Утренний психоанализ

Some like a man in uniform, well, I confess: I do. ©

— Позвольте и мне чуток утреннего психоанализа. — Уилл откидывается на спинку кресла, складывая руки на подлокотниках. — Я понимаю Вашу бестактность в кабинете у Джека: я в Бюро нечто вроде городской легенды, и каждый новоприбывший так и норовит погладить или подразнить диковинную зверушку. Даже Алана, когда флиртует со мной, не может скрыть свой профессиональный интерес, она тоже глядит на меня как на экспонат в музее, а не как на мужчину. Ганнибал медленно откладывает вилку. Его лицо — нечто среднее между готовностью изобразить сочувствие и отрицанием услышанного. — Но сегодняшней Вашей выходке, доктор Лектер, я готов прямо-таки поаплодировать. Если бы Зеллер заявился ко мне в такую рань, я бы просто решил, что ему не хватает воспитания и такта, но Вас-то все хвалят как отличного психотерапевта, так что я вижу всего лишь уловку, чтобы «понаблюдать за объектом в естественной среде». Вы узнали адрес мотеля, но, видимо, забыли спросить у Джека мой номер мобильного, правда? Вот Вы стоите на моем пороге с завтраком — и я просто вынужден Вас пригласить, хотя следовало бы оставить на веранде. Ожидать, пока я оденусь, умоюсь, приведу себя в порядок. — Я подожду в машине. — Ганнибал не спрашивает, но и не спешит подниматься из-за стола. — Нет уж, Вы меня дослушаете. — Уилл потягивается и просто-таки вольготно разваливается в кресле. Наконец-то ему удалось смутить этого наглого психиатришку. — Чтобы просто подобраться ко мне ближе, достаточно было мимолётного извинения. Но ты, Ганнибал, не только извиняешься, а начинаешь отвешивать мне комплименты, напрашиваться на дружбу. Этот твой изысканно приготовленный завтрак, твой напомаженный и выглаженный до последней складочки вид, попытка застать меня именно в мотеле, где точно не будет моей девушки или жены… Кому-то очень хочется, чтобы его оттрахали? Пока неловкость повисает в воздухе, а ироничная усмешка — на физиономии Уилла, он успевает обдумать, что шанс на внеплановый секс составляет один к десяти, а в остальных девяти случаях этот наглый мудак начнет выдумывать оправдания или зеркалить, выставляя самого Уилла латентным геем. Но если после этого он хотя бы отвяжется со своим настойчивым любопытством, миссия будет более чем вы… Губы накрывают губы, движение резкое, чтобы никто не успел передумать, но Уилл и не думает сопротивляться — если психиатришка ему сегодня отсосёт, то можно уж потерпеть отличный завтрак и сладкие вязкие комплименты. Уилл никогда сознательно не пытается проникать в голову к таким людям, но всегда точно угадывает, что им нужно — у таких всегда стоит на силу, на грубость, на показушную маскулинность, которой вроде бы не хватает им самим и которую они пытаются компенсировать различными способами. Он никогда не ходит снимать парней в форме — те сразу тушуются и предчувствуют облаву. Но когда в перерыве между первым и вторым заходом Уилл ненароком сообщает о своей профессии, от его взгляда не ускользает реакция на этот факт, в первую очередь физиологическая, — будто бы все эти люди втайне только и мечтают попрыгать на жезле у очередного копа. До жезла, слава Богу, дело не доходило, но просьбы надеть форму или заковать в наручники он получал неоднократно. Даже в уме Уилл говорит «эти люди», не причисляя себя к ним. Геями рождаются, а Уиллу просто нужно снимать стресс время от времени — работа располагает. Женщины требуют цветы, свидания, с ними нельзя быть грубым, если они того не попросят, — сплошная головная боль. В социологии для таких, как Уилл, употребляют политкорректный термин «мужчины, практикующие секс с мужчинами». А этот товарищ явно играет за другую команду, разве если это не очередной хитро закрученный психологический