Семейный ужин

— Эрвин. Это плохая идея. Примерно так заканчивался каждый разговор, начавшийся с жалобы на то, что Кушель Аккерман требует знакомства с будущим зятем. «Твоя мама моложе не становится, когда уже суженого покажешь, внуки когда будут, или, раз ты хочешь, чтоб у мамы поскорее закрылись глаза, так я помру прямо тут» — всё это было стандартным букетом приветствий, как только Ривай переступал порог родного дома в выходной. — Очень, очень плохая идея, — твёрдо повторял Ривай и сильно хмурился, чтоб уж наверняка стало понятно. Эрвин протягивал руку и разглаживал большим пальцем морщинку на риваевой переносице, больше походившую в такие моменты на трещину. — Ты просто не знаешь мою семью, — добавлял Ривай, послушно расслабляя брови, но менее угрюмым от этого не становился. — Это будет катастрофа. — Ты субъективен и смотришь только с одной стороны, — миролюбиво отвечал Эрвин. — Уверен, всё пройдет более чем замечательно. — Вот, — закатывал глаза Ривай, — вот, о чём я талдычу. От одной твоей манеры говорить маме придётся нюхать соль. — Я что-нибудь придумаю, — Эрвин был мягок, но настойчив. Во всём. Ривай понятия не имел, как можно было это побороть, так что тема неизменно переносилась из разговора в разговор. В один прекрасный вечер Ривай сдался. Что такое еврейская мама в смешанных чувствах? Это когда её сын предпочитает мужчин, но выбрал ни много ни мало командира разведки. — Батюшки, — всплеснула руками Кушель. — Рива, да как же ж ты не предупредил? Ривай послушно подставил щеку для звучного поцелуя, стянул пальто сначала с себя, потом — с вошедшего Эрвина. Тот долго обтряхивал на пороге сапоги и едва не врезался лбом в низкий дверной проем. — Я б хоть наготовила чего! — причитала Кушель. — Мама, у вас вся кухня на выходных от еды ломится, — терпеливо напомнил Ривай. — А не говорил, потому что вы половину Шингашины бы к нам сюда созвали. Кушель его не слушала, лучезарно улыбаясь Эрвину. — Так ты тот самый Смит, — она подала ему руку, которую тот незамедлительно поцеловал, согнувшись почти пополам. Ривай позади её спины выразительно моргнул, мол, всё правильно. — Ох, ты смотри ж. Всё, как Рива рассказывал, просто оторви и брось какой красавчик, да. — Мама! — Молчи, Рива, тебя не вызывали. — Безмерно рад, — улыбнулся Эрвин и добавил с абсолютной искренностью: — Теперь я вижу наглядно, в кого Ривай так красив, госпожа Аккерман. Ривай порозовел и, стиснув зубы, улизнул на кухню. — Ох, Винусь, да зови меня мамой, — зарделась Кушель. — Сочту за честь. — Садитесь за стол уже, — донёсся голос Ривая. Ополоснув руки в раковине, Эрвин уселся с ним рядом, стараясь занимать как можно меньше места. Небольшая гостиная, смежная со столовой, дышала теплом и уютом. Вся мебель, пол и стены были деревянными. — Пробуй гефилте фиш, мой личный рецепт, — Кушель, подсев по другую руку, подсовывала Эрвину одну тарелку за другой. — Совсем отощали в своих разведках. Сколько раз Риве говорила, шо голодный муж — плохой любовник. — Ма-ама, — процедил Ривай, потирая переносицу. — Не мамкай, — Кушель сощурилась, устремив взоры на сына, — я тебе полгода просила нареченого привести? Теперь не мешай. Входная дверь скрипнула. Грянул прокуренный голос: — Уже без нас начали? — Дядя? — прошипел Ривай, поворачиваясь всем корпусом к матери. — Мама, что за шутки? — А шо такого? Шо такого, мне интересно? Сказала Кенни зайти на ужин, ты ж свою маму совсем забросил. Кеша! Ты с Урей? — Кушель устремилась в