. - Я знаю, - самодовольно изрекаю я, обернувшись к нему. Он криво усмехается и снова отворачивается. - Мы его не получили. Контракт с кроссовками «Рискни!» - Что? - Мы не получили контракт. - Как? Но я думал, сделка у тебя, считай, уже в кармане. Я пытаюсь сглотнуть, но в горле как будто что-то застряло. - Не бывает сделок, которые, считай, уже в кармане, - возражает он. А потом отворачивается и снова смотрит на холст. - И что это значит? – выговариваю я, стараясь не обращать внимания на сухость в горле и ноющее ощущение в желудке. - Это значит, что не будет пока Лондонского офиса «Киннетика». Может, лет через пять... – он пожимает плечами, отрывается, наконец, от картины и обводит глазами помещение. – Ты, я смотрю, уже всю свою фигню упаковал. В жизни не видел, чтоб тут был такой порядок. - Лет через пять? Черт, но это никуда не годится. - Да все равно ничего бы не вышло, - покаянно говорит он. - В каком смысле? Я все еще стою у раковины. Вода стекает по пальцам, я медленно тру ладони друг о друга. - Даже если бы мы получили контракт, все равно ничего бы не вышло. Одного контракта недостаточно, чтобы открыть новый офис. Он замолкает и отходит к окну. Стоит там, и его изломанная тень стелется по полу. - К тому же мы только недавно открыли отделение в Нью-Йорке. Нам сначала нужно укрепить позиции здесь. Это... – он дергает плечами. – Это была просто фантазия. - Брайан, - шепчу я, подхожу к нему сзади и обхватываю его руками. А потом вжимаюсь лицом ему в спину между лопаток и чувствую, как он слегка расслабляется. - Никуда я не поеду. - Чепуха. Конечно, поедешь.***
Я стою в кухне над измельчителем мусора и по очереди уничтожаю все семь пар кроссовок «Рискни!», что скопились у нас в квартире за последние недели. С какой-то унылой яростью смотрю, как крутятся в лопастях белые, желтые, синие и серые ошметки кожи – кожзама - резины – да хер его знает, чего еще. Я глаз не могу от них отвести, все смотрю и смотрю на этот цветной вихрь. И вдруг Брайан оказывается у меня за спиной. Выключает измельчитель - тот вздрагивает и останавливается - хватает меня, оттаскивает от него и валит на кухонный пол. Я пытаюсь вырваться, мы боремся, сплетаемся ногами, цепляемся друг за друга. Он переворачивает меня на живот, наваливается сзади, одной рукой вцепляется в волосы, а второй стягивает с меня штаны. Я не готов, но он не тратит время на то, чтобы меня растянуть. И когда он входит в меня, мне так больно, как давно уже не было. Все происходит грубо и жестко, он неистово вколачивается в меня, и мне хочется, чтобы он никогда не останавливался. Я хватаю его за руку и крепко ее сжимаю, чувствуя, как стискиваются в моей ладони его пальцы. После у меня все болит, а у него в пальцах остается несколько светлых волосков. У меня совершенно нет сил. Он нежно проводит руками по моему телу и говорит: - Прости. И я знаю, что извиняется он не за секс. - Я люблю тебя, - отвечаю я.***
- Расскажи мне еще какую-нибудь фантазию, - требует он. Прижимается ко мне сзади и обнимает так крепко, что больно ребрам. Уже поздно, через пару часов он повезет меня в аэропорт. Я сяду на самолет и улечу из страны. - Да чепуха это все, - отвечаю я. – Я их просто сочинял. - Я знаю. - Я вовсе не о том думаю, когда дрочу. - Я знаю, - повторяет он, и мне становится нехорошо. – Расскажи, о чем ты думаешь на самом деле. - О тебе, - шепчу я. – И о себе. О нас. Вместе. И чувствую, как расслабляется его прижавшееся ко мне тело. - Так расскажи же свою самую странную, самую ебанутую сексуальную фантазию, - просит он. И я больше не могу лгать. - Это ты. Быть с тобой каждый день, просыпаться с тобой каждое утро. Это правда. Просто раньше я не решался об этом сказать.***
В аэропорту гомон, суета и давка. Мы кладем мои чемоданы на тележку и протискиваемся сквозь наводненный людьми вестибюль. - Пошли, пройдешь регистрацию. Кажется, это первое, что он говорит мне за целое утро. Я иду за ним к стойке «Бритиш Эйрвэйз» и становлюсь в очередь. Мы стоим молча, у Брайана совершенно нечитаемое выражение лица. - Ладно, стой тут пока, я сейчас, - говорит он и отходит. Я смотрю, как он пробирается сквозь толпу и исчезает. И появляется снова, только когда я сую посадочный талон в карман джинсов и ставлю тележку на место. - Привет. - Куда ты ходил? Он ничего не отвечает и смотрит на часы. - Поторапливайся давай. Скоро твой вылет. Это я отлично знаю, но идти мне никуда не хочется. - Брайан... - начинаю я. Но он бросает на меня такой яростный взгляд, что я замолкаю и отвожу глаза. - Даже не думай, - шипит он. - Да ты же не знаешь, что я хотел сказать. - Прекрасно знаю. Ты хотел сказать, что никуда не поедешь. - Я не хочу уезжать, - я все еще смотрю в сторону. – Мне плевать на эту работу. Он вздыхает и становится передо мной. Опускает руки мне на плечи и удерживает на месте. - Джастин, я знаю тебя. Если ты не поедешь, ты потом об этом пожалеешь. И возненавидишь меня за это. Я не могу так с тобой