first love

За два месяца до своего девятнадцатилетия Чон Хосок слышит, как ему ставят депрессию. - Ну что, с чем ты пришел? - доктор закидывает одну ногу на вторую и смотрит Хосоку в глаза. - Что бы ты хотел мне рассказать? Улыбка Хосока становится все шире и шире, она болезненно-лучезарна, она ослепляет, она режет, она оставляет ожоги, она вынуждает отвернуться; улыбка Хосока становится все шире и шире, и парень начинает смеяться. - Какая очаровательная защитная реакция, - спокойно говорит женщина, делая короткую запись на листке бумаги. * - Ты всегда такой поверхностный? - спрашивает она. - Простите? - улыбаясь, произносит Хосок. - Ты постоянно соскакиваешь с темы. Мы разговариваем уже полтора часа, и я до сих пор не услышала ни одного слова от тебя. - Но я же... - Нет, - перебивает она. - Нет. Ты говоришь мне, что думают твои друзья, родители, преподаватели - кто угодно, но не ты сам. Хосок, что ты можешь мне сказать? Повисает пауза. Тяжелая, вязкая, липкая пауза, просачивающаяся под кожу; Хосоку кажется, что каждая клеточка его тела задыхается. Он чувствует, как к лицу и ушам приливает кровь, как в кончиках его пальцев начинает покалывать; он видит, как трясутся его руки. Хосок делает судорожный вдох, криво улыбается и говорит: - Я не хочу жить. * - Твое состояние, - доктор прикусывает внутреннюю сторону щеки и поджимает губы. - Это как насморк. Вот ты простываешь, пшикаешь какое-нибудь лекарство, и тебе сразу лучше. А если запустить - все. Гайморит, осложнения... ты понимаешь, о чем я? Хосок улыбается и кивает, а женщина продолжает: - Так вот у тебя не просто гайморит... тут уже все так запущенно, что я одна не смогу тебе помочь. Понимаешь? Хосок улыбается и кивает. * - Ну что, как там? - тихо спрашивает Тэхен, как только Хосок выходит из пропускного пункта клиники. Хосок отвечает не сразу. Он падает в чужие руки, прижимается к Тэхену, прячет лицо в чужой шее и перестает улыбаться. Ему хочется плакать, но на это нет ни сил, ни слез - Хосок перестает улыбаться и крепко сжимает Тэхена. Хосок не хочет слов, он слушал и говорил четыре часа подряд. Он хочет молчать и не улыбаться; вместо этого он выпускает Тэхена из объятий, коротко смеется и произносит: - Нормально. Правда, - Хосок убирает руки в карманы куртки и фыркает. - Отлично просто. Спасибо, что поехал со мной. Тэхен кивает и прячет покрасневший нос под теплый осенний шарф. Хосок внимательно смотрит на друга; тот дрожит от холода, но даже не думает жаловаться. - Что тебе сказали? - снова спрашивает Тэхен. - Угадай, у кого депрессия, - Хосок смеется коротко и громко, а затем заходится в долгом приступе кашля. Парень выуживает из кармана куртки сигарету, закуривает и снова смотрит на Тэхена. - Ты сейчас серьезно? - переспрашивает он, несколько раз моргая. - Ага, - бросает Хосок, делая очередную затяжку. - Пиздец. - Не грусти, - фыркает Хосок. Из-за ветра сигаретный дым летит парню прямо в лицо; он закашливается, вдыхая его с новой затяжкой, а глаза начинают слезиться. - Она сказала, что все будет в порядке. - Пиздец. - Тэ, хватит, ладно? Я в порядке. - Нет, - говорит Тэхен, и Хосоку кажется, что в чужом голосе он слышит ужас. - Нет, Хосок, ты не в порядке. Боже, ты настолько не в порядке, что... Хосок улыбается и треплет Тэхена по плечу. - Я в порядке. Проехали. - Я не... но... Хоби, надо было раньше... - Может быть, - Хосок позволяет себе звучать безразлично. Он прогоняет эту мысль, но всего за долю секунды она поселяется у парня где-то в подсознании - почему Тэхен испуган больше, чем он сам. - Может быть и надо было. Сейчас какая разница? - Ты будешь что-то принимать? - Да. Она сказала, что через пару сеансов и консультации с другим врачом, они выпишут мне таблетки. - Хоби-хен, мне правда очень жаль. Хосок кивает, берет Тэхена под руку и тащит друга в противоположную сторону от больницы. ~ У Хосока в рюкзаке всегда лежат две пачки сигарет. Одни - обычные, вторые - с ментолом. Он курит их по очереди, две примерно за десять минут; сначала ментоловую, острую на вкус - после нее на языке остается перечный вкус, а в горле свербит. А затем обычный табак - такой, каким травится большинство людей. У Хосока в рюкзаке всегда лежит небольшой термос. В нем - кофе с молоком; Хосок называет содержимое стакана латте, хотя это всего лишь смесь дешевого растворимого кофе и