Winter

Зима подкралась незаметно. Казалось, что теплая, солнечно-золотистая осень будет длиться вечность. Впрочем, календарное холодное время года наступило давным-давно. Но когда это влияло на действительность?.. Не было резкого обрыва между осенью и зимой. Просто однажды утром Тилль обнаружил, что больше не полыхают за окном огненные краски листьев. Все было белым-бело. Он потер глаза, желая удостовериться, что обновившийся пейзаж ему не привиделся. Так и оказалось. Градусник за стеклом показывал уверенные минус десять по шкале Цельсия. Сразу вспомнился легендарный девиз дома Старков из Игры Престолов: зима близко. А теперь она подобралась на минимальное расстояние и приняла Берлин в свои холодные объятья. Линдеманну удалось распинать себя на прогулку ближе к трем часам дня. Глядя на то, как медленно начинают падать белые резные кристаллики замерзшей воды, он ощутил странное чувство, которое тянуло на заснеженную улицу, смешивая все мысли в кучу. Ну, что делать, интуицию надобно слушаться. Потому Тилль собрал всю свою волю в кулак и оторвал бренное тело от любимого кресла. Замер в раздумье перед раскрытыми дверцами шкафа, пытаясь определиться с выбором сегодняшнего образа. Затем остановился на черных джинсах и темно-синем свитере в красную полоску с белыми оленями вдоль. Сам Тилль никогда бы не купил себе подобной вещи, будь она хоть четырежды теплой. Но это был подарок Рихарда, что делало его особенным, совершенно не похожим на тысячи других, таких же свитеров. Итак, нарядившись в выбранную одежду и дополнительно утеплившись шерстяным шарфом под пальто, Линдеманн шнуровал ботинки и думал о том, что очередной год пролетел практически незаметно. Вот только-только отмечали приход весны, а тут бац — и Новый год на подходе. Уследить за ходом времени становится практически невозможно. Выйдя на улицу, Тилль практически сразу ощутил, как щиплет щеки мороз. Выдохнул, и облачко пара воспарило к небу, приобретшему странный жемчужно-серый оттенок. Каким же непривычным все стало, — подумал он. Весь мир остыл, а я и не заметил. Линдеманн неспешно брел вперед, вдыхая полной грудью новый воздух, разглядывая ставшие расплывчатыми силуэты домов, машины, напоминающие призраков. Снег повалил хлопьями, стирая все вокруг и отрезая Тилля от остального мира. Он очутился в каком-то парке, совершенно обескураженный метелью. По краям аллеи смутно угадывались влажно черные остовы деревьев, их скрюченные, будто стариковские пальцы, ветви цепляли за плечи, натужно и ворчливо скрипели, потревоженные ветром. Создалось впечатление, что извилистая дорожка кончаться не собирается, а еще, что Тилль совершенно одинок в своих скитаниях. И выбраться нет никакой возможности. Вдруг впереди мелькнула темная эфемерная фигура. Тилль еле успел выхватить ее взглядом из белого хаоса, творящегося вокруг, и рванул следом, надеясь сам не зная на что. Прохожий петлял между отдельными маленькими снежными вихрями, но все равно опережал Тилля по скорости. Впрочем, тот старался сильно не отставать и не терять из виду единственного человека в парке. Перейдя на бег, Линдеманн ощутил, как ветер сопротивляется, замедляя, и бросает в лицо горсть колючих снежинок, тут же запорошивших глаза. Несмотря на все эти препятствия, Тиллю все же удалось догнать своего…соперника. Хлопнув его по плечу, Тилль сбивчиво пробормотал: «Извините, вы не знаете, где здесь выход?». Прохожий обернулся, и оказалось, что это Рихард Круспе собственной персоной. — Что? — недоуменно произнес он, и тут особенно сильный порыв ветра сбил Линдеманна с ног, повалив прямо на удивленного Цвена. Они грохнулись в снег, совершенно потеряв ориентацию в пространстве. Некоторое время оба молчали, слушая, как завывает ветер и едва слышно звенит иней, быстро нарастающий на стволах деревьев. Потом Рихард недовольно поинтересовался: — Ты так и собираешься лежать на мне до скончания времен? Тилль чуть приподнялся, перенеся вес на локти. — Так лучше? — Может быть, — Круспе хмыкнул. — Как же тебя занесло в такую даль, да еще в подобную погоду? — Могу спросить то же самое у тебя, — ухмыльнулся Тилль, вдруг осознав, что они с Рихардом еще ни разу не оказывались на столь близком расстоянии. — За сигаретами