Take me out

I want you to take me out. I know I won't be leaving here with you.

На открытой станции завывал ветер, путаясь в перьях нахохлившихся голубей. Уилл поднял воротник пальто, пряча руки в карманах. Ганнибал коснулся затянутой в перчатку ладонью его плеча. Вдали показался поезд. Лондон был их третьим визитом, и, после ласкающего солнца Аргентины, Уиллу был близок переменный и колючий климат Англии. В поезде Уилл сел возле окна, уткнувшись в холодное стекло. Ганнибал сидел напротив, сцепив руки в замок на столике, и наблюдал за проносящимися мимо пустыми полями. Кое-где мелькали кони, когда они отъехали на достаточное расстояние от вечно живого и, меж тем, чопорного Лондона. - Почему именно Англия? – спросил Уилл, не отрывая головы от окна. - Я непростительно долгое время не навещал родину Уильяма Шекспира и Оскара Уайльда, - произнес Лектер, переводя взгляд на Уилла. Тот, удовлетворенный таким ответом, замолчал на остаток пути, изредка проваливаясь в дрему. На станции с пугающим названием, в коем затесалась слово «могила», Ганнибал мягко коснулся его руки своей, уже давно без перчатки, и предупредил о том, что их станция следующая. Уилл поднял глаза на табло, считывая названия. Бегущая строка сообщила ему, что следующая точка назначения называется «Росчестер». - Что ты знаешь о нем, Уилл? - Там стоит замок. Но мы ведь не ради него едем, верно? - Скажем так, он входит в нашу программу, - мягко улыбнулся Ганнибал, разглядывая смятые после короткого сна волосы Уилла. Мелкие кудри выбивались из общей укладки, завиваясь спиралью на лбу. От станции пришлось идти пешком, пробираясь сквозь склад убитых машин и парочку лавок запчастей. Они перешли улицу, и Уилл свесился с парапета, заглядывая в мутные воды Темзы. Эта река его завораживала, как могла бы завораживать Сена или Нил. Люди испытывают необъяснимое благоговение перед вещами, о которых читают в книгах, и Уилл не был исключением. Они прошли вдоль парапета к мосту, возвышающемуся над общей простецкой обстановкой, словно картина Рембрандта, выброшенная на помойку. Перила были украшены, как и сами стены. Посреди моста возвышались колонны с лепниной и гербом. Уиллу показалось, что весь пафос этого места ушел на создание одного единственного моста. С него было видно замок, так похожий на те, что можно увидеть в фильмах про доблестных рыцарей времен Короля Артура. Сойдя с моста, Грэм ощутил резкую перемену, будто мост пролегал не только между двумя берегами, но и мирами. На площади теснились лавки и рестораны, гремя тяжелыми начищенными вывесками. Паб завлекал красными боками, и в воздухе пахло итальянской кухней. Уилл подумал о том, что неплохо бы заскочить куда-нибудь после их прогулки и отведать кусок горячей пиццы. Они шли мимо современных магазинов в старых домах, стилизованных и на удивление вписывающихся в написанную красками картину английского лоска. Небольшая лавка сладостей на главной улице поймала его взгляд, завлекая выставленными в витрине шоколадными изделиями. Желудок Уилла издал заинтересованное бурление, и он вдруг вспомнил, что помимо несъеденного завтрака, он не видел еды со вчерашнего дня. Грэм сунул руки в карманы и перешел улицу. Небольшой деревянный фасад встретил его распахнутой дверью и уютной атмосферой. Ганнибал зашел вслед за ним и заинтересованным взглядом оглядел коробки конфет на самой высокой полке. Внимание же Уилла привлек Рахат-лукум, выставленный на витрине, перед небритым продавцом с посеребренными возрастом висками. - Вон тех пожалуйста, - указал на лакомства Уильям и достал свой кошелек. - Сэр американец?- спросил продавец, улыбаясь искренне без тени насмешки или неуважения. Ганнибал улыбнулся ему в ответ. Уилл кивнул и протянул сложенную пополам пятифунтовую бумажку. Продавец принял ее, по-прежнему улыбаясь, и Грэм почувствовал, что его губы, помимо воли, растягиваются в такую же дружелюбную, но совершенно неискреннюю улыбку. Англичане совершенно точно оказывали на него определенное влияние. Мужчина протянул ему плотный бумажный пакет и пожелал приятного дня. Уилл кивнул ему и потянул Ганнибала к выходу. На улице, будто смущаясь само себя, едва заметно выглянуло солнце. Уилл развернул пакет и вытащил один кусочек, пачкая пальцы