холодного молока. Иногда Хосок наливает туда немного алкоголя - совсем чуть-чуть; достаточно, чтобы чувствовался вкус, чтобы по телу разливалось липкое, неправильное тепло, но недостаточно, чтобы напиться. У Хосока в рюкзаке всегда лежат небольшое лезвие и пачка бинтов. Он вечно теряет лезвия, практически каждый день кидая в рюкзак новые; часто, когда он там что-то ищет, то натыкается на давно забытые лезвия и протыкает подушечки пальцев. Хосок покупает самые дешевые бинты - они крошатся, стоит к ним притронуться; мелкими белыми ниточками усыпаны практически все вещи Хосока. Что такое депрессия? Этот вопрос поставит Хосока в тупик. Хосок не знает ответа; ответ витает в воздухе, он проплывает перед глазами, он опутывает, узорно клубится перед глазами, словно сигаретный дым, а затем растворяется, словно мираж; ясность рассеивается. Понимание исчезает, оставляя после себя лишь терпкий запах и горечь на языке. Люди думают, что когда у человека депрессия, ему грустно; Хосоку хочется смеяться. Он страдает от агонизирующей боли, что пронзает его тело; вместе с тем он не чувствует ничего. Все его чувства пространны, даже когда он рыдает, кричит, режет себя; он знает, что ему больно, но он не может ухватиться за эту боль. Он знает, что ему грустно, но он не может сосредоточиться на этой грусти. Он знает, что ему страшно, но не может заставить себя испугаться. Что такое депрессия? Этот вопрос заставит Хосока пожать плечами. Он закурит, нервно прикусит нижнюю губу и закроет глаза; глубоко затянется сигаретой и выпустит в воздух облако дыма. Он посмотрит человеку, задавшему вопрос, в глаза и усмехнется. Это пустота. Это черный цвет. Тот черный, о котором говорят слепые от рождения; всепоглощающая тьма, в которой нет просвета. Люди думают, что больным нужно просто взять себя в руки; Хосоку хочется плакать. Никто никогда не поймет, что он чувствует; он и сам не знает. Он знает лишь то, что его мозг кричит, его руки трясутся, а колени дрожат, он знает, что в горле постоянно стоит комок, а в глазах - слезы, он знает, что ему хочется разодрать свое тело в мясо; вместе с тем он мечтает о тишине. Хосок думает обо всем и ни о чем одновременно, ему тяжело и легко, плохо и совершенно, абсолютно никак. Что такое депрессия? Хосок ответит, что это пустота. Жить с депрессией - не жить никак, не существовать, не чувствовать. Это вечно сомневаться в себе, бояться, чувствовать такую дикую усталость, будто всю ночь разгружал товарные вагоны, это ненавидеть, злиться, плакать и бояться, и вместе с тем не чувствовать ничего. Люди думают, а Хосок хочет перестать думать. Он хочет перестать бродить по закоулкам собственного разума, там, где пусто, но воздух спертый, густой, где стоит сильнейший смрад; в месте, где хочется просто лечь на пол, поджать ноги к груди и позволить зловонному дыму себя усыпить. А еще Хосоку кажется, что здоровые люди боятся сильнее, чем больные; сильнее, чем он. Его болезнь стала неотъемлемой частью его характера, она стала тем, кто он есть. Разбитый, несчастный, пустой - это он, и парень, заболев в начале своего подросткового возраста, привык к этому. Врачи говорят, что его депрессия запущена, что ей как минимум два года; Хосок улыбается и отвечает, что слабо понимает, о чем они говорят. Он не помнит, чтобы было по-другому, он не помнит, когда ходил без гирь на ногах, тянущих его вниз. Он не помнит, когда не был уставшим, когда ему не хотелось спать; он не помнит, что значит быть здоровым. И именно это заставляет его испугаться. Хосок смотрит на пачку таблеток, которые выписали ему врачи. И Хосок не знает, хочет ли их принимать. Врач предупреждает, что будет плохо, что у них есть «синдром отмены», что на них нужно сесть, постепенно увеличивая дозу; у Хосока ощущение, будто его подсаживают на наркотики. «Синдром отмены» - красивый термин для ломки, а антидепрессант звучит гораздо приятнее, чем наркотик. Хосок смотрит на пачку таблеток и понимает, что между этими понятиями нет никакой разницы. Они заставят его забыться; они заставят его забыть. Они заберут боль, тяжесть в груди, тоску, страх - они заберут это все, нужно лишь положить одну крошечную таблетку в рот и проглотить ее. Хосок не знает, сможет ли. Не знает, хочет ли. Не знает, готов ли прощаться с тем, чем так долго жил - с тем, что вечно стояло за его плечом. С тем уродливым, с