Меч и Ножны

Илио поверить не мог, что попался. Он с семи лет промышлял на улице, обчищая карманы зевак, и ни разу его никто не ловил, а тут… Илио потер сдавленные наручниками запястья и тяжело вздохнул. За воровство в их стране было предусмотрено только одно наказание — отрезание трех пальцев на обеих руках, после чего вор терял свои способности навсегда. Попробуй обчистить чей-то карман или срезать кошелек, если в твоем распоряжении из всех пальцев только мизинец и безымянный. Илио снова вздохнул и завозился, стараясь удобнее устроиться на каменном полу каземата. Рядом храпели два десятка мужчин разного возраста, такие же заключенные, разве что не из воров: были тут и убийцы, и растратчики, но большинство относилось к должникам, не сумевшим вовремя рассчитаться и не имеющим недвижимости, стоимость которой покрывала бы заем. Сам Илио именно так и оказался на улице, когда после смерти матери отец не смог выплатить долги. Это произошло тринадцать лет назад. Отца тогда арестовали, а Илио отдали в работный дом, как всегда поступали с сиротами, но через год ему удалось сбежать, прибившись на площади к компании беспризорников. Там его увидел Ларис Хромой, один из лучших воров гильдии, и взялся обучать, и через год Илио уже работал самостоятельно, отчисляя положенные проценты учителю и в гильдию. В пятнадцать лет его сделали полноправным членом гильдии, в восемнадцать — называли лучшим вором, когда он из-под носа градоправителя увел драгоценность, стоимостью в три сотни золотых монет. Причем из-под носа — в буквальном смысле: Илио расстегнул золотую цепь градоправителя, украшенную изумрудами и сапфирами, пока тот отплясывал на главной площади города во время праздника урожая, выпив перед этим добрую половину бочонка эля. Все это было проделано так ловко, что пропажи хватились только на следующий день, когда умельцы гильдии уже разобрали ее на составляющие и в таком виде предложили торговцам. И вот в девятнадцать лет, когда его мастерство достигло таких высот, Илио совершенно по-глупому попался с чужим кошельком. Вернее, не сам попался — его подставили. Он даже знал кто и почему, но кому какое дело до одного из сотен воров столицы и справедливости по отношению к нему? Илио повернулся на бок, стараясь не очень греметь цепью, что сковывала вместе десяток мужчин при помощи ножных кандалов. Причем в его шеренге были не просто первые попавшиеся бедолаги — их в этот десяток отбирали с особой тщательностью, выуживая самых молодых и хоть немного симпатичных среди всех, кого согнали в каземат после короткого суда. Воровское чутье подсказывало, что это деление неспроста, а потом, услышав разговор охраны, Илио едва сдержал крик. Оказалось, что их должны отдать магам, и те сделают из них шлюх для Мечей. Кто такие Мечи — разъяснять не надо было никому. Героев, сражающихся с ледяными демонами и убивающих их, знали едва ли не поименно, так же как знали и то, что после боя Мечи должны сбросить остатки боевого безумия, трахая отданных им парней. Таких мальчиков называли Ножны, вполне понятно почему, и презирали практически все, от мала до велика. Немногие задумывались о том, что не будь у Меча Ножен — и мало кто выжил бы, оказавшись рядом с полем боя. Главным для людей было то, что Меч мог попользоваться своими Ножнами как и где угодно. Даже к проплаченным шлюхам в народе не относились так презрительно, как к Ножнам. Так, размышляя над своей судьбой, Илио незаметно для себя заснул, а на рассвете его разбудил скрежет открываемых дверей каземата. — Эй, овцы, на выход! — окрик стражника заставил людей шевелиться, поднимаясь на ноги. Десяток Илио сразу же отделили от основной массы, направив к телеге, возле которой уже стоял капитан стражи. — Вам сегодня повезло, — сказал он, как только арестантов выстроили перед ним. — Трое из вас получат шанс стать полноправными членами общества, остальные же присоединятся к тем, кто будет работать на рудниках, возвращая долг стране и ее народу. Грузите — и вперед! Последний приказ относился к стражникам, которые ретиво запихнули преступников в телегу, немало не заботясь о том, что им