Easy

Если бы у Доквана спросили, насколько он ебанулся по шкале от одного до десяти, он бы ответил, что нет такого параметра. Он сам стал шкалой. Потому что происходящее вокруг мало того, что охренительно странно, так ещё и компания подобралась самая что ни на есть идиотская. — Тебе вообще не стрёмно? — А почему мне должно быть? Под их ногами раскинулся огромный Сеул тысячеликими огнями. Под их ногами нет ничего, кроме пустой бездны без единого пятна света и только где-то там, очень далеко внизу, отсвечивает мокрый асфальт. Его Докван почти не видит, скорее догадывается, что где-то там есть конец этой дыры. Когда Сонмин звал на поговорить, он и предположить не мог, что всё будет настолько странным. Сначала они, конечно, говорили. Много. О чужих коллабах и о том, какой в итоге получилась их любимая дорама с рэпперами в главных ролях. Говорили о музыке как таковой и о том, как лучше прописывать биты, чтобы нравилось всем и каждому. Даже о том, как лучше зарифмовать некоторые строчки в старых треках тоже говорили. А потом Сонмин улыбнулся как чёрт последний и сказал «пойдём». Не объяснил даже, куда именно «пойдём», просто потащил за собой без единого слова. В какой-то момент Докван вообще перестал понимать, куда и зачем они идут, сбился со счёта поворотов и понял, что обратно они тоже пойдут вместе — в одиночку он отсюда не выберется. А Сонмин шёл, пока они не оказались перед огромным, этажей в двадцать с лишним зданием. — Мы туда? — А куда ж ещё. Почему-то Доквану показалось странным, что ни в одном из окон не горит свет и только когда Сонмин отодрал от двери какую-то деревяшку, приглашая войти, до него дошло, что здание заброшено. Посреди Сеула найти заброшенный небоскрёб надо было постараться, но даже тут Сонмин справился и теперь они лезли по старым заваленным мусором лестницам куда-то на самый верх. Спотыкались о кучи грязи, перелезали через раздолбанные куски дверей и перекрытий, чихали от пыли и всё равно лезли дальше. Этаже на десятом Докван остановился. Он был не самым спортивным парнем, а прожжёные многими годами курения лёгкие собирались покинуть его тело ещё несколько пролётов назад. — Хорош. — Ладно, перекур. Сонмин уселся прямо на грязную ступеньку и вытащил из кармана странный пакет. Сначала Доквану показалось, что это трава или ещё какая-то дрянь и только потом он разглядел обычные табачные листья и бумагу для самокруток. — Давно ты этой фигнёй страдаешь? — Ну тебя. В глазах странные серебристые мушки, которые мешают рассмотреть Сонмина, скручивающего себе сигарету. Да и пофиг. Докван вытягивает из кармана толстовки свою пачку и, не дожидаясь пока разберется с самокруткой Сонмин, закуривает сам. После марш-броска по лестнице дышать в принципе тяжело, теперь словно подушку на лицо наложили и даже кашлять хочется, но Докван медленно выдыхает и становится как-то проще. — У тебя на штанах дыра, — тычет пальцем в его джинсы Сонмин. — А у тебя вообще не штаны, а одна сплошная дыра, — огрызается Докван. — Я серьёзно. На джинсах и правда обнаруживается новое разодранное место. Видимо, пока перелезали через куски арматуры нога Доквана где-то нашла торчащий кусок. Странно, что ни пореза ни синяка, хотя мог бы серьёзно напороться. — Потом можешь на другой ноге так же разодрать, — Сонмин тычет сигаретой прямо в дырку, спасибо, что не в кожу. — Свэг. Мода. Все дела. Докван пожимает плечами. Может и сделает. Скорее всего запихнёт в какой-нибудь дальний ящик шкафа и забудет до следующего лета. — Пошли дальше. Оставшиеся, как выяснилось, тринадцать этажей оказываются гораздо проще, чем предыдущие. То ли Докван успел смириться со своей участью, то ли просто осознал, что назад пути нет и добраться до верха придётся. Периодически он цепляется джинсами за торчащие куски дерева и арматуры и уже не удивляется тому, что на светлой ткани образовывается ещё несколько дырок. Свэг. Мода. — И часто ты сюда ходишь? Между пальцами Доквана зажата очередная сигарета, он уже даже не помнит, какая именно по счёту. — Неа, — Сонмин