The Dirt on The Door

Гораций ненавидит грязь. Не неизбежно попадающую на одежду во время очередной игры, но ту липкую и дурно пахнущую, что сидит в пределах комнаты Еноха. К последней и приближаться опасно – О’Коннор вместе с вечно следующей за ним Оливией слишком ревностно охраняют свои владения. Внутри Сомнассон бывал лишь однажды. В тот раз он вызвался отнести брошенную Енохом в пылу ссоры куртку, которая, по мнению Горация, была достаточно презентабельной, чтобы о ней беспокоиться. Когда он вошёл внутрь, в помещение пробивался единственный луч света, слабо падавший на одинокую фигуру О’Коннора. Последний повернулся к вошедшему, и в тот момент десятки глаз распахнулись, уставившись на визитёра. Енох привык к тому, что его ненавидят. По большей части в этом виноват он сам, однако О’Коннор упорно укоряет остальных. Всех, кроме Горация, который для него важен так же сильно, как и отвратителен. Енох шипит и плюется яростью по поводу и без него, но когда все собираются в гостиной у камина, он затихает. О’Коннор не пропускает ни одного вечера сновидений, мечтая увидеть себя в них. Ему ужасно стыдно за свои желания, однако они не перестают колоть изнутри, заставляя хватать ртом воздух, чтобы хоть как-то облегчить ноющую боль в груди. Хочется сжимать руки Сомнассона, целовать его, пока не кончится кислород, дышать и ощущать дыхание, отсутствующее у марионеток. И Енох с сожалением понимает, что Гораций больше не откроет дверь, ведущую в мастерскую. Сомнассон уверен в своих чувствах, О’Коннор разрывается между двумя противоположными. Первый балансирует в спокойствии, второй же падает вместе с обломками равновесия, не надеясь на то, что ему протянут руку. И в тот миг, которого Енох не ожидает, скрипит дверь. Он сам входит к Горацию.