Ты делаешь мне больно

      Это было грубо с его стороны. Жестоко. Эгоистично.       Я видел, как Виктору тяжело в последнее время, чувствовал его смятение и усталость. Обидно было, когда мне не оставалось ничего, кроме как наблюдать. Ведь я ничего не мог сделать.       Но что он бросит меня, растопчет все те хрупкие отношения, что мы пытались выстроить с таким трудом, было ударом в спину. Хотелось кричать долго, протяжно, пока голос не охрипнет. Но ведь боль так и останется внутри, камнем раздавливая душу.       А ещё ярость. Я не могу с этим бороться. Задыхаюсь от злобы, когда вижу фотографию улыбающегося Виктора в Японии. Срываюсь. Потому что больно.       Он всегда был ветреным и беспечным, наверное, за это я его и любил. Конечно, догадывался, что ничего хорошего из этого не выйдет. Что уж там. Это просто невозможно. Ладно быть влюбленным в человека, который на двенадцать лет старше, но когда этот человек мужчина, все принимает иной окрас. Так уж получилось, что в России вечная проблема с нетрадиционной ориентацией. А я ещё хотел продолжать карьеру фигуриста.       Но все равно пытался обратить на себя внимание и был счастлив, когда чувства оказались взаимными. Так наша опасная игра началась.       А теперь. Теперь он кидает меня, бросает каток и соревнования, ставит свою карьеру на кон. И ради кого? Ради какого-то безликого японца, который каким-то чудом попал на олимпиаду?! Поэтому меня душила ненависть. И боль, что не желала выходить со слезами.       Какой-то чертов порыв заставляет меня поехать за ним, наплевав на гордость и чувства. Голос разума шепчет о том, какой я дурак и идиот. В Японии красиво, чёрт возьми, восхитительно, что дух захватывает. Но мои мысли поглощены нарастающей в душе злостью. Пытаюсь успокоиться, разгуливая по Хасецу в поисках Виктора. Какой я болван, раз приехал сюда, направляемый лишь фотографией из социальной сети.       Психую. Выкрикиваю его имя в пустоту, надеясь получить ответ. И получаю.       Конечно, он на катке. Прохожу сквозь толпу журналистов и фанатов, слыша его голос. Нет, не Виктора. Юри. Меня трясет от ярости до скрежета зубов. Вся накопившаяся ненависть разом выплескивается, превращаясь в мощный удар с ноги. Становится легче, но так и вмазал бы ему еще пару раз на посошок, да он говорит про Виктора.       Я говорил, как Виктор прекрасен на льду? Нет? Все мои попытки описать его заканчиваются лишь одним емким, но все равно недостаточным словом — прекрасен.       Прекрасен на льду, когда серебряные волосы развеваются по воздуху; в движениях, когда он плавно скользит по катку; внешне и внутри. И пусть сейчас он находится в своём мире, где для меня, увы, никогда не найдётся места.       Но, похоже, лишь я замечаю печаль в его взгляде, которую не скрыть за длинной челкой, не спрятать от меня.       Он улыбается, словно ничего не произошло. Оба прикрываемся программой, которую он должен для меня составить. Пока он говорит, возникает чувство, что между нами совсем ничего не было и что нас связывает лишь то давнее обещание.       Едва держусь, чуть не срываясь на крик. Не могу сдерживать себя, глядя в его счастливое лицо и беспечную улыбку. На льду Виктор совсем другой: чувственный и страстный, словно становился другим человеком, рассекая коньком застывшую воду. Тогда какой из них настоящий?       Придумывает какое-то дурацкое соревнование. Не могу больше. Срываюсь. И пусть, что Юри здесь.       — Да как ты можешь говорить о программах, когда я приехал сюда совсем не за этим. Как ты мог бросить меня ради этого жалкого японца? — я указываю на Юри, а тот лишь нелепо уставился на меня, не понимая, что я говорю на русском.       — Разве ты забыл, что между нами происходит? Разве все, что было, для тебя не важно? — к глазам предательски подступают слёзы. Хоть бы не заплакать. Только не при Юри. — Виктор, ты бросил меня! Бросил! Как ты думаешь, что я сейчас чувствую? А?! — он виновато опустил глаза. Похоже, он наконец все понял.       — Юра, послушай…       — Нет, это ты меня послушай! — перебиваю я. — Если тебе хоть капельку дороги наши отношения, ты возьмешь у меня билет, и мы вечером улетим в Россию. Вместе.       Вытаскиваю билет. Сердце гулко отстукивает каждый удар, отдаваясь звоном в ушах. Виктор не протягивает руку навстречу. Больно. Как же чертовски больно на душе.       — Ясно.       Бросаю билет на пол и ухожу. Мне здесь больше нечего делать.

***

      Рядом со мной пустое место. Стюардесса говорит что-то о правилах безопасности, вновь повторяя отточенные движения и зазубренные слова. Не слушаю, предпочитая погрузится в музыку, льющуюся из наушников. Самолёт взлетает. Музыка на секунду прерывается, чтобы показать новое сообщение.       От Виктора: «Прости, я опоздал».