gonna call you daddy

Нет, в жизни Джунэ случалось много всякого дерьма, но это — просто слишком. Накатывает как-то резко — вот он бодро ненавидит весь мир и шагает по университетским коридорам, а вот не может встать, у него болит всё тело, тошнит тоже страшно. Он звонит Джинхвану, говорит почти обречённо «хён, спаси». Джинхван приносит ему таблеток и еды и долго сидит на кровати, положив прохладную ладонь на лоб Джунэ. Джунэ совсем беспомощный и вялый — он не привык таким быть, куда ему. Тело как не своё, хочется выбраться из него, тяжёлого, совершенно неподъёмного, но не выходит, вот и лежи, задыхайся от бессильной ярости. Джинхван говорит «звони, если вдруг станет хуже», Джунэ кивает и зажмуривается. Думает: станет хуже, так он сам себя задушит подушкой. Отпускает понемногу; Джунэ возвращается в универ, где на него сваливается внезапная гора домашки и пропущенный контрольный тест. Хочется выть, хочется в окно — Джунэ не может решить, ненавидит ли он жизнь сильнее, чем любит себя. Тест, кстати, решить тоже не может, но это потому что в голове — густой мутный туман, который никакая злость не может развеять. Джунэ возвращается домой и немедленно встречается лицом с подушкой, лежит так, выжатый совершенно, бешеный. Джинхван звонит ему сам, спрашивает, что и как, а Джунэ только и может, что рычать да ругаться. Где-то на бэкграунде противный голос — Ким Ханбин, ублюдок — говорит что-то про «может, он беременный», и Джунэ едва удерживается от того, чтобы запустить телефон в стену. Переворачивается на спину, залипает в потолок на какую-то бесконечность. Встаёт и идёт в аптеку. Думает: просто на всякий случай. Думает: не могло такой херни случиться. Думает: господи. Джунэ и не помнит, когда в последний раз так паниковал — когда вообще так паниковал. У него дрожат руки, когда он достаёт из коробки тест, подкашиваются ноги, когда он идёт в ванную. Сама возможность чего-то такого в высшей степени абсурдна, Джунэ бы никогда— Джунэ надеется, что это у него просто двоится в глазах. Потом садится на крышку унитаза и закрывает лицо руками. Сука. Почему из всех людей на земле, именно Джунэ? Почему из всех людей на земле, от Дживона? Перед глазами чётко: мокрое от дождя дживоново лицо, капли скатывающие по переносице и срывающиеся с кончика носа, влажно блестящие щёки и лоб. Они тогда стоят под подъездом Ханбина — третий час ночи, ливень лупит по плечам, как огромный небесный душ — и ссорятся, опять ссорятся. Джунэ холодно, рубашка липнет к плечам, куртку он забыл у Донхёка на квартире — и хрен знает, когда теперь заберёт. Праздновали день рождения Ханбина — ему исполнилось двадцать два, заказали пиццу и китайской еды, виски тоже было — Джунэ не знает, сколько выпил, но плещется оно где-то у самого горла, хотя он себе кажется кристально трезвым. Ханбин засыпает на диване, свернувшись тугим напряжённым клубком где-то в середине ночи, у него серьёзное и какое-то беззащитное выражение лица, и Джунэ неловко даже смотреть на него, только Джинхван просит довезти его до дома, и Джунэ не смеет перечить. Дживон вызывается помочь — расталкивает Ханбина, гладит ещё так мягко по плечу, говорит там тихонько «вставай» и «пора спасать мир», весь такой заботливый хён, а ведь на самом деле страшный мудак. Даже ехать в одном такси с Дживоном неуютно, но между ними тихонько посапывает Ханбин, уронивший голову Дживону на плечо, и от этого как-то легче. Дживон смотрит за окно, сжимает руку Ханбина в своей, а Джунэ косит на них взглядом, и внутри у него всё жжётся. Дживон сам вытаскивает Ханбина из машины, обнимает за талию, тянет за собой. Оборачивается к Джунэ, мол, ты пойдёшь, а тот качает головой, нет, на улице постою. Дживон пожимает плечами и, схватившись за Ханбина поудобнее, исчезает в подъезде. Настроение такое — для сигарет как раз, но Джунэ не курит и никогда не курил. Стоит под козырьком, смотрит, как расплывается невнятными пятнами свет от машинных фар. Улицы затапливает, город похож на огромный аквариум, а Джунэ кажется себе старой, безразличной ко всему черепахой. Дживон возвращается, касается его руки зачем-то, и Джунэ вздрагивает, дёргается в сторону. Он уже который год не пускает Дживона в свою зону комфорта — и не собирается ничего менять. Полтора метра расстояния между ними минимум — и так можно почувствовать себя хоть немного в безопасности. — Да что ты вечно, — начинает Дживон, хмурится ещё так, кривит губы. Выходит