ход, которому Уилл теперь точно не может придумать никакого дополнительного объяснения. Подумать только, а Алана к Ганнибалу тоже почти что клеилась, и, как показалось Уиллу, не только от ученической благодарности… — Почему ты улыбаешься? — Ты и вправду забавный. — Уилл хватает его за загривок и притягивает к себе еще ближе. Так хочется испортить эту идеально уложенную причёску, в этом желании есть нечто варварское. Пиджак аккуратно сложен на спинке кресла, туфли аккуратненько стоят у кровати — ну прям закидоны рядового маньяка, думает Уилл, в то время как сам Ганнибал все так же аккуратно нависает над ним, опираясь коленями по обе стороны от его тела. Как раз потому, что Уилла смешит эта многократно виденная дотошность, ему и хочется её испортить, например, оставить жирный засос на шее там, где его не скрыть любым шарфом, но нет, сейчас это было бы слишком, ему хватит просто растрепать волосы в разные стороны. И так уже секс с коллегой не входит в кодекс профессиональной этики, как он вообще в это ввязался? Единственное, что этот тип точно не побежит всем хвастаться своими сомнительными достижениями. Он пахнет приятно, словно конфетка, и целуется так же хорошо, — интересно, только сегодня они вместе, или Джек подыскал ему постоянного напарника? Ведь кто-кто, а Джек не собирается отпускать Уилла после удачно раскрытого дела. Тем более, если он раскроет его быстро. Так быстро, как раскрыл этого доктора? О нет, его только предстоит сейчас раскрыть, и от сладкого предвкушения член Уилла наливается кровью. Он прижимает Ганнибала к себе, якобы для того, чтобы вылизывать его шею. На самом деле ему просто нравится, как тот изгибается — красиво, податливо, изящно, это заводит. Пока одной рукой он массирует плечи Ганнибала, вторая похотливо блуждает по бёдрам, сжимает ягодицы. Определенно вкусный экземпляр, — решает для себя Уилл, — особенно когда молчит или тихо, еле уловимо постанывает. Прямо как сейчас. Надо бы занять его рот чем-то более полезным, чем светская болтовня, видать, мгновенно коэффициент полезного действия возрастет в разы. Он нажимает на плечи резко, практически требовательно, и Ганнибал вынужден сползти вниз по кровати. Конечно же, он крупнее, Уиллу его не вынудить, но в данной ситуации его чересчур вежливому и воспитанному коллеге только и нужно, чтобы его вынуждали. Вроде не сам он на такое напросился своим поведением. Уилл приспускает бельё и шлепает уже давно вставшим членом по щекам, по подбородку, по слегка приоткрытому рту с высунувшимся языком. — Шире, — командует он, и Ганнибал не рискует ослушаться. Уилл заботливо поглаживает его шею, а затем поворачивает голову под углом, который будет удобен самому Уиллу, и резко входит в его рот. Пара мгновений — и вот он уже вбивается в горло Ганнибала, властно нажимая руками на его затылок. Только когда тот закашливается, Уилл ослабляет хватку и замедляет темп. Чёрт, почему же при столь хороших прочих данных он так хреново сосёт? Вроде уже под полтинник, а делает хуже сопливых старшеклассников. — Передохни, малыш. — Уилл ласково треплет его по щеке, заботливо вытирая большим пальцем стекающую с губ слюну. Всё, теперь его ухоженный вид испорчен однозначно, и это доставляет Уиллу удовлетворение. Вместо того чтобы передохнуть, Ганнибал, по всей видимости, решает доставить Уиллу ещё немного удовольствия, потому что теперь сам добровольно берет в рот, и на этот раз всё гораздо приятнее. Растрепавшаяся чёлка спадает на глаза, мешая Ганнибалу заниматься своим делом, а Уиллу — наблюдать за ним. Просто не стоило торопить, решает Уилл, и пробует запомнить это на следующий раз. Он почему-то уверен, что следующий раз будет, пусть и через некоторое время, хотя большинство его партнеров — одноразовые. — Возьми яйца. Рукой. Не