вышел, — пояснил Цвен. — Решил немного прогуляться. И вот… — он поморщился, обведя взглядом бушующую стихию. — Как хорошо, что я тебя встретил, а то замерзать поодиночке как-то не с руки, — Тилль многозначительно улыбнулся, и лицо Рихарда приобрело настороженно-подозрительное выражение. — Меня пугает твоя зловещая ухмылка, больше похожая на звериный оскал, но я сделаю вид, что ничего не заметил, — Круспе заерзал, потом рывком перевернул Линдеманна на спину, таким образом очутившись сидящим на нем верхом. — Так мне больше нравится, — сладко пропел гитарист. — А теперь предлагаю дернуть домой, пока мы себе яйца не отморозили. — Резонное предложение, — Тилль с сожалением спихнул с себя Цвена и поднялся на ноги. Буря чуть поутихла, уступив место по-настоящему зимней тьме. Ее слегка разгоняли горящие янтарным светом фонари, в чьем радиусе освещения плясали снежинки. — Куда… — начал было Тилль. — К тебе, — безапелляционно заявил Рихард, и Линдеманн и не подумал ему отказать. Впрочем, как и всегда. Круспе, как ни в чем не бывало, подхватил друга под локоть и развернул в нужном направлении, попутно пихнув бедром, чем вызвал недоуменный с примесью скрытой надежды взгляд со стороны Тилля. — Давай, шевели копытцами, — сварливо подгонял его Рихард. — Или же ты хочешь, чтобы я окончательно превратился в ледышку? — Да что ты, — Линдеманн ускорил шаг, думая, что же вызвало такое изменение в отношении к нему у Рихарда. Он как будто перешагнул через невидимый барьер, этакий Рубикон на особый манер. Едва перешагнув через порог, Рихард скинул ботинки и куртку. Потом развернулся к немного опешившему Тиллю, стянул с него пальто. Удовлетворенно улыбнулся, увидев знакомый свитер. — Носишь-таки. Посерьезнел вдруг, прищурившись. — Мне холодно, — и с непринужденным видом запустил свои ледяные, надо сказать, руки Линдеманну под свитер. Тот даже не успел удивиться такой наглости. Лишь прижал к себе крепче. — Теплее? — Нет, — Цвен лукаво поглядел на Тилля из-под полуопущенных ресниц и чуть отступил. — Манипулятор хренов, — беззлобно вздохнул Тилль и неожиданно легко подхватил Рихарда на руки. Круспе вцепился в него и ткнулся холодным носом в шею. Доставив так страдальца до дивана, Линдеманн аккуратно задрапировал его пледом. Поняв, что стало жарковато, снял «олешковый» предмет гардероба и отправился заваривать чай. По возвращении обнаружил идеально сложенную стопку одежды и Рихарда, который решил опробовать свой подарок лично. Раскрасневшийся от тепла, сверкающий хитро своими серыми глазищами, лениво поправляющий сползающий с одного плеча темно-синий в красную полоску с белыми оленями свитер — таков был Круспе. Резво вскочив, он забрал из рук Тилля чашку и отхлебнул горячий напиток, ничуть не стесняясь будто просвечивающего его как рентгеном взгляда. Затем плюхнулся обратно в «гнездо», умудрившись не облиться, и сложил ноги одну на другую. — Чего встал как не родной? Садись, — он похлопал рукой рядом с собой. — Или тебя так поразил мой внешний вид? — при этом Рихард специально приспустил воротник, оголив выступающую ключицу. Тилль сглотнул и сел на краешек, стараясь не смотреть в сторону. Рихард заметил это и усмехнулся. Потом отставил опустевшую чашку на кофейный столик и придвинулся вплотную, приобняв Линдеманна за напряженные плечи. — Тилль, — тихо сказал он. — Почему ты так боишься дать себе свободу? — Потому что я слишком дорожу тобой, и мне страшно к тебе прикоснуться, не зная, как ты отреагируешь, — ответил Тилль, как-то судорожно выдохнув. — Какой бред ты себе навыдумывал, — полуразочарованно-полуласково произнес Цвен и заглянул Тиллю в глаза. — Поцелуй меня. Быстро. А то обижусь, — Рихард скорчил недовольную гримасу. И Тилль мягко коснулся его губ своими, не веря происходящему. Когда Линдеманн отстранился, Круспе фыркнул: — Пфф, ну кто ж так делает! Смотри, как надо! — и рывком притянул его к себе, впившись страстным поцелуем в его рот, попутно подключив свой ловкий язык. Спустя некоторое время отпрянул, довольно глядя на произведенный эффект: щеки Тилля пылали смущенным румянцем, а в глазах отчетливо читалось: «Может, повторим?». — Согреешь меня? — почти умоляюще попросил Рихард. Холодно в ту ночь не было никому. 15.07.16