тем отвратительным, с тем страшным; с тем родным, с тем знакомым, с тем влекущим. Хосок боится потерять свое несчастье; Хосок верит ему, и отказывается верить кому-то другому. Он привык к депрессии, он знает ее, он любит ее в каком-то извращенном, неправильном смысле. Хосок смотрит на пачку таблеток, которые выписали ему врачи. Хосок делает глубокий вдох, открывает упаковку и принимает лекарство. ~ За два месяца до своего девятнадцатилетия Чон Хосок встречает парня по имени Agust D. Хосок, вообще-то, любит музыку, разве что он в ней ни черта не понимает. Когда он был мальчиком, мама водила его на уроки фортепиано, но долго они не продлились - Хосок был слишком неусидчивым, а пальцы не хотели слушаться. Но зато мальчик любил слушать, как играет его преподаватель, наблюдать за тем, как умелые пальцы бегают по клавиатуре; иногда Хосок закрывал глаза, откидывался на спинку дивана и слушал. Он представлял себе картинки - живые, красочные, а иногда темные и даже пугающие; он дарил целым вселенным жизнь длиною в одно музыкальное произведение. Мальчик не хотел играть сам, не хотел прикасаться к инструменту - это разрушало для него магию. Искусство слишком прекрасно, чтобы к нему притрагиваться; фортепиано для Хосока сравнимо с самой живописной картиной - можно смотреть, восхищаться, но никогда не прикасаться. Хосоку казалось, что он душит мелодию своими руками - она должна литься свободно, без препятствий, быстрым течением унося Хосока за собой. Может быть с возрастом Хосок и стал менее поэтичным, но музыку он так и не разлюбил. YouTube - место очень неплохое, если знать, что и где искать. У Хосока нет никакого интереса к летсплеерам, бьюти блоггерам или скетчам, что занимают топовые строчки в рейтингах - Хосок смотрит каждодневные влоги людей, у которых не больше тысячи подписчиков; ему нравится ощущение того, что он подглядывает в чей-то дневник. Ему нравится смотреть на других людей вот так, через экран компьютера; по какой-то причине это заставляет его чувствовать себя менее одиноким. Хосок смотрит на чужие жизни, словно покупатель, через витрину магазина, и выбирает, за кем он хочет понаблюдать сегодня - за новоиспеченной семейной парой из Америки, за большой семьей из Австралии или за одинокой девушкой из Кореи. А еще Хосок любит музыкантов. Больше всего Хосоку нравится смотреть на любителей - тех, что поют слегка фальшиво, иногда попадают мимо нот; чьи пальцы соскакивают с гитарных струн, не всегда попадают по клавишам. Хосок любит тех, у кого нет особого чувства ритма, любит тех, кто звучит так, будто не может не петь; чей голос прост. Прост, незамысловат и чист; Хосок хочет искренности. Ему нравится думать, как доволен собой был тот человек, что записал себя на видео и выложил его в интернет, ему нравится думать, как кто-то возбужденно обновляет страницу и ждет комментариев, ждет, что кто-то будет точно так же рад тому, что посмотрел это видео, как он сам был рад его записать. Поэтому Хосок всегда оставляет комментарии. Они не теряются в тоннах восхищенных отзывов так, как это происходит в комментариях кого-то известного - они остаются прямо под видео, и Хосоку нравится думать, что кто-то улыбнулся от его слов. Хосок хочет доброты. Как бы глупо и по-детски просто это не звучало, доброта - это все, чего хочет парень. Он хочет тепла, человеческих улыбок и настоящего добра; Хосок часто плачет. Его легко растрогать, и достаточно лишь сказать ему всего пару хороших слов - он готов расплакаться, достаточно тепло к нему отнестись - он готов влюбиться; Хосок влюблен во всех и ни в кого одновременно. Он считает, что любовь не приходит и не должна приходить быстро, но вместе с тем согласен встречаться со случайным прохожим. На YouTube’е Хосок ищет людей - веселых и грустных, счастливых и несчастных; он ищет лица. Он находит то, что искал, когда натыкается на безликий канал. Хосок кликает на видео, обложкой которого является простой черный экран. Agust D - First Love. Хосок пару раз перечитывает название, хмурится и смотрит на часы. Сейчас час ночи, а он должен был лечь в десять, перед этим выпив две таблетки; Хосок снова хмурится и неохотно встает с кровати. Парень закидывает лекарство себе в рот, выключает свет, плюхается на кровать и нажимает на видео. Несмотря на то, что Хосок пьет лекарство уже почти неделю, его организм