***
Осень в Уэйкфилде — паршивое время года, скажу вам честно. Постоянно серое небо, холодный противный ветер и бесконечные дожди, которые то льют ливнем, то моросят, как не знаю что. На самом деле, в Уэйкфилде и другие сезоны не сказочны, например, весной все заплывает в грязи, зимой все заметает снегом, да так, что до школы толком не дойти, а летом чаще всего тоже дожди и влажность. А что я тут делаю, если мне тут не нравится, спросите вы… Да если бы я знала. Точнее, я знаю, что я тут делаю. Мне семнадцать лет, и у меня нет настоящей семьи, вот почему я живу здесь с теми, с кем живу. — Дарси, спускайся! — до меня доносится высокий голос Скруджа, как я его называю, и мне приходится сползти с мягкого кресла и, накинув на плечи плед, скатиться вниз по ступенькам к ужину. — Приятного аппетита, — тихо говорю я и сажусь за большой дубовый стол, бросив мимолетный взгляд на камин, заботливо зажженный матерью. Чтобы прояснить, я вовсе не сирота, но нормальной семьи у меня нет. Лотта, она же Шарлотта Труворс — моя двоюродная тетка, но я живу с ней с пяти лет, поэтому зову ее мамой. А Скрудж, он же Майкл Труворс — мой дядька, но за глаза я зову его Скруджем, потому что он безумно напоминает мне героя всем знакомого мультфильма. Его я папой, конечно, не называю. У Скруджа и Лотты есть трое детей, все они славные ребята, с которыми у меня в последнее время даже почти нет проблем. Филипп и Рикка —близнецы, точь-в-точь мои ровесники, тоже весенние, и им тоже по семнадцать. Но еще есть Кейси, которой уже девятнадцать, она — старшая дочь Труворсов. Я, Фил и Рикка учимся в местной школе, а Кейси работает в книжном магазинчике Шарлотт, который является своего рода семейной реликвией. А вот Скрудж занимается продажей металлов, что добывают неподалеку, и вообще редко появляется в коттедже, но, когда появляется, вечно строит из себя самого главного, хоть все в городе и знают, что Шарлотт спит с соседом Диланом. — У меня важная новость, — с важным видом объявляет дядя, едва вся семья собирается за столом, поглаживая противную бородку. Я бы тоже такому изменяла, — Все помнят мою дорогую кузину? — Фил и Рикка кивают с набитым ртом, а Кейси и Лотта и то не отвлекаются от своего супа. Одна я смотрю прямо в глаза Скруджу и жду дальнейшей информации, — Так вот, ей предложили потрясающую работу, что немудрено, ведь она так умна и способна ко всему! — опять Скрудж начинает нахваливать свою покровительницу, и все перестают его слушать, — Она уезжает в Америку, и ее сын будет жить с нами. В комнате повисает тяжелая тишина, которая давит на голову, и от этого кажется, что мозги сейчас вытекут через уши и нос. Скрудж с серьезным видом сидит, сложив руки в замок, а мать хлопает глазами и смотрит на него, как на сумасшедшего, в то время, как все мы просто не можем рты закрыть от неожиданности. — Да, да, да, — мямлит Шарлотт, — Она может ехать, куда ей вздумается, но пусть забирает сына с собой, Майкл, нам некуда его селить. Да и условия у нас не самые подходящие, — она оглядывает скромно убранную столовую и смахивает прядь светлых кудрявых волос со вспотевшего от недавней уборки лба, — Тебе самому не стыдно этих королевских особ сюда приглашать? — Давай без сарказма, Лотта, — зло отвечает Скрудж и резко встает из-за стола, — Раз Энн просит, то все будет, как она хочет, иначе я лишусь и той работы, что имею, и всем нам придется жить на доходы от твоего чахлого магазинчика. Стукнув для приличия кулаком по столу, Скрудж покидает гостинную и топает наверх, а я перевожу сочувственный взгляд на мать. Она сидит, положив подбородок на руки, а в ее красивых голубых глазах я вижу явную тоску и желание бросить все к чертям собачьим. Рикка кладет руку ей на плечо в знак поддержки, Фил продолжает жевать, а Кейси и вовсе утыкается в смартфон и явно не хочет принимать участия в обсуждении отца, ведь она, по-моему, единственная, кто его до сих пор уважает. — Он совсем с ума сошёл? — тихо говорит Шарлотта, сверля почему-то именно меня глазами, — Дарси, как думаешь? — её взгляд становится задумчивым и потерянным, а Филипп тут же встает позади неё и