сильно. Просто сожми. Руки у него приятные, теплые, и от нарастающего удовольствия Уилл откидывается назад, расставив ноги. Позволяя себя ласкать. Предоставлять ответные ласки он не собирается, но и ловить кайф одному не комильфо. Ганнибал так старается его ублажить, поэтому явно заслужил что-либо взамен. Тем более, раз доктор так выкладывается, то не в его интересах противиться продолжению банкета. Уилл мягко отстраняет его голову и садится, приближая Ганнибала к себе для поцелуя. Как отлично, что они оба не брезгливы, и ещё хорошо, что сегодня Ганнибал всё-таки с расстегнутым воротником, так что можно не стесняясь ласкать его шею. Доктор определенно любит такие ласки. Уилл готов поспорить, что каждый день Ганнибал закрыт в замок из модных галстуков, открытость — только для особых случаев. Как и завтрак в постель. Уилл целует его, наслаждаясь букетом вкусов, наслаждаясь его податливостью. И тем, как Ганнибал едва заметно ёрзает, сидя на его бёдрах. Это тоже интересная поза, но не сегодня, нужно гораздо лучше знать партнёра, чтобы получить оргазм, созерцая его лицо. С чего там у них всё началось — с зацепок про зрительный контакт? Так вот, пусть добьётся. Уилл выскальзывает из-под Ганнибала и нагибает его, упирая лицом в подушку и скручивая руки за спиной. Он отстраняется всего лишь на пару секунд, а когда возвращается, на запястьях Ганнибала защёлкиваются наручники. — Вы арестованы за свои преступления, доктор Лектер, — серьёзным ровным голосом сообщает Уилл. — Вы имеете право хранить молчание. Ну… я бы предпочел, чтобы Вы тихонько постанывали. Последнюю фразу Уилл произносит с невидимой Ганнибалу улыбкой, но он уверен, что тот сможет уловить её в интонации. Уиллу нравится наблюдать, как разные люди реагируют на этот трюк — кто-то пугается, другие и впрямь только громче стонут от удовольствия и просят наказать их посильнее. Реакция Лектера была странной — он просто напрягся, и Уилл был почти уверен, что в голове тот уже просчитал все допустимые варианты, как и полагается приличному психиатру. Но эту реакцию он запомнил, не зря его учили подмечать в других все странности. Как будто сам Уилл — не комок странных поступков, мыслей и ощущений. Он стягивает с Ганнибала брюки, но не до конца, всего лишь приспускает, это выглядит так унизительно, будто бы сейчас будет мерзкий осмотр или не менее мерзкое изнасилование. Нет ничего более пошлого, чем полуобнажённость. И более возбуждающего. Лаская Ганнибала, Уилл удивляется, что тот абсолютно не возбуждён, как можно было бы судить по его предыдущему поведению. Может, его и вправду напугала грубая выходка Уилла? Он уже напоминал себе сегодня, что с тонкой психологической материей надо обращаться поосторожней, а то совсем закроется в комочек. Но ути-пути сейчас хотелось менее всего — не баба всё-таки. — Дорогуша, всё в норме? Мне прекратить? — спрашивает Уилл, склоняясь над своей жертвой и не прекращая при этом деликатных поглаживаний по бёдрам. — Всё в норме, — отвечает Ганнибал, но его ответ слабый, голос звучит сдавленно. — Просто дай мне пару минут расслабиться. — Я могу остановиться… Уилл не знает, стоит ли продолжать, ведь разыгрывать насильника и насиловать — определённо разные вещи. Но Ганнибал уверен за них обоих: — Не останавливайся, Уилл. — Офицер Грэм для тебя, малыш. Ну раз он уверен, то нечего церемониться — и Уилл опять разворачивает Ганнибала мордой в подушку. Но ласкает он его всё-таки нежно, аккуратно, заботливо, — не грозно нависая сверху, а ласково прижимаясь сбоку к его телу и медленно разрабатывая его пальцами. Сначала Ганнибал до боли сжимает кулаки на заведённых за спину руках, цепляется за холодное железо наручников, потом медленно ослабляет хватку. Уилл привык всегда носить презервативы во