Змеи

      Она, Марта Кайнер, из Кентукки, соглашается, хотя отец против, потому что Вилл Андерсон – ей не пара, бедный сосед, а ее отец владелец богатой фермы. И отец говорит ей, что есть куда более достойные и богатые молодые люди, чем этот вот тип, ленивый, беспечный и, по слухам, конокрад. Но это же не отцу выходить замуж за достойного молодого человека. Да и фермеру живётся тяжелее всех - если засуха? Если наводнение, если гниль, если свиньи подхватят лихорадку – тогда что, умирать с голоду? Унижаться перед везучими соседями? Продавать землю и уходить в дикие края? Что сделают эти достойные молодые люди, которые даже не умеют читать? Вилл Андерсон смеётся – можно ведь жить в городе и не бояться всего этого. Можно жить так, как нам по душе. Нам, а не отцу или сестрам или соседям. Или хозяину мула. А Сент-Луис в Миссури – красивый город, там река, пароходы и продают такие платья, что французская королева от зависти лопнет.        Только теперь уже Марта Андерсон понимает, что что-то в этом городе хорошо не так, иначе зачем бы было все бросать и искать себе ферму как можно дальше от соседей, в глуши? И, куда, хотелось бы знать, делся тот довольно грубый управляющий шляпной мастерской, мистер Дюбуа? И почему-то муж тогда притащил домой аж целых пятьдесят долларов и сказал, что уволился из этой шляпной мастерской, где был управляющий этот мистер Дюбуа, гори она синим пламенем? Это там месяца четыре надо работать, чтоб такие деньги получить. Но – Марта Андерсон не спрашивает. Захочет муж – так и расскажет, не захочет – не расскажет. Даже если он мистера Дюбуа в Миссури утопил, то беды в этом никакой – невоспитанный был человек мистер Дюбуа, грубый.        А вот что мистер Андерсон завёл себе привычку дома не ночевать и по два-три дня пропадать - вот это уже и спросить можно, где его носит, да не завёл ли он себе любовницу и когда он соберётся сарай докрасить. «Завтра» уже неделю длится. Ждёшь его, ночей не спишь, сына его нянчишь. а муженёк под утро заявляется, сам по уши в грязи, мерин еще грязнее. Не было тут дождя, дня три уже, кукуруза по такой жаре может и сгореть, хоть кое-кто и обещал, что не будет фермером, не будет так рисковать. Только смеётся Вилл Андерсон и деньги из кисета вытряхивает, сотню целую. Или в скальперы подался, или лошадей воровал. Да только нет в Миссури диких индейцев, чтоб за их скальпы можно было деньги получить. Зато кони хорошие, быстрые, породистые. Только страшно – вешают ведь конокрадов, не по суду, а где поймают, там и вешают. Только Вилл Андерсон головой мотнул – если поймают, тогда вешают. И если какие-то свидетели кражи остались. Не спрашивает Марта Андерсон, видела еще в Сент-Луисе, как муж дрался с кем-то: хоть и больше и крепче противник, а после первого удара грохнулся. Змей у нее ядовитый, а не муж. Зато ее. И не пьёт, и не бьёт, и читать умеет. И следы хорошо путает. И сарай наконец-то докрасил.        И удачлив был Вилл Андерсон, менял фамилии, как змея шкуру, не трепал языком, знал, когда надо ждать, когда стрелять, когда бросать добычу и уходить, и когда срываться с насиженного места и уходить в другой округ Миссури или в новенький, только созданный штат Канзас, хватая только жену и детей. Пусть шериф подавится свиньями и сараем! И комитет бдительности – тоже. Им кажется? Так и мне кажется, что там климат лучше. А к брату в гости приехать – это не преступление, тем более, он и не знает, что у него целых четверо племянников и племянниц, еще и пятая на подходе, или пятый. Поселимся рядом, пусть старший немножко подрастет, помогать будет. Уже три раза домой гнал – чисто тебе индеец вырос, и лошадь не гонит, и подкрадывается грамотно, да только в восемь лет тебе рановато еще. Каши мало ел, Билл Андерсон! Доживешь до десяти, тогда и поглядим, кто из тебя вырос. И брата за собой тащить не надо! И собаку тоже не надо! Брысь домой! Все трое! Собаку привязать как было! Стрелять умеете? Видел я, как вы стреляете! Джима отдача от револьвера с ног сбивает, а вчера на сарае трех дырок не было! Сарай не отстреливается! И, Билл, тебе было лень идти три шага и брать топор? И ты попал из кольта-уокера в курицу? Да, в черную, да в ту, которая нестись перестала. А кольт-уокер лошадь насквозь пробивает. Так курица тоже не отстреливается! А я еще думал, почему куры стали по двору носиться зигзагами.        И смеялась Марта Андерсон, хоть и жаль ей было ту курицу, но что поделаешь? В отца сыновья пошли, что Билл – старший, что Джим – младший. И растут слишком быстро – скоро сами по ночам пропадать станут. Только и радости, что для войны с Мексикой они ещё маленькие, а то очень жалко мексиканцев. И очень жалко будущих зятьёв, потому что и Мэри, и Джози, и Дженни, все три дочки - характером похлеще братьев. И какое счастье, что они девочки, а то лошадей в Канзасе бы ни одной не осталось.        Да только слишком быстро время идет. Трое в ночь уходят. Хватит ли на всех удачи? Слишком долго их нет, неделями нет. Или покупатель привередливый, или лошади не очень, или прячутся. Или.. . Нельзя о таком думать. Вилл всегда возвращался. Всегда. Даже из Калифорнии, пусть золота тогда и не добыл, пусть он там даже брата похоронил. Но ведь вернулся все-таки. Это что еще такое? Вроде бы всадник черный через забор перемахивает. Еще прямо сюда едет. Пасмурная ночь. И собака молчит. Молчит! Если открыто едет, а собака молчит – свой. Тучи чуть-чуть разошлись. Ну, Билл Андерсон, давно ты у меня полотенцем не получал! Ну и что, что уже шестнадцать! Шутник! Разве ж можно так к дому подкрадываться! В газетах страшные вещи пишут! Про «Кровавый Канзас», про бандитов-аболиционистов! А он подкрадывается, сам в черном, коня вороного себе нашел! А если б кто-то из твоих сестер перепугался и выстрелил? Конечно, они не спят! Вас троих ждут! Или… . Вилл, Джим, вы с черного хода зашли. Шутнички. Живые и целые. И с добычей, потому что раньше я этого вороного не видела. Красавчик, только так ли он хорош, как выглядит? Масть приметная, если кто опознает? Джим, не показывай пальцем на брата и не смейся с набитым ртом! Я знаю, что он осторожный. Я знаю.