кладёт руки ей на плечи, нежно сжимая их. — Я думаю, что раз ты справилась с одним лишним ребёнком, то справишься и ещё с одним. Рикка закатывает глаза, а Кейси даже перестаёт жевать от неожиданности и, усмехнувшись, оглядывает меня. — Не мели чепухи, — обрывает Лотта, — Ты не лишняя, сколько раз повторять. И ты не виновата, что твоя мать — долбаная наркоманка, которая едва не угробила тебя. Молчание повисает в комнате в этот раз ещё более угнетающее, ведь мы, вообще-то, не поднимаем обычно тему семьи Розерфорд, из которой я, собственно, и родом. Дело в том, что моя настоящая мать и Лотта были лучшими подругами с детства, пока первая не предала вторую ради денег и не сбежала с каким-то поганым наркоманом, который впоследствии стал моим отцом. Когда Джессика Розерфорд залетела, она и не подумала сделать аборт и родила меня, ту, за которую с первого дня жизни началась война. Моя бабушка судилась с матерью за право опекать меня, а после её смерти войну продолжила Шарлотта. Но ей передали права на Дарси Розерфорд, то есть, меня, лишь спустя пару лет, когда мать чуть не задушила меня под действием наркотиков. — Едва ты родилась, мы с миссис Розерфорд знали, что отнимем тебя у Джесс, поэтому не смей думать, что ты нежеланна для меня, Дарси. Киваю и устремляю взгляд на свои подрагивающие руки, чувствуя на себе ободряющий взор Рик. Кейси же тут же встаёт, выходит из-за стола и бежит вслед за отцом, ведь она как никто другой ненавидит разговоры о моей семье. Именно она считает меня лишней. И Скрудж иногда. — Ладно, ребята, — дрожащим голосом говорит Лотта и сводит руки в замок, — Дарси права, ничего не случится, если сын Энн приедет к нам. Для вашего отца отношения с кузиной очень важны, и мы должны поддержать его. Мама встаёт из-за стола и принимается собирать посуду, а мы с Рик тут же бросаемся помогать ей, пока Филипп выходит на крыльцо, чтобы покурить. Он давно курит, и родители уже даже не возражают. Я же думаю только о том, что нужно будет сделать к приезду нового жителя нашего коттеджа, какую мебель привезти и куда поставить, лишь бы угодить богатенькому парнишке из окрестностей Лондона.***
Стою возле зеркала в комнате, которую делю с Кейси, и расчесываю свои темные волосы, думая о том, что меньше всего на свете хочу, чтобы новым членом семьи оказался некто вроде нее. На мне длинная атласная рубашка нежно-персикового цвета, которая когда-то принадлежала Рикке, но разонравилась ей. Узкие синие джинсы и пушистые домашние носочки, на лице даже есть косметика, пусть всего и десять утра: Лотта сказала, что мы все должны выглядеть хорошо и свежо. Громкий стук в дверь оповещает о том, что Скруджу доложили о приезде сына Энн, и он сейчас поставит весь дом на уши. Вчера мы с девочками вымыли коттедж до блеска, а сам Скрудж с Филом полдня таскал новую мебель в комнату, в которой раньше жила его мать, после бывшую кладовой и даже зимним садом. Сейчас она будет спальней парня. Мы с Кейси выходим из комнаты и сбегаем вниз по лестнице, где видим уже собранных Филиппа и Рикку. На них даже смотреть забавно: Рик обычно лохматая, как домовенок, а Фил никогда не носит рубашки. Сколько лицемерия ради одного парнишки. Скрудж отчитывает нас за то, что мы недостаточно хорошо выглядим, то и дело приглаживая волосы, до тех пор, пока небольшая чёрная машина не останавливается на подъездной аллее, и из неё не выходят сначала высокий мужчина лет сорока, а потом и молодой парень с тёмными кудрявыми волосами. Поняв, что это и есть наш гость, мы принимаемся пожирать его глазами, понимая, почему Скрудж так переживал. На парне чёрное пальто, явно дорогое, серый свитер и кожаные ботинки. На руках странные перстни, а чемодан, который он с помощью водителя вынимает из багажника, кажется слишком стильным для нашей дыры. Словно тяжело вздохнув, парень поворачивается к нам, отдав знак водителю, и взбегает по ступенькам, едва заметно кивая головой Скруджу. — Это Гарри! — своим противным голосом громко объявляет дядя, и все мы натягиваем приветственные улыбки, чего сам новоприбывший делать не спешит, — Сын Энн, дорогой и любимой Энн. Парень