неудобно. Кто-то попробовал возмутиться, но ропот оборвали ударом палки и предложением бежать следом за телегой, если не нравится ехать. Недовольных больше не было. Цепь с них не сняли, а приковали ее концы к скобам на дне телеги так, что расстегнуть замок и сбежать по дороге было нереально, тем более что телегу сопровождали двенадцать стражников во главе с капитаном. Илио так и подмывало спросить: не много ли чести такой конвой для десяти арестантов, но он благоразумно держал язык за зубами. Не высовываться — это первое, чему его научила жизнь, а Ларис Хромой довел ее уроки до совершенства. Около полудня, когда впереди замаячили шпили колдовской крепости, капитан велел остановить телегу у ручья. Арестантов загнали в воду, велев вымыться. Ради такого случая им даже выдали пару обмылков, только вот вода в середине осени была уже холодная, несмотря на солнечные деньки. Все стучали зубами от холода, закончив ополаскиваться, а стража, явно развлекаясь, погнала их бегом вокруг телеги, мотивируя это заботой о замерзших арестантах. Когда кто-то впереди свалился, невольно подсекая остальных, капитан приказал прекратить развлечение, пока кандидаты в Ножны не покалечились, и их загнали обратно в телегу. Некоторые именно в этот момент узнали о своей участи и запаниковали. Пришлось страже их успокаивать, разумеется, с помощью грубой силы. Один парнишка, чуть моложе Илио, даже разрыдался, но никто на его слезы внимания не обратил. Преступников просто повезли дальше, развлекаясь шутками о том, кого и как будут иметь Мечи, когда им приспичит. До крепости магов ехали еще часа два. За это время Илио чего только не наслушался. Собственно, он и раньше немало знал об отношениях между мужчинами, случалось даже подсмотреть кое-что, но до такой степени похабно при нем еще никто не рассуждал. Сам Илио был еще нетронут. Нет, они с парнями, бывало, развлекались, помогая друг другу руками, но только так и никак иначе, хотя предложений провести ночь он получал за свою недолгую жизнь десятка три, если не больше. Как только телега проехала за ворота, те без стука и скрипа закрылись, словно отрезая арестантов от прошлой жизни. Кто-то снова зарыдал, еще двое или трое принялись скулить от страха. Один парень, видимо совсем отчаявшись, кинулся на стражников, за что получил дубинкой в живот, а потом по ногам. И только появление трех магов в сопровождении четырех вооруженных до зубов Мечей остановило избиение несчастного. Маги. Как они выглядели — никто из простых смертных не мог рассказать. Они всегда ходили в скрывающих тело длинных балахонах с капюшонами и широкими рукавами. Лиц было практически не видно, что только добавляло таинственности и недоверия народа. Магов боялись, иногда ненавидели, но им самим, видимо, на это было плевать. Они вели свои дела сами, и даже король вынужден был считаться с магами, не говоря уже об остальных людях. Мечи. Этих воинов вывели маги, когда в людской мир повадились приходить ледяные демоны. Сам Илио ни разу не видел потусторонних тварей, только слышал о них, и из этих рассказов следовало, что встреч с ними нужно было избегать всеми силами. Демоны были ядовиты, с огромной пастью, кучей щупалец и непробиваемой шкурой. Простые воины с большим трудом могли справиться с ними, при этом людей твари убивали с завидной легкостью, да еще и жрали человечину так, словно это был деликатес. Кому из магов пришло в голову создать совершенного воина — неизвестно, по крайней мере простому люду неизвестно. Только ходили в народе слухи, что из десяти только один выживал, проходя какой-то страшный ритуал, после чего волосы воина навсегда становились седыми. Так, по белым волосам, Мечей и распознавали. К каждому мало-мальски крупному городу приписывали защитника, чтобы успеть остановить тварей, если случится очередной прорыв. А в столице Мечей было вообще два, только Илио их никогда не видел, да особо и не стремился — и так неплохо жилось, до недавнего момента. Арестантов согнали с телеги и выстроили в ряд. В их сторону махнул рукой один из магов, и Мечи двинулись вперед, вглядываясь в тех, кого им