внутреннем кармане сумки… так, на всякий случай. Иногда глупо упускать возможность, как вот сегодня, и не хочется ограничиваться одним петтингом. А статистику распространения венерических болезней еще с прошлой работы Уилл помнит отлично. Тем более этот чистенький доктор вряд ли позволил бы ему просто так, даже при всем желании. А вот смазки у них действительно нет, поэтому приходится довольствоваться слюной… какой он все-таки узенький внутри, Уилл не может не балдеть от предвкушения. Может, этот докторишка и сосёт так себе, но вот драть его будет просто божественно. — Прогнись нормально, а то как в первый раз. — Уилл властно нажимает на поясницу. Что же доктор такой вкусный, но при этом такой неловкий, неприрученный со своими странными заигрываниями и не менее странными стесняшками. Совсем немного ласк, и вот он уже подаётся навстречу, прогибает спинку, подставляя бёдра грубоватым рукам Уилла. Отшлёпать бы. Но ладно, хватит ему и так на сегодня шока. Уилл проводит влажной от слюны рукой по прикрытому рубашкой члену. Да, молодец, так и нужно, слушайся папочку, папочка тебе сделает ооочень приятно. Пристраиваясь, он проникает невероятно медленно и аккуратно, постоянно напоминая себе, что нужно бережней, нежней. Усилия не потрачены впустую — тело Ганнибала благодарно откликается на ласки, податливо выгибаясь под весом Уилла, а сам он тихо шепчет: «Спасибо, Уилл. Спасибо, офицер Грэм». Офицер Грэм благодарно дергает за цепь наручников, и Ганнибал выгибается на руках. Теперь можно не сдерживаться, и Уилл мысленно благодарит мужскую физиологию, столь отзывчивую по утрам, и даже Джека, будто бы намеренно улучшающего его личную жизнь таким классным подарком. Он не ошибся — иметь Ганнибала просто восхитительно, внутри он такой тесный, облегающий, такой девственный как для своих бесстыжих привычек и лощёных пиджаков. — Мне двигаться или замереть? — спрашивает Уилл, лаская рукой его член. Поскольку ответом служит лишь невнятное мычание, он принимает решение за Ганнибала, надрачивая ему и одновременно замедляя темп собственных движений. Меняет угол проникновений так, чтобы с каждым толчком целить в самую чувствительную точку. Он очарован эффектом — Ганнибал стонет так сладко, как будто пробует это удовольствие впервые, и мягко, но с абсолютно крышесносящим вздохом изливается в заботливо подставленную руку. Сокращающиеся мышцы так интенсивно сжимают член, что необходима сила воли, чтобы не продолжить двигаться прямо сейчас. Уилл дает ему минуту насладиться ощущениями и заново расслабиться, и только потом его дотрахивает, кончая за несколько грубых толчков. Следствие, работа в поле — всё не так уж и плохо, если ему оставят эту сладенькую игрушку. Аккуратно вытерев их обоих салфетками и упаковав все следы преступления в туалетную бумагу, Уилл наконец вспоминает про наручники. Хорошо, что он обнаруживает ключ достаточно быстро, а то ситуация рисковала бы превратиться в неловкую. На запястьях Ганнибала остаются легкие следы от металла, но они скоро сойдут, тем более в ближайшее время их будут прикрывать рукава пиджака. — Ну что, самое время окончить завтрак, — беззаботно сообщает Уилл. — И не забудь поправить причёску. Ему даже немного грустно, что приходится возвращаться из этой страстной фантасмагории в привычно-скучный мир, наполненный реальными убийцами и реальной опасностью. Ганнибал все ещё сохраняет отличное настроение, когда они подъезжают к серому с жёлтым трейлеру на грязной стройплощадке. Надо почаще исправлять подобным образом его брюзгливую натуру. — Чему ты улыбаешься? — спрашивает Уилл, хоть и сам знает ответ. Тебя просто отлично оттрахали сегодняшним утром. Ганнибал возвращает понимающий взгляд: — Люблю наблюдать из-за кулис, чем занимается ФБР, когда не выбивает двери.