болтает ногами прямо над бездной улицы, мало заботясь о том, что может сорваться вниз одним неловким движением. — Только когда надо подумать. Или надо подумать с кем-то. — И о чём тебе надо подумать сегодня? Сонмин неопределённо ведёт плечами, мол, сам ещё не особо понял. У него на лице невнятное выражение задумчивости пополам с затаённым страхом, который достаточно сложно скрывать, когда сидишь на последнем этаже от смерти. На крыше Докван стоит подальше от края — хрен его знает, как подует ветер, а становиться красивым разлетевшимся пятном на асфальте не очень хотелось. — Иди сюда. Подманивает полусогнутыми пальцами Сонмин, кивая на место рядом с собой. Ну уж нет. Докван не настолько полоумный, но. Но почему-то всё равно подходит ближе и замирает в шаге от края. Страшно. Люто страшно до потеющих ладоней и дрожащих коленок. Даже по спине пробегает волна мерзейших мурашек, подталкивающая сделать вот этот самый последний шаг. Только не вниз. Осторожно, даже слишком, Докван опускается на крышу, стараясь не смотреть вниз и по сторонам. Зачем он вообще это делает? Нет, не так. Зачем он вообще попёрся куда-то посреди ночи вместе с Сонмином, не имея никакой определенной цели? — Вот видишь, ты уже задумался. Спустя минуту становится уже не так страшно. Спустя пять уже даже всё равно. Ну, сорвутся, подумаешь. На завтра про них напишут в статье про пару долбоёбов, которые забрались на крышу и возомнили себя птицами, но они об этом уже не узнают. И пусть. — И о чём думаешь? Да ни о чём Докван не думает. Разве что о том, как будет слезать отсюда и что до дома ещё неизвестное количество часов. И что автобусы уже не ходят. Отсутствие под ногами твёрдой почвы совсем не беспокоит, хотя всё равно скребётся гле-то на задворках мозга паникующими мыслями о скорой кончине. — Да так. Разрешения Сонмин не спрашивает — просто вытягивает руку и обнимает за плечи, сильнее прижимая к себе. В какой-то момент Доквану кажется, что вот сейчас они точно рухнут и прощай жестокий мир, но нет, у вселенной на них другие планы. — Где мы вообще? — Если я тебе скажу, это перестанет быть моей тайной, — лыбится, придурок. — Так что не буду. Случайно Докван всё же смотрит вниз, в черноту улицы, где мокрый асфальт отсвечивает редкими бликами, и ощущают волну холода, крадущуюся по загривку. Охренеть тут высоко, конечно. Неосознанно он отворачивается, прячет лицо на плече Сонмина, зарываясь носом в складки его толстовки. Нет, спасибо, нахрен ему перед сном такие зрелища, да вот только обратно уже не получится так быстро свалить. — Эй, ты чего? От Сонмина тянет каким-то странным модным ароматом этой весны и, совсем немного, сигаретным табаком. Не тем, которым набивают пачки по типу той, что сейчас в кармане Доквана, а более приятным, с чуть горьковатым привкусом и терпким ароматом. Докван втягивает воздух, пытаясь запомнить этот запах. — Слышь, с тобой точно всё нормально? — Заткнись. Неожиданно звёзды оказываются не над головой а прямо перед глазами, потому что Сонмин, да сколько ж можно мысленно называть его придурком, вдруг решил, что лечь на грязную крышу будет отличным решением. Оно, в общем-то, и правда неплохое. Шансов сорваться вниз теперь меньше. — А о чём ты думаешь? Спрашивает Докван, выкапываясь из Сонмина и его огроменной толстовки. — О разном. По его лицу и не скажешь, что именно он там себе представляет и какая фигня сейчас у него в голове. Зато можно со стопроцентной вероятностью сказать, что ничего умного и хорошего. Не бывает хороших идей у человека, который приходит подумать на крышу заброшенного небоскреба в непонятно каком районе города. Сонмин роется в кармане и протягивает одну из своих самокруток. Крепкая, со странным послевкусием она кончается слишком быстро и вместе с её дымом из головы выветриваются последние мысли. — Пойдём. — Нет, — неожиданно для себя отвечает Докван. — Давай ещё. Уже почти севший Сонмин ложится обратно, о чём-то недолго думает и, зацепив Доквана за руку, подтягивает его ближе к себе. Думать как-то не получается.