под дождь, запрокидывает свою длинную красивую шею, и Джунэ так хочется её свернуть. Не было бы Дживона — жилось бы в тысячу раз проще, но нет же. Стоит под потоками воды, в этой своей модной куртке на тонкую майку без рукавов, и Джунэ видит его соски под намокшей, ставшей полупрозрачной тканью. — Вызови такси, у меня телефон сел. Дживон смотрит на него долго и непонятно. Потом говорит: — Не хочу. Джунэ хочет набить ему это страшно-красивое лицо. Срывается с места, подлетает, цепляет за лацканы куртки. Это всё виски, и то, как Дживон второй год шевелится у Джунэ под сердцем. — Дживон, — рычит он, — не беси. Волосы липнут к дживоновому лбу, он зачёсывает их назад — и ему всё это страшно идёт. Джунэ бьёт дрожь — то ли от холода, то ли от злости, а Дживон смотрит совсем серьёзно и так же серьёзно говорит: — Поехали ко мне. Джунэ не соглашается, только Дживону, кажется, и не надо — он тянет Джунэ за ворот рубашки, прижимается к его губам, сразу лезет в рот языком. Мокро и алкогольно, Джунэ думает про спасительные полтора метра, а потом сдаётся. Когда все аргументы, подколки и даже просто ругательства исчерпаны, а драться вроде бы не вариант — Джинхван их обоих потом четвертует, остаётся только совсем опуститься на дно, что ли? Джунэ не согласен, Джунэ так категорически не согласен— Дживон кусает его за губу, проводит пальцем по щеке — и всё. В такси сидят на разных концах дивана, смотрят за окно — кажется, что там начался конец света. Джунэ трогает языком губы и не понимает, как до этого докатился. Квартира Дживона пахнет специями, новенькой обувью и совсем слабо сигаретным дымом, словно он курит, не открывая окон. Дживон протаскивает Джунэ по тёмному коридору мимо кухни и гостиной, опрокидывает на кровать в спальне. Усаживается сверху, стаскивает куртку, остаётся в майке, которая липнет к телу, как вторая кожа. Джунэ нерешительно кладёт руки ему на бёдра — и отчаянно не верит в происходящее. Дживон говорит «у меня нет презервативов», и Джунэ кивает — думает, что хуже уже не будет. Не говорят ни слова, только изредка Джунэ выдыхает особенно громко. Дживон отсасывает ему, но не даёт кончить, а потом переворачивает на живот и, растянув на скорую руку, начинает трахать. Джунэ так хорошо, что плохо, у него, кроме правой руки, никого не было уже, наверное, месяца три-четыре, а тут Дживон — горячий, и сильный, и до скрежета зубов ненавистный. Джунэ кончает с рыком, вжимается лицом в подушку, сжимает член Дживона внутри, и Дживон, задрожав, заливает задницу Джунэ спермой. Они откатываются друг от друга, как можно дальше. Джунэ закрывает глаза, но взгляд Дживона ощущается кожей. Лежит так немного, потом встаёт и одевается. Рубашка на ощупь совершенно отвратительная, но не просить же у Дживона одежду. В заднице ещё слабо хлюпает, но Джунэ не хочет здесь задерживать ни на минуту — даже, чтобы принять душ. Дживон наблюдает за ним лениво и безразлично, подпирает щеку рукой. Джунэ думает о том, как он жался к нему горячей твёрдой грудью, долбился членом, кусал за шею и плечи, мял в пальцах бёдра — и хочет выпилиться из жизни. Становится как-то пьяно; Джунэ нащупывает свои кроссовки в куче обуви у дверей и уходит. Дживон не провожает, не прощается даже — и не то чтобы Джунэ чего-то от него ждал. И вот сейчас — это. Джунэ не знает, что делать, впервые в жизни совсем-совсем не знает. Набирает Джинхвану и долго слушает гудки — где его черти носят? Джунэ падает на кровать, накрывается по самую шею одеялом. — Я залетел от Ким Дживона, — говорит тихо пустой стылой квартире, и, если бы его так не колотило от ужаса, он бы, наверное, даже рассмеялся. Его будит звонок — Джинхван. Джунэ недовольно ворчит себе под нос, но отвечает. Вспоминает, по какому вообще поводу звонил. — Как ты там? — спрашивает Джинхван, его голос звучит немного приглушённо, словно он зажал телефон между плечом и ухом. Джунэ думает долгое мгновение, прежде чем ответить: — Какой-то пиздец. И, видимо, что-то в его голосе заставляет Джинхвана насторожиться. — Мне приехать? — и Джунэ слышит, как он гремит посудой и задвигает ящики. «Да» выходит совсем жалкое и отчаянное. Джинхван приезжает за минут сорок максимум, влетает в квартиру, крошечный и растрёпанный. Смотрит серьёзно и взволнованно, а Джунэ не знает, что ему сказать, поэтому суёт в руки тест и приваливается плечом к стене. Сил никаких нет, эмоций тоже, хочется только, чтобы всё это закончилось. — Я