Мандарины

      Я помню, как познакомился с тобой. В тот день я совсем не понимал, что со мной происходит. Я словно был не в своей тарелке, всё вокруг казалось мне каким-то не таким. Я знал, что что-то должно случиться. Вернее, надеялся на какое-то чудо. Я работал тату-мастером и работал без выходных. Эта работа приносила мне удовольствие, так что я ни о чем не жалел. Хоть я и возвращался домой немного уставшим, я сразу же забегал в магазин, покупал чего-то вкусного типа сырных шариков или чипсов Doritos и наслаждался жизнью. Да, тогда в моем понимании наслаждаться жизнью значило провождение свободного времени перед экраном телевизора за просмотром каких-нибудь фильмов или передач.       В тот день моя жизнь поменялась полностью. Утро уже становилось таким же, каким и всегда. Я почистил зубы, умылся, сходил в душ, перекусил чем-то из почти пустого холодильника. Накинул привычное мне пальто, так как на улице уже была осень, и устремился прочь из квартиры. Сел на мотоцикл, как делаю каждое утро, и хотел было уже поехать в самую глубину города. Но что-то меня заставило повернуть в противоположную сторону, к вокзалу. Там я оставил на платной парковке мотоцикл, купил билет до Брика и стал ждать свой поезд.       Еще тогда я заприметил тебя. На тебе было обычное пальто, на голове нелепо держалась шапка. И даже она не могла скрыть твоих рыжих волос, которые отросли до плеч. Они не были расчесаны, даже, кажется, были грязными, сальными. Но что-то меня привлекло в тебе. Вероятно, яркий цвет. Я бы даже не удивился, если бы у этого милого на вид парня были татуировки, которые он скрывает под рукавами пальто. О, а вот и поезд. Я захожу в вагон и сажусь у окна, устремляя взгляд в умирающую природу. До Брика было ехать довольно долго, хотя и в поезде.       «Намного лучше ездить поездом, чем машиной», — думал я, осматривая пожухшие листья и тихонько вздыхая. Затем я осмотрел весь вагон и понял, что в нем только я, тот парень с мандариновыми волосами и еще какой-то человек, полностью завернувшийся в свою одежду. Я бы не сказал, что в вагоне холодно, но у всех это чувствуется по-разному, поэтому я не имею права указывать ему на то, как нужно одеваться в сырую погоду.       Ты сидел в соседнем ряду и читал комиксы. Вроде как, что-то из серии про Бэтмена. Я не смог разглядеть обложку, но что-то подсказывало мне, что это «Убийственная шутка». Я особо никогда не интересовался комиксами. Но он, видимо, заядлый их любитель, так как в стоящей рядом сумке было точно штук пять этих книжек с красочными обложками.       Как только поезд доехал до этого захолустного городка, парень убрал комикс в сумку и мгновенно выскользнул из вагона, словно самая настоящая тень. Я только улыбнулся и не спеша прошел следом за ним. Я, конечно, не старался уследить за тем, куда он идет. Я никогда не любил, когда следят за мной, так что не делал такого же по отношению к другим людям. Я, собственно, как-то не сильно ставлю себя выше других. Вот парень куда-то уже ушел, выскользнул из моего поля зрения. Я вышел со станции и осмотрелся. Вокруг были неизвестные мне магазины и кафе, людей было не так уж и много. И я решил пойти просто прямо, никуда не сворачивая.       «Надеюсь, чутье меня натолкнет на что-то», — думал я. Вот так я шел в течении долгого времени, не сворачивал и не смотрел по сторонам. И, кажется, Фортуна мне благоволит — я дошел до воды. Волны ударяли в берега, а потом возвращались назад. Не зря я приехал в Брик — здесь пустынно и есть вода. Океан здесь плавно переходит в реку Метедеконк, а там уже и превращается в какой-то залив, названия которому я не знаю. Я бы мог доехать до Мантолокинга, чтобы быть ближе к самому океану, но у меня просто нет желания уезжать еще дальше. Пока что нет.       Я вышел на самый берег. Вода омывала холодный песок, а я заворачивался в своё пальто так, словно оно может меня спасти от холода. Посмотрев вдоль берега, я уже увидел знакомые мне мандариновые волосы, которые развевались на ветру и бились в лицу тому парню. Он увидел меня и с улыбкой помахал мне, я лишь неловко помахал ему. Кажется, он хочет познакомиться. Сам бы я никогда не подошел к нему, если бы он сейчас не сделал этого. А он это сделал. Поздоровался. Его зовут Джерард, он художник и приехал сюда, чтобы отдохнуть от городской суеты.       Так мы и познакомились. Но теперь о тебе у меня остались только воспоминания.       Я помню, как мы приехали ко мне. Ты сразу же стал спрашивать про то, где находится алкоголь, я принес тебе остатки виски. Jack Danielʼs, я запомнил, что ты его любишь. Ты налил себе пьянящий напиток, затем подлил мне, а потом уже началось веселье. Мы много смеялись, ты иногда мог поцеловать меня в губы, а потом засмеяться и закрыть лицо руками. Уже ближе к двум часам ночи мы танцевали в гостиной под играющую по радио Nick Cave & The Bad Seeds — O Children. Ты улыбался, утыкаясь носом мне в плечо, потом редко целовал шею, а потом переходил на губы. Ты свалил меня на диван, накрыл мои губы своими, и я закрыл глаза, наслаждаясь ласками парня с мандариновыми волосами.       Мы сидим на диване и смотрим какую-то мыльную оперу по моему старенькому телевизору, которым я раньше не пользовался. Персонажи страдают, а Джерард плачет, стирая свои слезы платком, который я ему подарил буквально вчера. Отличительная черта этого платка — на нем вышито моими руками слово «плакса». Вот сейчас Джерард шмыгает носом и утирает катящиеся соленые, словно океан, слезы и ест лапшу из забегаловки. Перед тем, как приехать ко мне, я вспомнил, что дома у меня есть нечего, поэтому мы заехали в придорожную забегаловку и я взял нам две пачки лапши с креветками.       Три часа ночи. Я сижу один в комнате, читаю рассказы Рэя Брэдбери. Они всегда помогают мне забыть о дерьме, которое иногда происходит в моей жизни. Джерарда всё еще нет. Моя мандаринка где-то гуляет, пьет дорогой коньяк и, возможно, трахается с кем-то. Да, я действительно так думал. Дело в том, что в первый день знакомства мы потрахались в каком-то доме на берегу, в который пролезли через окно. Потом меня начали одолевать мысли, что Джерард так располагает к себе людей, чтобы они не уходили. О, а вот и он. Как только он проходит в гостиную, я сразу же чувствую запах перегара. Тот день был последним.       Я пытался поговорить, начинал о чем-то спорить, сказал, что сейчас три часа ночи, и вообще, где ты шлялся, гребаный Уэй? На это ты просто ответил, что подозреваешь, что я сейчас пытаюсь понять, трахался ли ты с кем-то или нет. Я лишь вздохнул и отложил книгу, посмотрев на свою мандаринку. Я был крайне зол.       «Я считаю, что ты трахался».       А ты собрал свои немногочисленные вещи и просто ушел. Я не пытался тебя остановить, хотя и сам знал, что мне будет от этого плохо. Сейчас моя мандаринка тряхнула волосами и скрылась из квартиры, громко хлопнув дверью. Вот и всё закончилось. Закончились дни, когда я был счастлив.       Но теперь о тебе у меня остались только воспоминания.