до сих пор адаптируется. Голова кружится, тело становится ватным, в ушах начинает звенеть, по рукам бьет мелкая дрожь, а во рту становится даже суше, чем обычно; Хосок закрывает глаза и представляет себе, какие огромные у него сейчас зрачки. После пяти секунд тишины Хосок начинает слышать. Тихий, чуть хриплый голос и несколько простых нот. Голос почти шепчет, убаюкивает, и Хосок растворяется. Он чувствует, он видит то старое фортепиано, он видит слой пыли на нем, он видит лучи теплого солнечного света, падающие на инструмент; он видит мальчика. Крошечного мальчика, что усердно карабкается на стул, стоящий перед фортепиано, мальчика, который неловко поднимает крышку, нажимает по клавишам и смеется, потому что в этот момент он счастлив, и нет на свете счастья искреннее, смеха чище. Хосок видит подростка, что играет, что умело нажимает на клавиши, что задерживает дыхание во время игры, что становится с фортепиано одним целым, и тут же Хосок начинает чувствовать другое. По коже парня бегут мурашки; безымянный подросток в его воображении разламывает своего лучшего друга. Он выдирает клавиши, пинает фортепиано, обливает его бензином и поджигает. Бит становится громче, и Хосок слышит злобу в чужом голосе; еще он слышит треск дерева, чужие истеричные рыдания и чужой надрывный смех. Хосок сходит с ума вслед за неизвестным ему парнем, Хосок быстро стирает слезы, бегущие по щекам, и напоминает себе слушать. Хосок делает судорожный вдох и боится открыть глаза; музыка давно закончилась, а он все еще там, он стоит в гостиной родительского дома незнакомой ему семьи и смотрит на то, как маленький мальчик неловко карабкается на высокий стул, стоящий перед фортепиано. Несмотря на то, что голова Хосока кружится, несмотря на то, что от таблеток его клонит в сон, он слушает песню за песней, историю за историей, вселенную за вселенной и не понимает, почему на видео не больше ста просмотров, лайки и дизлайки отключены, а комментарии пусты. В описании лишь одна строчка - если вы нашли это видео, не делитесь им с друзьями. Agust D. Хосок пялится в яркий экран, пытаясь найти в этом имени хоть какой-то смысл, но у него ничего не получается. Он поджимает губы, соскакивает с кровати и берет мобильник в руки. Ким Тэхен, я... Хосок, что случилось? - голос друга звучит сонно, но взволнованно, и Хосок делает глубокий вдох. Я наткнулся на канал тут один, и не могу понять, кому он принадлежит, и там все так ааааа, ты понимаешь? Его ведет парень, он очень ыыыыыхххх, и я не знаю, что делать, и я думал, что ты... Хоби-хен, ты разбудил меня в три часа ночи из-за канала на ютьюбе? Да. Тебе повезло, что у тебя депрессия, друг мой. Рассказывай. Они говорят до утра, и Тэхен не раз просит дать ему ссылку на канал, но Хосок отказывается. Он рассказывает о песнях, пересказывает, что услышал, но всегда опускает имя - он чувствует, что это равно предательству. Что Agust D попросил не говорить о нем, попросил не «делиться с друзьями», и Хосок не будет. Потому что Agust D - только его. Этот безликий музыкант, что заставляет Хосока чувствовать сильнее, чем это делают таблетки. Agust D - тот, чьи треки Хосок не может слушать без сигареты в зубах, тот, под чьи треки Хосок расчесывает шрамы на руках и наносит новые порезы, тот, кто становится ему вместо лекарства, тот, из-за кого Хосок не хочет принимать таблетки, тот, из-за которого Хосоку плохо; тот, кого Хосок любит. Хосок не слушает ничего, кроме музыки, которую написал Agust D. Хосок влюблен. Он влюблен в легкую хрипотцу, тяжелое, шумное дыхание, наглый смех, хлесткие слова, виртуозную музыку; Он влюблен в руки, которые никогда не видел. Те руки, что чернилами выводили на бумаге стихи, те руки, что играли на фортепиано. Он влюблен в губы, которые никогда не видел. Те губы, что, как думает Хосок, часто покусаны до крови. Хосок влюблен в человека, которого никогда не видел. Тэхен переживает и злится, он говорит, что ситуация абсурдна и что Хосоку нужно прийти в себя, а Хосок, закидывая лекарство в рот, включает в наушниках сильнейший депрессант. ~ За месяц до своего девятнадцатилетия Чон Хосок узнает парня по имени Мин Юнги. Хосок сверлит секцию комментариев остервенелым взглядом и сильно прикусывает внутреннюю сторону щеки. Он сжимает руки в кулаки, пытаясь унять дрожь; сегодня он напишет комментарий. Хосок сделает это, и ничто его не остановит. Разве что он так же, как и вчера, закроет вкладку, упадет лицом в подушку и пообещает себе, что сделает это завтра. Хосок делает глубокий вдох и кладет пальцы на клавиатуру. Тэхен говорит, что Хосока должно отпустить, как только он поговорит с музыкантом и разочаруется в нем; Тэхен очень хочет, чтобы Хосок разочаровался. Сам Хосок не знает, чего он хочет и что он делает, но, с другой стороны, он никогда ничего не знает, поэтому быстро набирает в окошке для комментария одно короткое предложение, нажимает на клавишу «отправить» и захлопывает крышку ноутбука. 