прихожую. Эрвин посмотрел на напряженно ощетинившегося Ривая и осторожно погладил его поясницу, просунув ладонь между спинкой стула и его спиной. — Не нервничай так, — попросил. — Это катастрофа, Эрвин. Просто… — Ну шо, слыхал, тут суженых показывают? — Кенни ввалился в комнату, пялясь на Эрвина во все глаза. Из-за его широкой спины показался мужчина в два раза ниже, светловолосый и непростительно безмятежный. — Дядя, — буркнул Ривай, — катились бы вы отсюдова. — Добрый вечер, — вставил Эрвин. — Ага, — изрек Кенни многозначительно и ухмыльнулся. — Ага. Слыхал я, что в разведке все пидоры, но вот уж не подумал бы, эк оно, сам командор нашего заморыша оприходовал. — И это говорит старый пидор, — огрызнулся Ривай. — Так! — Кушель хлопнула ладонью по столу. — Никаких неприличных слов в моем доме шоб не было. Уря, Винусь, вы тут не волнуйтесь и кушайте чолнт. Кенни взгромоздился на стул рядом с племянником, тыкнул его под ребро локтем. — Тоже на блондинчиков западаешь? — заговорщецки пробубнил. — Это у нас семейное. Ривай приложился к кружке, посчитав, видимо, что раскошелиться на ответ будет ниже его достоинства. Кенни последовал примеру и, вылакав всю кружку вина, снова загремел: — Ну, то шо он гой, я не одобряю, скажу вам сразу… — Не кукарекай, Кеша, на себя посмотри. Мы Урю приняли и Винуся тоже примем. Ишь чего. — Ну так Уря ж совсем другое… Эрвин, ни слова не понимая, старательно налегал на форшмак, молча жуя и на всякий случай улыбаясь. Кушель то и дело докладывала ему ещё. Ури мечтательно ковырялся в тарелке, изредка поддерживая разговор, а Ривай выглядел так, будто вот-вот лопнет. — Эрвин, — наконец гаркнул он, кажется, дойдя до точки кипения, взял Эрвина под руку и решительно потянул, вылезая из-за стола, — поможет мне с харосетом. — Остав его в покое! Не видишь, жуёт! Сам не унесешь, шоле? Винусь, хала вкусная? Тока-тока спекла. — Всё просто бесподобно, — захлопал глазами Эрвин. — Я… — Ты со мной пойдешь, — прошипел Ривай, рывком заставляя его подняться. — Нет, ты слышишь как он разговаривает при маме? — обратилась Кушель, судя по всему, к всевышнему. — Ой-вей!.. Что за поколение, я спрашиваю. Под звуки этой речи Ривай все-таки утащил Эрвина на кухню, где целительно приложил ладонь к лицу, потирая кончиками пальцев лоб. — Ну что, теперь понимаешь, почему это было дерьмовой идеей? — сказал глухо и как-то мягко, словно лишился последней надежды и уже смирился с этим. Из столовой тем временем продолжал доноситься голос Кушель: — …а она мне говорит, что это гусь, нет, ты слышишь? А я и говорю — рыба моя, ты шо, с мозгами поссорилась? Таких курей должно быть стыдно честным людям продавать, слышишь, да? Сделав шаг вперед, Эрвин медленно отвел руку Ривая от лица, взяв в свою, влажно прижался губами к переносице, ничего не говоря. Тот тихо вздохнул и опустил лоб ему на плечо. — Рыбой пахнешь. — Извини, — Эрвин улыбнулся, обвил его руками, пользуясь отсутствием сопротивления. — По-моему, все проходит замечательно. Твоя мама — чудесная женщина. Ривай поднял голову и посмотрел на него сначала с подозрением, а потом устало. — За что ты мне такой достался, — проворчал и отстранился, отводя взгляд. — Рива, ну что там харосет? Мы ж заждались вас тут уже! — Идем, мама, — Ривай снова скорчил несчастную физиономию на пару секунд, будто специально для Эрвина, но быстро взял себя в руки. Эрвин, конечно же, последовал за ним, чтобы продолжить наслаждаться необычным вечером в доме Аккерманов.