привезли. Одного, того, что стоял с краю и тихо всхлипывал, выбрали сразу. Возница, он же по совместительству кузнец, тут же сбил штырь с ножных колодок, и Меч, подхватив на руки, унес впавшего в истерику парня. Два других воина некоторое время выбирали, прохаживаясь вдоль ряда, но все же быстро определились, а вот четвертый, тот, что был повыше остальных и пошире в плечах, никак не мог подобрать себе кого-нибудь. Он даже дважды останавливался напротив Илио, вглядываясь в его глаза. Первый раз Илио головы не поднял, упрямо разглядывая свои ноги, а вот во второй их взгляды встретились. У Меча глаза оказались серо-синими, как небо перед грозой, и такими завораживающими, что Илио на несколько секунд буквально выпал из реальности, а потом… — Только попробуй меня выбрать, — угрожающе зашипел он, оскалившись. Меч на это только фыркнул презрительно, но Илио показалось, что на миг в его глазах пронеслась тень боли и обиды, а в следующее мгновение воин отошел, удаляясь от растерянно глядящего ему вслед воришки. Сзади зло зашипел капитан стражи, обещая Илио много неприятных моментов, если он не заткнется, но ему уже было все равно — становиться подстилкой для Меча он не собирался. После того как их свяжет магия, побег уже будет невозможен, а вот с рудников можно было попытаться бежать. Надежда обрести свободу не покидала его даже в крепости магов. Четвертый Меч так никого и не выбрал. Он подошел к магам, отрицательно покачав головой, и те вернулись вместе с ним в крепость, велев стражникам устроиться на ночь в казарме, расположенной в ближайшем поселке, который не было видно с дороги из-за крепостных стен. Оставшихся семерых арестантов в телегу сажать не стали — погнали из крепости своим ходом, подгоняя свистом и дубинками. Илио был бы не против получить одну такую дубинку в руки. Среди воров оружием мало кто пользовался, разве что ножами, а вот с дубинками и шестами обращаться умел практически каждый. Илио тоже умел, что не раз спасало его жизнь, но только не теперь. Уставших арестантов загнали в какой-то сарай с дырявой крышей, но общую цепь снять никто не подумал, так что о побеге пока не могло быть и речи. Вскоре принесли ужин — пол-лепешки и чашку воды, — но все же это было лучше, чем ничего. Илио быстро расправился со своей порцией и прилег ближе к стене, собираясь вздремнуть, только сон сбежал прочь. Перед внутренним взором все стоял взгляд того Меча, полный насмешки и какой-то затаенной грусти. Солнце практически село, погружая поселок во тьму, когда в сарай вошли двое. От них отчетливо пахло перебродившим суслом, да и на ногах оба стояли не слишком уверенно. — Капитан сказал брать рыжего, — пробормотал один из них, и в груди Илио все заледенело — рыжим среди оставшихся арестантов был только он. Попытка уползти глубже в тень ни к чему не привела: во-первых, цепь не позволила далеко передвинуться, а во-вторых, шебуршение привлекло внимание стражников, сразу же ринувшихся к своей добыче. Без кузнеца отцепить Илио от других вышло не сразу. Стражники разомкнули общую цепь, вытянули ее так, чтобы он оказался на свободе. Потом один вновь принялся нанизывать на нее ножные кандалы арестантов, в то время как второй держал Илио, болевым захватом вывернув ему руку за спину, чтобы нельзя было сбежать. Оставшиеся арестанты опасливо поглядывали на стражников, боясь даже громко дышать в их присутствии, не говоря уже о том, чтобы оказать хоть какое-то сопротивление. Все были рады, что не на них пал выбор. Что касается того, кому не повезло… ну, значит, судьба у него такая. Илио быстро убедился, что вырваться не получится. Он послушно стоял, сдерживая стоны боли, отдающейся от плеча в спину и дальше по всему телу. Удерживающий его стражник время от времени потирался бедрами о ногу Илио и рассказывал, как его сейчас отымеют. А поскольку к прибывшей в крепость охране решила присоединиться и местная, то развлекаться они будут долго. Очень долго! Когда другой стражник закончил с цепью, они вместе подхватили воришку под руки и поволокли наружу, обмениваясь шутками о крепенькой заднице, которая сейчас славно поработает. От всего