03:14 hobi сказал: мне кажется, я тебя люблю Он жалеет, что это сделал, но не позволяет себе подойти к компьютеру и удалить комментарий. Хосок открывает окно в своей комнате настежь, закуривает сигарету и закрывает глаза. На улице холодная осенняя ночь, и ледяной воздух заставляет дрожать парня, одетого в обычную майку и домашние штаны. Пепел падает прямо на подоконник, но Хосоку все равно - он смотрит в темноту ночной улицы и думает, что Agust D сейчас где-то. Он где-то там, где-то далеко; а может быть живет этажом выше. В воображении Хосока нет какого-то конкретного человека, он не представляет себе внешность музыканта, его манеру речи и мимику; Хосоку все равно. Agust D, кем бы он не оказался - произведение искусства. Хосок делает новую затяжку и наблюдает за тем, как ветер рассеивает сгусток дыма; Хосок хочет раствориться следом. Его ладони мокрые от пота, руки трясутся так, что он еле подносит сигарету к зубам, но Хосоку все равно спокойно - он привычно не чувствует сердца. Пусто. Хосок садится на подоконник, свешивая ноги с окна, достает еще одну сигарету и включает плейлист со знакомыми треками. Четыре сигареты спустя Хосок залезает обратно на кровать, открывает ноутбук и обновляет страницу. 03:48 agustd сказал: mingi найди меня в скайпе Хосоку кажется, что его ударили в живот. Он снова закуривает, не обращая внимания на то, что пепел летит на клавиатуру, и быстро заходит в скайп. Хосок посылает запрос на добавление в контакт, до боли прикусывает нижнюю губу и закрывает глаза. Через несколько минут он слышит звук нового сообщения, мгновенно открывает глаза и читает: как тебя зовут? Хосок несколько раз пробегается по строчке взглядом, перечитывает ее раз за разом, не в силах сделать вдох. Он чувствует, как его сердце бьется где-то на уровне горла, а пальцы превращаются в уродливые коряги, и он не может их расправить; Хосок бьет себя тыльной стороной ладони в грудь и заставляет вдохнуть. ну что, ты долго еще? отвечать собираешься? - Да, - вслух отвечает Хосок, и тут же прикусывает язык. Парень то набирает, то стирает ответное сообщение. Ему кажется, что все слова сейчас лишние и неправильные, что он приоткрывает дверь в место, куда ему нельзя, что он делает что-то запретное, граничащее с непростительным; Хосок нажимает на клавишу «отправить». да, прости!!!! я просто немного растерялся и не совсем понимаю что именно написать, так что ээ 
да 
извини наверное, хотя я не уверен, что тебе это нужно я не знаю, за что извиняюсь, ты не разозлился? ?? ? как тебя зовут? а, точно!ヽ(ﾟ〇ﾟ)ﾉ 
точно 
имя 
извини 
чон хосок 
мне 18, ну как, почти 19 на самом деле, но 18 все-таки, мне пока что нужно говорить, что мне 18, потому что еще нет 19 я живу в сеуле, и меня зовут хосок ~ ты не хочешь спросить, как зовут меня? а ты хочешь мне говорить? я не буду спрашивать что-то, что ты не хочешь рассказывать ты не похож на человека, который любит много про себя рассказывать (〃￣ω￣〃ゞ откуда ты знаешь, какой я человек? я слушал твою музыку (・・;)ゞ так ты любишь меня, значит? твою музыку и меня, значит мин юнги. 19 лет ты всегда такой серьезный? ты всегда такой нервный? я не нервничаю!!! почти (ーー;) позвони мне завтра, хосок я хочу услышать, за что ты меня любишь * Хосок сидит напротив своего монитора. На часах десять вечера, Хосок одет в рваную домашнюю майку и выношенные штаны, у Хосока синяки под глазами и уставший, полумертвый вид, но ему все равно; где-то в затылке стучится мысль о том, что именно в таком виде он встретит человека, о котором думал без перерыва, но Хосоку все равно. Он смотрит на свои перевязанные запястья, на чистые бинты, еще не успевшие пропитаться кровью, смотрит на шрамы и понимает, что ему все равно. Он не будет ничего прятать от