в пудре. Он протянул пакет Ганнибалу, и тот, приняв дар из его рук, выудил особенно напудренный ломтик. - Не думал, что Рахат-лукум станет твоей страстью, - отметил Лектер, отряхивая руки. - Не думал, что турецкие сладости окажутся настолько привлекательными, - в тон ему ответил Уилл, снова запуская руку в пакет. Мимо них прошла группа итальянских туристов, громко переговариваясь и активно махая руками. Уильям глянул на Ганнибала с некоторым беспокойством в глазах, но тот, казалось, этого даже не заметил. Они дошли до конца, где лоск и английская изящность разбилась вдребезги перед напором остального города. Многоэтажки и шумные машины, словно из параллельного мира, обрушились, как ушат ледяной воды. Уилл заметил, как едва дрогнула верхняя губа Лектера. Он и сам был слегка разочарован. Ганнибал развернулся, и Уилл последовал за ним, снова погружаясь в атмосферу мощенных улиц и деревянных лавок, со скрипящими вывесками. Они обошли площадь кругом еще раз, когда Ганнибал потянул его в католическую церквушку при замке. При входе у Уилла перехватило дыхание. Он испытывал необъяснимое почтение, каждый раз оказываясь на святой земле. Уважение и трепет накрывали его с головой. Он огляделся. Высокие потолки и каменные стены, когда-то укрывающие молящихся, страждущих, ищущих приют и вот теперь их самих. При входе стояла касса с прилавком, наполненным четками, молитвенниками и брошюрами. От этого Грэма воротило. Женщина, появившаяся едва ли из ниоткуда, заставила его вздрогнуть. - Вы впервые здесь? – спросила она вежливо. - Верно, - подтвердил Ганнибал, улыбаясь. - Тогда вы не будете против небольшого вводного слова? – улыбнулась она в ответ, крутя в руках карту. - Нам это будет лишь в радость. Уилл кивнул и поднял голову вверх, где камень переплетался с деревом. Он слышал речь обрывками, улавливая детали, прежде чем погрузиться в их осознание. То была старейшая церковь на территории Кента. Она была заменена местами в связи с разрушениями Мировой Войны. Здесь до сих пор проводят службы. Ганнибал вежливо кивал, хотя отчего-то Уиллу казалось, что он знал все это и без объяснений работницы. - Откуда вы? – вдруг спросила женщина, и Уилл сдержал усмешку. Ему захотелось сказать, что вот лично он прибыл из самых пучин морского ада, прихватив с собой самое что ни на есть подобие Дьявола, но промолчал. Ни к чему ей это. - Мы путешествуем, - уклончиво ответил Лектер, беря из рук предложенную карту. Женщина снова вежливо улыбнулась. Грэм начал замечать за собой желание поскорее убраться от нее подальше, чувствуя, как нервирует его эта назойливая улыбка. Он ощутил руку Ганнибала на своей. Они прошли дальше, с головой уходя в атмосферу вечности. Ганнибал находил церкви забавными, Уилл находил людей, их построивших, одновременно великими и недалекими. И в этом они были схожи. До ушей доносилось хоровое пение, приятное, но все же подгоняющее. Скоро начнется служба, и ни у одного из них нет желания ее слушать. В нишах крепились иконы и надписи на латыни. По воодушевленному взгляду Ганнибала, Уилл осознал, что там нечто возвышенное. Он хоть и мог это прочесть, но понять, по-настоящему понять, был не в силах. Весь его разум был направлен внутрь. Ему хватало и собственного благоговения, к чужому он пока просто не был готов. Под церковными сводами всегда все ощущается по другому. Стены, пропитанные древностью, тягучее чувство чужого присутствия и липкое, холодное дыхание вечности. Дыхание сбивается, и голос становится тише, отражаясь от заглатывающих шумы стариков стен. Уильям чувствовал себя странно, будто он находился в самом правильном месте и не в своей тарелке одновременно. Находясь здесь с Ганнибалом, Уилл чувствовал власть, необъяснимую и пьянящую, будто держишь в руках несущий кирпичик, решая поставить его на место или позволить всему разрушиться. Он мог ощутить идущие на потолке трещины, осыпающиеся пыльными слезами. Если бы в этот самый момент на них обрушились своды, это, пожалуй, было бы самое справедливое решение Всемогущего. Они хотя бы смогут прихватить с собой пару тройку чужих жизней, опровергая эту пресловутую милость Господню. Уиллу захотелось рассмеяться, но он решил, что это уже вверх кощунства. Они забрели в небольшую молельню, где