услышанного на глазах Илио наворачивались слезы и ноги отказывались идти, подламываясь в коленях. Он изо всех сил старался сдерживаться и не показывать свой страх, но чем ближе была казарма, тем меньше оставалось шансов на спасение. Когда один из стражников потянулся, чтобы открыть дверь, Илио рванулся изо всех сил в сторону, понимая, что это его последняя возможность, но вырваться не удалось. Удар кулака по затылку, а потом еще пара ударов по почкам быстро привели его в полубессознательное состояние, при котором ни о побеге, ни о сопротивлении речь уже не шла. Его появление в казарме было встречено дружными выкриками и звоном кружек с элем, разливаемым из небольшого бочонка. Не успел Илио хоть немного прийти в себя, как с него содрали штаны и рубаху, не заботясь о том, что просто рвут одежду, а потом прикрутили к вытащенной на середину казармы койке, уложив поперек нее лицом вниз и привязав руки и ноги к ножкам длинными веревками. — Гады! Сволочи! Пустите! — Илио слабо задергался, но стражники только расхохотались, причем кто-то из них еще и больно шлепнул его по заднице. — Славный задок, крепкий. Капитан, он готов принять вас. Кляп в глотку вставить? — кто-то услужливо покрутил перед носом Илио тряпкой, судя по запаху — портянкой, совсем недавно снятой с ноги. — Не надо, я люблю, когда орут. Снова шлепок по ягодице, а потом их раздвинули и смачно плюнули, метко попав на анус. — Видишь, какой я добрый, — смеялся капитан, растирая членом свой плевок вокруг нежного отверстия. — Давай, покричи для меня, рыжик. Илио изо всех сил стиснул зубы, собираясь молчать, как бы больно ему ни было. Головка члена сильно надавила на анус, стражники разразились подбадривающими криками, и… Илио не сразу понял, что произошло. Он вдруг услышал полный ярости крик, а потом капитана буквально снесло с койки, он врезался в противоположную стену, пролетев добрых десять метров, и мешком свалился на пол, оставляя за собой кровавые разводы. А дальше начался настоящий кошмар: кто-то за спиной принялся избивать стражников. Причем местные, видимо, уже опытные в таких делах, мигом начали выскакивать из окон, даже если рамы были закрыты, или прятаться под койками, а вот пришлые бросились мстить за капитана, ну и огребли по полной. Через каких-то пять минут в казарме остался десяток покалеченных стражников, со стонами или молча корчащихся от боли, а неведомый защитник уже обрывал удерживающие Илио веревки. Причем рвал их руками так легко, словно они были гнилые, но Илио сам пытался вырваться и знал, что это не так, отчего испугался еще больше: если его захотят покалечить… Он всхлипнул, зажмурившись, однако ничего подобного не произошло — неизвестный просто разорвал все путы, накинул на Илио одеяло с ближайшей кровати, завернул в него, подхватил на руки, как ребенка, заботливо поддерживая под спину, и понес наружу. Вот тут Илио уже не смог сдержаться. Прорвавшаяся наружу истерика захватила все его существо, заставляя захлебываться собственным страхом и слезами, хлынувшими бурным потоком. — Ну что ты? Что? Все уже закончилось, — неуверенно пробубнил кто-то, прижимая его к груди и чуть укачивая, словно успокаивая ребенка, и слезы вновь набежали, только теперь не от страха, а от облегчения. — Да что же ты все плачешь? Тебя теперь никто не тронет, перестань. Что же с тобой делать? Есть хочешь? А пить? Еще десять минут назад Илио ответил бы утвердительно, но сейчас уже ничего не хотелось, только чтобы не отпускал от себя этот сильный и добрый… Он поднял взгляд на лицо своего спасителя, и… сердце замерло в груди от страха. — М-меч? Беловолосый воин, тот самый, четвертый, нахмурился, видя ужас на лице спасенного им человека, но все же донес его до замковой кухни и усадил на стул. — Вот. Тут тебе дадут поесть, я сейчас прикажу. И про одежду скажу. А потом можешь идти — никто тебя не задержит. Пока Илио судорожно кутался в одеяло, Меч развернулся, бросил пару слов слуге и вышел, даже не оглянувшись. Слуга тут же поспешил подойти и спросил: — Что будешь есть? Есть мясо с овощами и рыба, осталось еще немного пирога с голубями. На-ка вот