человека, который перестал прятаться от него. Значок у аватара mingi показывает, что пользователь в сети. Хосок сглатывает и нажимает на кнопку вызова. - Ну привет, Чон Хосок. Хосок не может улыбнуться. Он застывает на месте; ему кажется, что по его телу вместо крови сейчас течет парализующий яд. Мин Юнги прекрасен настолько, что Хосоку становится стыдно на него смотреть. У Юнги черные волосы и бледная фарфоровая кожа; у Юнги небольшие темные глаза, которые обещают тепло, но дают лишь холод; у Юнги аккуратные красные губы, искусанные в кровь, как Хосок и представлял; у Юнги ухмылка на губах и полное безразличие в глазах. Хосок бегает взглядом по экрану, хватаясь за все детали - Юнги сидит за столом. Юнги сидит за столом, и Хосок видит только верхнюю часть чужого тела; у Юнги выразительные ключицы. Позади Юнги виден бардак; Хосок вглядывается Юнги за спину и высматривает кучи одежды, сваленные огромными горами на кровати. - Повезло, что ты симпатичный, - смеется Юнги, откидываясь на спинку стула. - Что? - переспрашивает Хосок. - Повезло, говорю, что ты симпатичный. - Почему? - Ну мне же нужно в тебя влюбиться. - Прости? Юнги наклоняет голову вбок и говорит: - Ты сказал, что любишь меня. Будет неловко, если я не полюблю тебя в ответ. - Да нет, - говорит Хосок, шмыгая носом; парень молится, чтобы дрожь в собственном голосе услышал только он сам. - Это совсем необязательно. Юнги-хен, забудь. - Ты помнишь, о чем я тебя попросил? - А? - Чтобы ты сказал, почему ты меня любишь. - За музыку. - Я тебе не верю. Мне нужно больше причин. Я хочу знать, что заставило тебя это написать. Хосок смотрит на Юнги через экран компьютера, закрывает глаза и поджимает губы. За что он его любит? - Хен, с тобой все в порядке? - Да, - непонимающе говорит Юнги. - Откуда такой вопрос? - Ты ничем не болеешь? У тебя точно проблем с головой нет? - Нет... нет. Нет, не болею. - Я тебе не верю. - Какой содержательный диалог. - Это не я предлагаю темой для разговора причины любить кого-то! - коротко смеется Хосок. - Ты понимаешь, что звучишь как извращенец? - Засранец, - возмущенно говорит Юнги. - Это не я оставил жутковатый комментарий! Как ты думаешь, каково вот так получить рандомное признание в любви, а? Может ты маньяк. - И ты дал маньяку свой логин в скайпе? Юнги усмехается и пододвигается ближе к камере. - Мне скучно, Чон Хосок. Мне до смерти скучно. Так что давай, расскажи мне что-нибудь. - Интересно послушать, что значит быть восемнадцатилетним парнем на пороге дурки? * - ...И вот я сижу в кабинете, слушаю уже третью метафору к моей депрессии, то есть... Она сначала говорила, что это как гайморит. Потом это кариес, потом это царапина на локте... я не знаю, хен, это чистое безумие, серьезно. Я был уверен, что в фильмах это все неправда, когда тебе говорят «закрыть глаза и отправиться в счастливое место», но она всерьез это сделала. И я как баран просто «да, хорошо». Сижу там, улыбаюсь, а потом прихожу домой и думаю, какого черта я ее нахер не послал. - А почему не послал? - спрашивает Юнги, отпивая из стакана с чаем. - Я так не умею, - на выдохе отвечает Хосок. - То есть. Я когда сидел в кабинете, то у меня и мысли даже не было такой - что-то грубое сказать. А когда вышел, начал думать обо всем этом дерьме, то растерялся как-то. Так со мной всегда. - Всегда? - Ну да. Ко мне сумасшедшие липнут, а я им киваю и улыбаюсь. - Похвально, - смеется Юнги. - Убей меня, хен, - стонет Хосок, падая на кровать. - Мы слишком далеко. - Ты так и не сказал мне, где живешь, - произносит Хосок, не вставая. - Далеко. - Это понятие очень растяжимое, - тянет Хосок, поднимая руки над головой. Парень улыбается и начинает медленно развязывать бинты на руках. - Я далеко, Хосок. - Хочешь посмотреть на них? - спрашивает Хосок, игнорируя слова Юнги, и плотно прижимает руки к груди. - Хочу, - мгновенно отвечает Юнги, и Хосок опускает руки. * - Ты засыпаешь, - голосом, которым обычно констатируют факты, говорит Юнги. - Нет, - Хосок зевает и трет глаза руками. - Не понимаю, о чем ты. - Давай дуй спать. - Сейчас уже почти утро. Нет смысла ложиться. - Есть. Давай, тебе нужно. - Я не могу. - Ну почему? - устало спрашивает Юнги. - Я боюсь, что ты можешь исчезнуть. На секунду Юнги выглядит так, будто его застали врасплох. Он несколько раз глупо моргает, запускает пятерню в волосы и говорит: - Я могу. Хосок, у меня привычка... Я не задержусь надолго, никогда не задерживаюсь, ты понимаешь? - Тогда мне нужно сделать так, чтобы тебе захотелось. Спокойной ночи, хен. *