можно было удостоить себя чести фальшивого участия и поставить свечку за мир во всем мире. Уильям выудил пару пенсов, оставшихся от сдачи, и кинул их в коробку с пожертвованиями. Ганнибал поднес фитиль свечи к пламени и поставил свечу за тех, кого они оба уже не в силах увидеть. Уилл мог бы передать привет малышке Эбигейль, если бы в нем осталась хоть крупица веры. Ганнибал сделал это за него. - Мне казалось, все здесь должно сквозить ладаном, - поделился Уилл, присаживаясь на скамью. - Людские восприятия базируются на ожиданиях, схемах. Они похожи на корни, оплетающие наш разум. - И как деревья не могли бы представить, каково это - жить без корней, так и мы не можем. Ганнибал кивнул головой, соглашаясь. В такие моменты Уилл мог почувствовать его восхищение, ощутить его на кончике языка, покатать во рту, как глоток виски. Все это пьянило до дрожащих коленей и радужных, оставленных бензином кругов под закрытыми веками. Восхищение Ганнибала стоило дорого. Уилл знал по собственному по-человечески хрупкому телу. Стены начинали давить, медленно вытесняя умиротворение обреченностью. - Я хочу выйти. - Не желаешь слушать проповедь? - Не желаю усомниться в том, чей путь я выбрал. Проповеди не благотворно на меня влияют. Ганнибал усмехнулся, и Уилл ощутил, как треснула маска его напускной отстраненности. Лектер позволял ему играться с собственной гордостью, сколько Уилл пожелает, складывая ее из осколков в различные фигуры, притворяясь, что она по прежнему в нем осталась. Унизительно и занимательно одновременно. Они поднялись по ступеням, и Ганнибал попрощался с женщиной-консультантом, что теперь стояла на выходе. Уиллу стало не по себе из-за ее присутствия везде и сразу, словно бесплодного духа, заточенного в стены. Это ее работа, так что между ними было много общего, заточены и обречены. Ганнибал взял его за руку. Уилл обнаружил, что они уже покинули своды церкви. Дышать стало легче и свежее, солнце все еще следило, скрываясь за пухом облаков, выставляя себя лишь румяным боком. - Что дальше? – спросил Уилл осипшим голосом. Вопрос был более абстрактным, нежели прозвучал. Вечный и риторический, его вопрос остался без ответа. Впрочем Уильяму этот ответ и не особо важен. За обшарпанными временем стенами церкви прячется, словно ребенок за ногой матери, и сама крепость. Стены обороны местами уничтожены, являя собой горькое зрелище обреченного и сдавшегося воина. Грэм мог бы ему посочувствовать, если бы не был так восхищен тем, что уничтожило эти самые стены. Они обошли укрепления стороной и поднялись по кирпичной винтовой лестнице наверх. В небольшой, обитой деревом, комнате располагалась билетная касса. Бочки с заткнутыми в них деревянными мечами и рогатками теснились по углам рядом с рядами перьевых ручек и небольших моделек рыцарей. Грэм усмехнулся, закусив губу. Он прошелся кончиками пальцев по гладко отшлифованной ручке меча, пока Ганнибал оплачивал их билеты. Он думал о том, какого было вытаскивать оригинал такого из холодного камня. Лектер неслышно подошел сзади и положил руку ему на плечо. - Идем, - тихо сказал он. Замок был словно выпотрошен изнутри. Подняв голову вверх, можно было лицезреть все внутренности каждой из уцелевших комнат. Винтовые лестницы, побитые временем и крошащиеся под тяжелыми шагами, кружились и цеплялись каменными пальцами за остатки стен. Ветер завывал унылые песни свободы, и голос его звучал из каждого окна и бойницы. Грэм отслеживал пальцами обтесанные камни, пока они добирались наверх. Ганнибал поднимался следом, и порывы холодного воздуха играли полами их пальто, когда они проходили мимо узких бойниц в стенах. Когда же они добрались до верха, у Уилла на секунду сперло дыхание. Это было красиво. Ветер дул в лицо, кусал за нос и ерошил волосы, как надоедливый старший брат, которого у Грэма никогда не было. Благодаря Ганнибалу он видел столько ужасных и отвратительных вещей, что поневоле восхищался их красотой и величием. Но благодаря ему же Уилл научился ценить многое из того, что раньше не имело смысла. Сейчас же он видит нечто невообразимое, прекрасное, даже по меркам обычного и неискушенного человека. Даже по меркам того Уилла, который никогда не был знаком с Ганнибалом Лектером. Уилл оперся