Фуа-гра

В камере холодно. Волглая солома на полу не дает ни мягкости, ни тепла. Люциус Малфой, узник номер сто двенадцать, замер посередине: два шага до одной стены, два до другой и три до окна. Дойти до двери не позволяют кандалы. Кап… Кап… Он уже давно не ищет источник звука. Притерпелся. Привык. Это сначала имели значение свежесть соломы и вкус приносимой баланды, а мерзкая капель воспринималась пыткой. А сейчас… Тяжело первые лет пять, потом не хочется даже сдохнуть. — Эй ты! — С лязгом отворяется окошко в железной двери, и появляется пропитая морда надзирателя. Люциус смотрит на слабое пятно света на стене, которое пока не переползло на пол — для обеда еще рано. Он молчит и ждет, на всякий случай подтянув кандалы ближе. — Посетитель к тебе, — говорит надзиратель и приоткрывает дверь. Внутрь протискивается аврор; форменную алую мантию не спутать ни с какой другой. — Мистер Малфой, — произносит аврор, и Люциус узнает в нем Поттера. Проклятого, мерзкого Поттера, отъевшегося и холеного, в стильных очках с тонкой оправой. Надзиратель с грохотом закрывает дверь, наступает тишина. Кап… Кап… — Кхм, мистер Малфой, в вашем деле открылись некие обстоятельства, Аврорат проводит новое дознание. Соблаговолите ответить на несколько вопросов. — И чистенький, гладенький Поттер смотрит на узника номер сто двенадцать с благожелательной улыбкой. — Новые обстоятельства? — хрипло произносит Люциус. Горло и связки совсем отвыкли от нагрузки, и значительная доля презрения, которую он вложил в этот вопрос, теряется. — Соблаговолю. Мне тяжело говорить, подойдите ближе. Люциус улыбается. Наглый глупый щенок видит всего лишь изможденное тело, но не может чувствовать разгорающуюся внутри ярость. Поттер кивает и делает шаг вперед. Люциус поднимает руку. Кандалы глухо звякают, Поттер отвлекается… — Ну что, аврор, будешь звать на помощь? — хрипит ему на ухо Люциус и сильнее затягивает цепь на крепкой шее. Поттер не сопротивляется. Шок. — Чему же вас учат в вашем Аврорате? — говорит Люциус. — Вы, — сипит Поттер, — вас же казнят! Люциус смеется: глупый мальчишка, после пяти лет в кандалах смерть — желанное избавление, а надежд на освобождение он никогда и не питал. — Охотно верю, — почти мурлычет Люциус на ухо растерянному Поттеру. От того пахнет мылом, свежестью чистого тела и выпечкой. Рот Люциуса непроизвольно наполняется слюной. Он проводит языком по скуле, облизывает ухо. Поттер слабо дергается и стонет. Притирается ближе, встает на цыпочки, пытается глотнуть воздуха… Люциус вжимает его в стену. Поттер смотрит огромными глазами и побелевшими пальцами пытается оттянуть с шеи цепь. — Неужели господину аврору нравится? — издевается Люциус, любуется тонкой струйкой пота, стекающей по виску, и слизывает ее, чувствуя горько-соленый вкус. Поттер что-то сипит, от него невыносимо пахнет выпечкой и волей. Люциус бы убил мерзавца, но проклятую цепь так тяжело затянуть сильнее… Невнятную возню, которую они устроили, упав на солому, не назвать борьбой. Но аврорская мантия задирается, приглашая обыскать, и он слепо шарит по бокам, карманам — палочки нет, зато натыкается на изрядную выпуклость… Теперь Люциус в шоке: придушенный аврорчик вожделеет! На язык просятся сотни язвительных слов, но он молчит. Внутри жарко разгорается давно забытое нечто, дикий коктейль из обрывков мыслей и чувств. Срывать одной рукой чужую одежду непросто, дыхание прерывается, сердце сбоит, пальцы повинуются плохо… Но несопротивляющийся Поттер, вцепившийся обеими руками в звенья цепи на шее, — слишком возбуждающее зрелище, чтобы остановиться на полдороге. Его тело, теплое и гладкое, туманит разум. Люциус наваливается сверху, устраивается между раздвинутых ног и нетерпеливо тычется членом в анус. Первая мысль, что Поттер девственник, тут же сменяется другой — какой к Мерлину первый раз, когда… Поттер стонет и подается вперед, закатывая глаза и хрипя. Люциус чуть ослабляет натяжение. Гладкие щеки перестают быть серыми, и на них проступает легкий румянец. Поттер приоткрывает рот и облизывает губы. «Неужели нравится?» — хочет спросить Люциус, но оргазм накрывает внезапно, и он хрипло кричит, падает сверху, не в силах удержать на весу содрогающееся в сладких судорогах тело. Люциус с трудом встает. Голова кружится, ноги не держат. Перед глазами водят хороводы черные точки. Рядом приводит в порядок одежду аврор Поттер. Кап… Кап… Говорить не о чем. Люциус сожалеет. Поттер, наверное, тоже. Но, скорее всего, совсем о другом. В замке со скрипом поворачивается ключ. Никакой магии, чтобы заключенные не завладели волшебной палочкой. Дверь открывается, надзиратель ждет. Поттер делает шаг. — Есть ли какие-нибудь пожелания, мистер Малфой? — бесцветно произносит он от порога. — Пожелания? — Люциус складывает руки на груди, цепь привычно бьется о цепь. — Пожалуй, да. В следующий раз захватите с собой кусочек фуа-гра… Дверь захлопывается, отсекая промозглую камеру от коридора, разделяя беззвучно смеющегося заключенного номер сто двенадцать и потрясенного его выходкой аврора.