 - Юнги-хен, ты больше не собираешься исчезать? - Нет, Хоби. - Ты не врешь? - Все врут. Но никто не слушает, так что поебать. Есть легкие люди, те, что светятся, когда говорят; они впитывают и раздают окружающим солнечный свет, от них в воздухе чувствуется спокойствие, а в их сердцах - добро. Есть люди, чьи тела полны историй; они лениво улыбаются и говорят, что живут ради жизни. Есть люди, похожие на ураганы, сметающие все на своем пути, люди, которые выглядят так, будто их слезы обжигающе-горячи. Есть люди с каменными руками; те, с кем нужно обращаться так, будто их сердце сделано из хрусталя. Мин Юнги не был похож ни на кого, с кем Хосок встречался до этого. Юнги не просто уникальный, он стал тем, ради кого Хосок встает с кровати. Он стал тем, ради кого Хосок перестал пить таблетки. - Слезь с них. - Что? - Слезь с таблеток, они не помогают. - Нет... нет, я не могу, хен, они... - Они убивают тебя. Они убивают того, кто ты есть на самом деле. Хоби, ради меня, ладно? - Конечно. Хосок ненавидит ссориться. Он не любит крики, обиды; ему слишком быстро становится страшно. Он ненавидит бояться, он ненавидит плакать и просить прощения; Хосок всеми силами старается избегать конфликтов. Он улыбается, не давая себе разозлиться; он разучился злиться. Он разучился кричать - он научился курить и тушить бычки о собственную кожу. - Ты не против того, что я курю, Юнги? - Мне нравится. - Никому из тех, с кем я общаюсь в реальной жизни, не нравится. Тэхен говорит, что это мерзко. - Передай Тэхену, что он может идти нахер. - Передам. У Хосока есть друзья, которые говорят, что его руки нужно прятать. У Хосока есть Юнги, который говорит, что его руки прекрасны. У Хосока есть друзья, которые смотрят в сторону, когда видят, как рукава его толстовки пропитываются кровью. У Хосока есть Юнги, который просит не выводить пятна. У Хосока есть друзья, которые говорят, что ему нужно ходить к врачу. У Хосока есть Юнги, который обещает когда-нибудь приехать, обнять и не выпускать из своих рук. - Хен, почему ты не можешь жить ближе? - Глупый вопрос. - Я знаю, но... Паршиво это так. - Знаю. - Знаешь, что еще паршиво? - А? - Ты - моя первая любовь, Юнги-хен. - Дерьмово. Знаешь, что еще хуже? - Что? - Я тебя тоже люблю, Хоби. ~ Через пять месяцев после своего девятнадцатилетия Чон Хосок теряет парня по имени Мин Юнги. Хосок знает, что это произойдет в какой-то момент. Всегда где-то там, блуждая по туманным лабиринтам своего разума Хосок натыкается на этот страх. Тот страх, то будущее, то липкое знание правды, что связывает парня по рукам и ногам и не дает идти вперед, то удушающие понимание, что заставляет Хосока рыдать по ночам, сгрызать ногти до крови и разрезать кожу на своем теле все глубже. Хосок знает, что Юнги уйдет. Он знает, что Юнги скоро станет с ним скучно; что он найдет кого-то другого, кто начнет заполнять пустоту в его груди, кого-то другого, на ком можно ставить эксперименты. Хосок знает, что Юнги нездоров. Он не знает, как лечится хроническая скука, но Юнги нашел для себя идеальное лекарство - других людей. Хосок смотрит на себя в зеркало, и ему кажется, что он себя узнает - он узнает дрожь по всему телу, он узнает синяки под глазами, он узнает окровавленные рукава; Хосок говорит с Юнги по скайпу, и парень видит, как монитор тоже отражается в зеркале - он видит Юнги. Прекрасного Юнги, что пишет самую удивительную музыку на свете. Того Юнги, от которого у Хосока болит все тело; того Юнги, которого Хосок мечтает обнять и никогда не отпускать. Того Юнги, которого он согласен терять только под предлогом смерти; того Юнги, что шутит про видеоигры, а потом часами рассказывает про то, как он пишет свои стихи. Того Юнги, что поет для Хосока, что живет музыкой, чей хриплый голос не раз убаюкивал Хосока, когда он не мог уснуть, того Юнги, что слушает, что понимает, что не перебивает, что поддерживает; того Юнги, что любит. - Ты должен быть благодарен, ясно?! Я никогда никого не предупреждаю! - Ты не можешь! Юнги, боже мой, я не могу так, ты не можешь... Ты не можешь уйти, почему ты... - Потому что люблю, баран ты ебаный! Посмотри на себя! Посмотри, что я с тобой делаю! 