плечом о каменную стену и взглянул вниз, где простиралась пристань и на обманчиво голубой водной глади неспешно покачивались мелкие суденышки. Ему вспомнились старые легенды и сказки, что иногда в детстве пересказывал по трезвости старый сосед англичанин. - О чем ты думаешь? - О старых легендах Короля Артура, - Грэм запнулся, раздумывая, стоит ли признавать свое поражение. - И о тебе. - Сравниваешь меня с рыцарями? - Нет. Ты больше похож на следопыта-сармата, любящего убивать и есть яблоки. Ганнибал усмехнулся, подставляя лицо бушующим порывам холодного ветра, привычный стенам и бойницам, но не коже. Пальцы коснулись испещрённой ракушками стены. Будто морское дно лишь недавно разомкнуло свои объятья, выпуская развалины замка. Известняк местами отсутствовал, а ракушки были обломаны. Уилл огладил пальцами зазубренный край и сжал свободную руку Ганнибала. - Вандалы, - понуро сокрушался Грэм. Лектер взял Уилла за подбородок, разворачивая его к себе лицом, и придвинулся так, что разделяющее их дыхание оседало на губах Грэма. Уилл сглотнул, неотрывно следя за Ганнибалом, пока тот склонился ниже и мазнул своими губами по его скуле. Кончики ушей Уильяма заалели, и он не смог бы с точность назвать причину этого. Колкий ветер кусал кожу, и Уиллу снова пришлось спрятать руки в карманы. - Отсюда открывается прелестный вид. Уилл кивнул, соглашаясь. Ганнибал закрыл его спиной от ветра, и теперь Уилл снова смотрел ему прямо в лицо. Он закусил губу. - Сохранить тебя в моей душе — вот цель той муки, которую люди называют жизнью. - Оскар Уайлд вписался бы лучше в теплую гостиную, чем в пропитанную холодом крышу замка, - съязвил Грэм, но не удержал маску надменности, и она разбилась вдребезги, когда он потянулся за согревающим поцелуем. - Ему всегда найдется место, - усмехнулся Ганнибал. Стало холодать, ветер пронизывал все настойчивее, и им пришлось спуститься вниз. Уилл взял Ганнибала за запястье и посмотрел на часы. Без пятнадцати четыре. Желудок жалобно урчал, напоминая о том, что то, что он съел, может и вкусно, но явно недостаточно. - Кажется, я видел пиццерию по пути сюда, - задумчиво протянул Грэм. Ганнибал скептично скосил на него глаза. - Я не дотерплю до чего-то, что в твоем представлении будет более удовлетворительным. - В таком случае мне придется согласиться. - Я буду есть с очень осуждающим весь концепт итальянских забегаловок вне Италии видом, если тебе от этого станет легче. - Пожалуйста, воздержись. Уилл вполне искренне засмеялся. Они спустились вниз по лестнице, осторожно ступая по выбитым и крутым обломкам ступеней. Внизу ветер дул не так сильно, так что Ганнибал даже позволил Уиллу размотать его шарф. В том ресторанчике, что заприметил Уилл, было тепло и достаточно уютно. Вдоль стен высились массивные зеркала в деревянных рамах и несколько картин, чье призвание развлечь и отвлечь гостей от ожидания. Грэм смог заказать себе острую пиццу, несмотря на весьма заметное неодобрение Ганнибала, и даже десерт, что, впрочем, оказался чуть лучше основного блюда, но заметно уступал тому тирамису, что готовил Лектер. При выходе из ресторана Ганнибал галантно придержал для Уилла дверь. Случись это на несколько месяцев раньше, лицо Уилла несомненно вспыхнуло бы от смущения, но сейчас он просто кивнул и вышел. Жизнь с Лектером накладывала свои отпечатки, в особенности на чувство стыда. Они прождали обратный поезд чуть меньше, чем тот на котором они приехали. Уильям устроился у окна, положив ногу на ногу. В целом поездка ему весьма понравилась, о чем он и сообщил Ганнибалу. - Я рад. - Мы ведь были там ради церкви, верно? Ничего выдающегося, никаких фресок на стенах или позолоты, но колени заставляет преклонить не это. История места дышит в его стенах. Лектер улыбнулся. Уилл любил эти моменты, когда Ганнибал восхищался его пониманием чуть больше, чем обычно. Тогдa он понимал, что, пожалуй, никто не сможет понять Ганнибала лучше него и никто не сможет по-настоящему лишить Уилла одиночества, кроме Лектера. Их своеобразный симбиоз, основа их отношений. Уилл выставил руки перед собой и покрутил кольцо на безымянном пальце. Старое, принадлежащее другому Уиллу Грэму, он отправил на дно Атлантического Океана вместе с остатками своих сомнений.