О Любви

      Что такое любовь? Орочимару прежде не задумывался всерьёз над смыслом этого слова. Может быть, лишь в детстве, когда ещё были живы родители, он испытывал что-то, отдалённо напоминающее это чувство. После же, когда война унесла их жизни, в сердце не осталось места для такой ненужной эмоции. Не до этого было, да и вообще - есть дела намного важнее, чем, сидя в сторонке у окна, вздыхать о ком-то, как это делала Цунаде. Или же подсматривать за обнажёнными барышнями в онсене, как это делал Джирайя. Поэтому было удивительно, что подобные размышления пришли к змеиному саннину именно в тот момент, когда он - полуобнажённый, с небрежно скинутым с бледных плеч шёлковым кимоно, - восседал на коленях этого самого Джирайи. Впрочем, ни одного, ни другого подобная ситуация явно не смущала. Виной тому - большое количество алкоголя, выпитого после удачного возвращения с опасной миссии ранга S.       Орочимару как-то упустил тот момент, когда с мягкого дивана вдруг переместился на такие удобные колени друга. Лицом к лицу. Вроде бы этому способствовал сам Джирайя, который говорил что-то про то, что хочет сделать зарисовку к своей новой книге, а главная героиня ну очень похожа на Орочимару, и потому он хочет рассмотреть его поближе. Странно, что это не показалось ему тогда сущим бредом. Но за массой выпитого это было неудивительно.       Неудивительно было и то, что руки его друга оказались сначала на талии, осторожно, словно боясь сопротивления, развязывая пояс. Затем на плечах, стягивая с них светлую ткань и оглаживая бледную кожу. Затем, словно вспомнив, что пропустил нечто очень важное, Джирайя наклонился и робко, что было совсем не свойственно его натуре, поцеловал Орочимару. Затем ещё раз, увереннее и настойчивее. Потом ещё раз и ещё. Орочимару, который и так был похож на лунатика от явного избытка алкоголя в крови, теперь словно полностью отключился, пребывая где-то в ином мире. Он не испытывал прежде подобных ощущений и теперь пытался найти на задворках угасающего сознания хотя бы смутное определение этим чувствам.       Сознание периодически отключалось, воссоздавая реальность, словно по кадрам. Вот он сидит на чужих коленях, в кольце тёплых сильных рук. Темнота. Вот он уже лежит на мягкой обивке дивана, а Джирайя склонился над ним, щекоча тонкую кожу кончиками волос. Пробел. И вот уже умелые руки друга ласкают его тело, находя точки, где все прикосновения ощущаются намного острее. Сладкое удовольствие, тёплая нега, провал в памяти. И резкая боль заставляет распахнуть глаза и издать болезненный стон, сразу же потонувший в чужих устах. Да и боль — уже не боль, а что-то невероятное, заставляющее тело изнывать и требовать большего. Яркая вспышка вместо привычной темноты и обмякшее тело, придавленное чужим весом. Хриплый голос, шепчущий на ухо несусветную чушь, и нега, заполнившая всё существо.       Утро встретило змеиного саннина жуткой головной болью и ломотой в теле. Хотя, второе скорее было приятным, даже несмотря на то, каким способом было получено. На столике дымился ароматный кофе, а из кухни выглядывало виноватое лицо Джирайи. Орочимару привычно усмехнулся, осторожно садясь и закутываясь в пушистый плед. Друг тотчас же возник рядом, протягивая чашку. Виноватое выражение так и не слезло с его лица, что изрядно позабавило змея. Приняв чашку из его рук, Орочимару сделал большой глоток и удовлетворённо кивнул. По телу вмиг разлилось тепло и ещё какое-то чувство. Странное и непонятное. Легонько коснувшееся груди в районе солнечного сплетения. Не любовь, но что-то определённо похожее.