поступить, не хочу становиться между тобой и твоим будущим. Я вжимаюсь лицом в его куртку и чувствую, как он гладит меня по голове и ерошит мне волосы. - А как насчет того, чего хочу я? - Ты хочешь поехать. - Нет, не хочу! - Хочешь. - Хотел, раньше. До того, как ты переехал в Нью-Йорк. А теперь не хочу. Голос какой-то чужой, будто мои реплики за меня произносит посторонний человек. Какой-то жалкий нытик. Он ничего не отвечает, просто крепко держит меня. Не знаю, сколько времени мы так стоим. Надеюсь, что много. Что самолет уже улетел, и билет мне не обменяют. - Пошли. Он выпускает меня, и я вижу, как на лице его мелькает какое-то странное выражение. - Брайан! Я резко останавливаюсь. Какой-то бизнесмен врезается мне в спину и сердито на меня зыркает. - Обещай, что на этот раз все будет иначе. Что мы оба будем стараться, что не будет больше всей этой хуйни. Что ты будешь ко мне приезжать. В наше время слетать в Лондон вообще-то – нефиг делать. Будет невъебенно глупо вот так просто... - бормочу я.- И я вернусь. Это вовсе не конец. Я такого не допущу, и... - Джастин, - перебивает он, и взгляд у него снова становится какой-то странный. – Заткнись и смотри сюда! Он достает что-то из кармана, протягивает мне и смущенно передергивает плечами. Это билет. - Что? Брайан? - Я еду с тобой, - говорит он. - Как? Но ты же сказал, что не можешь. Ты сказал... - Я передумал, - отвечает он и улыбается. Я не могу в это поверить. Пытаюсь восстановить дыхание и не рискую улыбнуться, боясь, что все это может оказаться ужасной жестокой шуткой. - Когда? Сейчас? - Ага. Пока ты стоял в очереди на регистрацию, я сходил в кассу и купил билет. Охуенно повезло, что еще остались места в первом классе. - В первом классе? Я, как дебил, повторяю каждую его реплику. - Ага, повезло тебе, Солнышко, - он самодовольно улыбается. - Но Брайан, я... Я не понимаю! Ты едешь со мной? Я все еще как-то не въехал. - Ну я же сказал. - Но... а как же бизнес? Как «Киннетик»? - Там все схвачено. - Брайан. Да он с ума сошел. Все схвачено? Что за хуйня? Я смотрю на него и вижу, что глаза у него сияют. В них отражаются потолочные светильники, и вид у него от этого совершенно безумный. - Знаешь, какова одна из главных отличительных особенностей умного человека? О чем, блядь, он говорит? У нас сейчас нет времени на всякую заумь. - Это способность учиться на своих ошибках, - непринужденно заявляет он, не обращая никакого внимания на мое замешательство. – Мы же с тобой люди умные, мы должны это знать. Он точно чокнулся. - Но... но какая, блядь, связь? - Самая прямая. Как я успел выяснить, жить вдали от тебя – это ошибка. Я успешный бизнесмен и не желаю дважды наступать на одни и те же грабли, - он смотрит в сторону и добавляет с ехидной усмешкой. – Это непродуктивно для моих целей. Непродуктивно для его целей? Да что за на хуй? А быть со мной, выходит, не «непродуктивно»? Я не знаю, смеяться мне, плакать или треснуть его. И в итоге просто таращусь на него со смесью изумления и непонимания во взгляде. И он тоже не сводит с меня глаз. Я знаю, что теперь мой черед говорить, но никак не могу придумать антоним к слову «непродуктивно». Наконец, мои губы медленно растягиваются в улыбке. - То есть, ты хочешь сказать, что не можешь без меня жить? Он откашливается, отводит взгляд и дергает плечами. А я смеюсь в голос, хватаю его за плечи, притягиваю к себе и целую. Поцелуй выходит неловкий, я словно пытаюсь весь целиком забраться ему в рот. Прижимаюсь к нему всем телом, он притягивает меня к себе за талию, рюкзак со спины валится на пол. А потом мы просто стоим там, смотрим друг на друга и лыбимся, как парочка идиотов. Он едет со мной. Я смеюсь и запрокидываю голову. - Господи, Брайан, ты просто псих! Вот так взять и передумать в последнюю минуту, - я качаю головой, отступаю на шаг и опускаю руки. – Но что, блядь, ты будешь делать в Лондоне? - Работать. А хули мне еще там делать? – он безмятежно пожимает плечами. – Конечно, проще было бы, если бы мы получили контракт с «Рискни!», но, думаю, мы и без него обойдемся, - он замолкает и насмешливо улыбается. – Знаешь, кстати, какой я придумал им слоган? «Рискни всем ради того, во что веришь!» Он произносит это с иронией, смеется над самим собой, но все же ждет моего ответа. И я вспоминаю, что изначально эти слова предназначались не дерьмовым кроссовкам. Нет, это отголоски одного давнего-давнего разговора. - Что за придурок это выдумал? - спрашиваю я. И вспоминаю пустую квартиру, огромную кровать, словно остров возвышающуюся посреди голой комнаты, и нас с ним – на ней. - Да вроде вот этот. Я снова смеюсь, и он притягивает меня к себе. А я все никак не могу перестать улыбаться. Вжимаюсь лицом ему в шею и глубоко вдыхаю запах. Мы так и стоим, пока не объявляют посадку. Тогда он неохотно отстраняется, и лицо его принимает серьезное выражение. - Поторопись, а то не успеем купить сигарет в дьюти-фри. Говорят, в Лондоне они пиздец, как дорого стоят.