чего-то не знаю? — поднимает на него взгляд Джинхван, и Джунэ мысленно стонет. Он же на самом деле не знает. Никто не знает — только если Дживон не разболтал. Джунэ сглатывает ком в горле — никогда ещё чужое имя не цеплялось так отчаянно за его язык, так упорно отказывалось выйти наружу. — Дживон, — получается почему-то шёпотом. Брови Джинхвана взлетают вверх, под рыжеватую мягкую чёлку. Он молчит долго, кусает нервно губу, потом вздыхает: — Потрясающе, — и сжимает пальцы на предплечье Джунэ. Слабо, но успокаивает, потому что это Джинхван, а с ним всё всегда кажется не таким безнадёжным. — Ты же не говорил ему? Джунэ в ответ только фыркает, отворачивается. Глупости, он Дживону никогда и ни за что— Джинхван суёт ему под нос мобильный — номер Дживона уже набран. Взгляд у него ещё такой, мол, попробуй только сбросить. Уходит на кухню, ставит там кажется чайник, а Джунэ слушает гудки и молится, чтобы Дживон ему никогда не ответил. Бога нет, думает Джунэ, когда Дживон всё-таки поднимает трубку, хрипит сонное как будто бы «привет, хён». Сил выдавить что-то в ответ не находится. — Хён, что такое? — Дживон на другом конце динамика шуршит там чем-то, простынями-одеялами, что ли. Кажется немного встревоженным. Джунэ откашливается. — Это Джунэ. Дживон молчит долгую секунду, потом спрашивает: — Что-то случилось? Где Джинхван-хён? — Неважно, — Джунэ прикрывает глаза, трёт устало висок. — Слушай, помнишь, мы с тобой потрахались как-то? Дживон не отвечает, но Джунэ слышит в трубке его тихое дыхание. — Помню, — наконец отзывается Дживон, и это звучит не недоверчиво даже — опасливо. Джунэ делает глубокий вдох, пытается унять дрожь в пальцах. Говорит: — У меня для тебя интересные новости. Дживон понимает всё сразу — издаёт какой-то сдавленный звук, похожий на хрип, начинает: — Чёрт, — и затыкается. Джунэ почему-то представляет, как он ерошит волосы и качает лохматой головой из стороны в сторону. Потом Дживон делает что-то странное. — Я сейчас оденусь и приеду, — голос ровный и решительный, и Джунэ так поражается этому, что не удерживает недоумённое: — Прости, что? Дживон хрипло смеётся в трубку, шлёпает босыми ногами по полу, кажется, шарится в шкафу. — Скажу кому, что обрюхатил тебя — не поверят. Если бы Дживон стоял рядом, то уже не стоял бы, а лежал, истекая кровью. — Что за, — заводится Джунэ, но Дживон его перебивает: — Я не обещаю жениться на тебе или ещё что-нибудь. Но это мой ребёнок тоже, и — не знаю. Хотел бы, чтобы он жил, — говорит Дживон, и Джунэ едва удерживается от комментария о том, что зря все обвиняют его в эгоизме. — А вообще, ты мне вроде как давно нравишься. Джунэ накрывает лицо ладонью, цедит воздух сквозь зубы. Так смешно, а. Может, его потенциальному ребёнку повезёт с челюстью и дурным характером, он будет называть Дживона папой и спрашивать Джунэ, почему они не живут вместе. Потрясающие перспективы. Дживон там, кажется, обо что-то спотыкается и ругается себе под нос. Джунэ становится как-то почти всё равно. — Приезжай, только поесть чего-нибудь возьми. Не хочу разговаривать на пустой желудок. Дживон угукает, пыхтит — натягивает обувь, что ли. Не кладёт трубку — и Джунэ тоже почему-то не кладёт. — Пусть Джинхван-хён меня подождёт, — просит Дживон, добавляет ещё: — А то мы друг друга поубиваем. — Хорошо, — соглашается Джунэ, слушает, как звенит ключами Дживон, гудит тихо лифт. — Попить тоже возьми. Колы какой-нибудь. Когда Дживон говорит, Джунэ чувствует его улыбку в каждом слове: — Может, виски? — Иди ты, — шипит Джунэ, но не зло, а так, для приличия. Джинхван выглядывает из кухни, улыбается ему как-то краем рта. — Адрес-то хоть помнишь? — спрашивает Джунэ и отключается после дживонового «да». Оседает на пол, вытягивает ноги, пялится куда-то в пол. Джинхван молчит, его взгляд жжётся. Джунэ бурчит «ну что?», и Джинхван, невесело рассмеявшись, подходит ближе и ерошит Джунэ волосы. — Идиоты, — вздыхает устало, но почти ласково. Джунэ кивает и прижимается виском к джинхвановому бедру. Дживон появляется на его пороге запыхавшийся, растрёпанный и всё ещё ужасно красивый. Стоит с пакетом в руках, оттуда пахнет лапшой и мясом. Попить в пакете тоже есть — кола и виски. — Виски мне и, может, Джинхван-хёну, не знаю, — Дживон улыбается широко и зубасто. — А ты обойдёшься. Делает шаг вперёд, кладёт тяжёлую и горячую ладонь Джунэ на шею и целует. Дурдом, думает Джунэ, но почему-то даже не сопротивляется.