пока, выпей, — и протянул стакан со светло-желтой жидкостью, от которой шел резкий запах. — Это травяной настой с валерианой, ромашкой и медом — успокаивает. Мы его магистру каждый вечер перед сном подаем, но, думаю, он не обидится, если и ты выпьешь немного. Илио молча взял и выпил, даже не поморщившись. Испуг постепенно отступил, позволяя здраво размышлять, а тут еще явился какой-то парнишка, что нес в руках аккуратно сложенную одежду. — Вот, это Хамаш велел передать. — Хамаш? — Илио осторожно взял одежду, словно она могла укусить. — Так зовут того Меча, что принес меня сюда? — Ага, — кивнул мальчишка, сверкнув белозубой улыбкой, и тут же убежал, оставляя Илио самому разбираться. Кухонный слуга тоже отошел к плите, где начал что-то помешивать в большом казане, так что появилась возможность спокойно одеться. Вещи были не новыми и немного большего размера, но чистыми. Одевшись, Илио подвернул штанины и рукава, сожалея, что не поблагодарил, а потом присел на тот же стул, куда усадил его Меч, и чинно сложил руки на коленях. Немного поерзав, поднял с пола одеяло, аккуратно сложил его и повесил на спинку стула, не зная, что еще делать. — Так что, надумал насчет еды? — Э-эм, — Илио на миг задумался, — я бы остаток пирога доел. Через минуту перед ним уже стоял довольно внушительный кусок пирога и чашка горячего ягодного напитка с медом, а еще маленькие медовые коврижки. Илио старался есть аккуратно, насколько позволял проснувшийся голод, но вскоре на столе остались только тарелки с крошками и пустая чашка. Он и крошки бы подобрал, но было неловко перед возившимся с котлом слугой. — Может, помочь? — Помоги, — кивнул слуга. — Бульон на завтра уже готов, нужно снять его с плиты, вынуть мясо — и на сегодня работа закончена. Около получаса они провозились с бульоном и мясом, а потом слуга, которого звали Дэнос, отправился спать, пожелав Илио спокойной ночи. — Если что, чуть дальше по коридору — комнаты для слуг. Моя дверь первая слева, кровать лишняя найдется — я один живу. Переночуешь у меня, а утром уйдешь. Чего же ночью туда-сюда бродить? — Подожди, — остановил его в дверях Илио. — А где… это… ну… Хамаша н-найти? Спасибо сказать хочу, — и, отчаянно покраснев, отвел взгляд. — Пойдем, до лестницы проведу. Поднимешься на третий этаж, пойдешь направо, потом налево. За поворотом третья дверь — его. Поблагодарив, Илио отправился вверх по лестнице, переживая и сомневаясь в правильности своих действий, но поступить по-другому просто не мог. Перед нужной дверью он замер на несколько минут, никак не решаясь постучать: несколько раз протягивал руку, но в последнюю минуту отдергивал, нервно сжимая и разжимая кулак. Когда он в очередной раз поднял руку, дверь вдруг отворилась: Хамаш стоял на пороге, хмуро глядя на Илио. — Чего тебе? — Я… это… спасибо. — Пожалуйста. Все? — Нет. Я хотел… я думал… — Илио залился краской стыда и, не зная, куда деть руки, нервно комкал низ рубашки, чувствуя под пальцами мягкую ткань. — Думал заплатить собой? В подачках не нуждаюсь. — Не подачка… — Илио отрицательно замотал головой, не зная, как пояснить свое пребывание у чужой комнаты, а Хамаш вдруг шагнул в сторону, шире распахивая дверь. — Заходи. У меня есть вино. Выпьешь? *** Они сидели у зажженного камина и молчали, глядя на огонь. Вино оказалось приятным, с привкусом лесных ягод, а еще после пары глотков Илио почувствовал, как его отпускает сковывающая тело и язык неловкость. — Тебе есть где переночевать? — разорвал царящую в комнате тишину голос Хамаша. — Да. Дэнос пригласил меня переночевать в его комнате. — Хорошо. И снова неловкое молчание. — Я… — они заговорили одновременно и тут же умолкли, ожидая, пока другой продолжит. Илио поерзал в кресле, вертя в руках бокал, а Хамаш вдруг рассмеялся: — Не ожидал, что могу вести себя как зеленый юнец, впервые попавший на свидание. Я могу узнать твое имя? — А? Да, конечно. Извини. Меня зовут Илио. — Хамаш. — Я знаю. Мне тот мальчик сказал, которого ты прислал с одеждой. — Вижу, она тебе немного велика. Это моя старая. Все жаль было выкинуть, вот и пригодилась. Илио провел ладонью по