 - Заткнись... заткнись и... и пог...поговори со мн... мной... - Хоби, дыши. Я прошу тебя, дыши, хорошо? Я останусь. Я останусь, ты слышишь меня? Я не хочу уходить. Хосок не удивляется, когда Юнги уходит. Когда он видит, что из его профиля исчез контакт, а канал на ютьюбе пропал - Хосок не удивляется, когда напоминаниями о том, что Юнги когда-то был в его жизни, остаются лишь шрамы и горы испорченной кровью одежды. Тэхен приезжает к Хосоку домой. Он стирает одежду, моет посуду, убирается в квартире, обрабатывает чужие шрамы и спрашивает, остался ли у Хосока рецепт на таблетки. Хосок кивает в сторону прикроватной тумбочки, и уже через полчаса Тэхен кладет Хосоку в рот антидепрессант. - Ты ведь понимаешь, что он поступил, как должен был, Хоби-хен? - Я умру, Тэхен. И Хосок чувствует, что его больше нет. Он живет - он принимает таблетки, он ходит к врачам, он видится с Тэхеном; он умирает. Он умирает без Юнги - без хриплого, чуть севшего голоса, без острого взгляда, без стихов, разговоров по ночам, музыки, без чужой улыбки; Хосок уверен, что никогда больше не будет жить. Он злится на Юнги, потому что лишь Юнги дорог Хосоку достаточно, чтобы парень смог разбудить в себе это чувство. Хосок скучает по Юнги, Хосок мечтает о тех руках, до которых никогда не дотрагивался, он мечтает о тех губах, что никогда не целовал, он мечтает о тех объятиях, которые никогда не получал; он мечтает о человеке, которого никогда не видел. Хосок знает, что Юнги сейчас тонет. Что он не сможет создать новый канал, найти нового человека, залезть в новую душу; Хосок мечтает о том, чтобы Юнги тонул. Даже если бы Юнги вернулся, Хосоку не нужны были бы его извинения - Хосок хочет, чтобы Юнги захлебывался желчной виной, чтобы тонул в отвратительной кислотной жидкости, чтобы рыдал до тех пор, пока в горле не появится ощущение, что слизистую разодрали наждачной бумагой; Хосок хочет, чтобы Юнги знал, что значит жить. Жить порознь, никогда не побывав вместе. Так и остаться двумя людьми, что далеко; Хосок мечтает лишь об одном прикосновении. Он мечтает о нем чисто и отчаянно - он готов отдать за него все. Он не хочет жить без Юнги, но позволяет Тэхену вкладывать себе в рот таблетки, потому что Юнги хочет, чтобы он жил без него. Хосок удаляет трек за треком, пока не натыкается на один, особенный; Хосок включает музыку. Он смотрит на малыша, что играет свои первые ноты, и наконец-то он больше не безымянный, наконец-то Хосок видит его - пухлые щеки Юнги и крошечный нос, похожий на пуговку. Хосок видит его - нескладного подростка, что рушит фортепиано, кричит, падает на землю, смеется, плачет; Хосок сжимает ладони в кулаки. Хосок видит его - взрослого парня, что шепчет «прости». Через пять месяцев после своего девятнадцатилетия Чон Хосок понимает, что никогда не перестанет любить парня по имени Мин Юнги.