груди, пытаясь представить Хамаша ниже ростом и уже в плечах, но ничего не получилось: в его представлении воин был таким… большим, сильным, надежн… Илио резко выдохнул, поняв, что посчитал Меч надежным. Он помотал головой, отгоняя от себя странные мысли, но в голове тут же возникла картинка, как Хамаш тянется к его губам своими и… Судорожно сглотнув, Илио залпом допил вино. — Мне, наверное, надо идти? — он поискал взглядом, куда бы деть бокал, но, кроме пола, на котором уже стояла бутылка, ничего подходящего не было. — Если хочешь, — Хамаш так же залпом допил вино. — Или можешь остаться. Кровать у меня большая. — А ты? — А я здесь посижу. — Нет, так не годится. Я не могу лишить хозяина его кровати. Я здесь посижу, — решительно кивнув, Илио подхватил свой бокал, бутылку и, щедро плеснув себе бордовое ароматное вино, жадно выпил. И снова налил. — Эм-м, а тебе плохо не станет? — попытался вразумить его Хамаш, но Илио не обратил на его слова никакого внимания. Он допил вино, поболтал бутылкой, убеждаясь, что в ней ничего не осталось, и, счастливо вздохнув, откинулся на спинку кресла, закрывая глаза. Пара минут — и Хамаш услышал ровное дыхание. — Эх ты, лисенок, — вздохнул Меч, встал и, осторожно подняв Илио на руки, отнес его в кровать. *** Просыпался Илио медленно, нежась в теплых объятиях. Ему было хорошо и спокойно, как в детстве, когда он просыпался рядом с родителями, еще до того как мамы не стало. Он медленно потянулся, зевнул и открыл глаза, но в следующее мгновение вздрогнул, увидев нависшее над ним лицо, а затем узнал Хамаша и улыбнулся. — Доброе утро, — произнес Илио и тут же умолк, потому что их губы соприкоснулись, а потом… Он еще никогда не целовался по-настоящему. Быстрые чмоки в щечки милых девушек — не в счет. И даже сам не понял, когда обнял Хамаша за шею и почему совершенно не хотелось бежать или сопротивляться. Илио доверчиво повернул голову, подставляя под чужие губы шею и плечо, с которого уже медленно стаскивали рубашку. — Ты позволишь? Доверься мне, прошу… — бормотал Хамаш, спускаясь с поцелуями все ниже и ниже, и Илио доверился его губам и рукам, позволяя все. Он даже приподнял бедра, когда с него начали стаскивать штаны. Однако Хамаш не воспользовался моментом, хотя и желал этого больше всего на свете. Все, что он себе позволил, это приласкать ртом, пока Илио с протяжным стоном не излился. — А ты? — Илио, выровняв дыхание, с удивлением взглянул на Хамаша, понимая, что удовольствие не было обоюдным, но тот в ответ лишь улыбнулся и облизнулся, заставив покраснеть. — Сейчас… Только я не очень умею… я… — Не надо, — Хамаш коснулся кончиками пальцев его губ. — Я никогда не потребую от тебя того, чего бы ты не захотел сам. Веришь? Илио кивнул, сглатывая образовавшийся в горле ком. — Я… Спасибо, Хамаш. — Не за что, лисенок. Пойдем завтракать? — Да. *** — Долго ты еще будешь морочить ему голову? Илио вздрогнул, глядя на закутанную в мантию фигуру мага. — Простите? — Я-то прощу, да только толку тебе с этого будет немного. Ты любишь Хамаша? Илио замялся. Сердце говорило, кричало «да!», но разум шептал об осторожности, о том, что долго так продолжаться не может. Рано или поздно он надоест воину, и что тогда? — Через три месяца заканчивается обучение и Хамаш отправится в бой. Хочешь, чтобы он терзался муками совести, когда от его меча, в приступе боевого безумия, погибнут люди? — Но я же… — Ничего не хочу слышать. Или ты доверяешь Хамашу и проходишь ритуал, становясь его Ножнами, или уходишь и не морочишь ему голову. Возможно, он сможет забыть тебя за пару лет и найти себе другого парня. Понадежнее. Маг высказался и ушел, оставив Илио в одиночестве стоять посреди коридора и хватать ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Он никогда не думал об этом в таком ракурсе и теперь растерялся. — Илио? Ты чего тут стоишь? — голос Хамаша вернул на землю. — Я жду тебя, жду, а ты не идешь. — Я? Думаю. — О чем? — Захочешь ли ты провести со мной ритуал? Глаза Хамаша стали нереально большими, а потом в них вспыхнуло такое счастье, что Илио понял: он никуда не уйдет от своего Меча. Никогда.