закусывает губу и словно борется с желанием закатить глаза, а Скрудж хватает его за локоть и тащит в дом, вручив Филу его кожаный чемоданчик внушительного размера. Брат усмехается, едва не упав под его тяжестью, а мы с Риккой переглядываемся, зная, что сейчас начнётся экскурсия по дому. — Шарлотта! — вопит Скрудж, едва ступив на порог, — Обед скоро будет? Гость голоден! — Вообще-то, — наконец подаёт голос парень, — Я поел в дороге, и нет необходимости беспокоиться. Его голос, особенно в сравнении с голосом дяди, звучит неожиданно низко. Он вкрадчивый и хриплый, и мало похож на голос парня, ещё не окончившего школу. Даже сам Скрудж от неожиданности открывает рот. — Сколько тебе лет, Гарри? — спрашивает он, пока я наблюдаю за тем, как парень то снимает с большого пальца кольцо, то надевает его обратно, — Ты выглядишь взрослым. — Мне восемнадцать, — тихо отвечает тот и встряхивает волосами, — Я немного устал сейчас, если вы позволите, я хотел бы отдохнуть. Один. Вся наша семья, вместе с вошедшей только что матерью, слегка теряется, а парень нетерпеливо переминается с ноги на ногу и кашляет, чтобы привлечь к себе внимание. Как будто ему недостаточно. — Пусть идёт в комнату, я отнесу ему завтрак туда, — первой нахожусь я и прерываю молчание, — Если Гарри устал, то ему стоит вздремнуть, не так ли? — бросаю на Рик многозначительный взгляд, чтобы она поддержала меня, и сестра быстро пару раз кивает, — Вот и славно. — Проводи его тогда, Дарси, — устало вздыхает Лотта, которая с семи утра хлопотала на кухне по приказу мужа, чтобы порадовать гостя свежей выпечкой и морсом, — Гарри, она отведет тебя в комнату. — Подождите, — парень поднимает руку вверх, и все замирают, а я отмечаю, что он на голову выше всей моей семьи, — Можно я хотя бы узнаю ваши имена? Скрудж громко кашляет, и мы переводим взгляд на Шарлотту, а после и осматриваем друг друга в ожидании слов главы семейства. — Я — Майкл, это моя жена Шарлотта, сын Филипп и дочери: Кейси, Рикка и Дарси. Гарри обводит нас всех холодным строгим взглядом зеленоватых глаз, а после проводит рукой по волосам и поворачивается спиной, бросив: — Приятно познакомиться. После многозначительного взора Скруджа я бросаюсь за Гарри, выхватив у Фила его тяжелённый чемодан, и нагоняю его уже на краю лестницы, когда он замирает, не зная, в какую сторону идти по коридору. — Дарси, так? — задумчиво тянет он и поворачивается ко мне. Его лицо резко изменяется, и он выхватывает у меня из рук свой чемодан, одарив меня строгим взглядом, — Ты глупая? Кто таскает такие тяжести с твоим-то телосложением?! Его лицо говорит о том, что он и правда считает меня непроходимой тупицей, и я теряюсь под его пристальным взглядом, даже не зная, что ответить. Он опять переминается с ноги на ногу и машет рукой перед моим лицом, после чего нетерпеливо топает огромной ногой. — Где здесь моя комната? — фыркает он, не сводя с меня глаз, а я, придя в себя, спешу в сторону только что обставленной спальни и толкаю огромную дубовую дверь, что даже не сразу поддаётся. Гарри заходит следом и со стуком ставит чемодан на пол, осматриваясь и медленно снимая пальто. Наблюдаю за ним и пытаюсь понять его реакцию, но на его лице нет ни единой эмоции, а сам он напоминает мне каменную статую. Он лишь заправляет кудри за ухо и кашляет, будто намекая, чтобы я ушла. Спохватившись, бросаюсь к двери и уже хочу закрыть её с той стороны, как вдруг все-таки вспоминаю и спрашиваю: — Тебе принести завтрак? — Нет, спасибо.***
Молчание за завтраком не способен прервать никто, потому что все немного в шоке от персоналии, прибывшей в наш дом. Мы ожидали кого угодно: напыщенного мажора, избалованного хама, «творческую личность»… Но этот Гарри разбил все наши ожидания на маленькие кусочки, и я даже описать обычными словами не могу, какое он произвёл впечатление. Шарлотта то и дело убирает кудри со лба, хрустя тонкими длинными пальцами; Рикка периодически снимает свои большие очки, чтобы протереть их; Скрудж задумчивым взглядом сверлит Кейси, а сама она кусает нижнюю губу; Фил и я же просто смотрим друг на друга и пытаемся, как и обычно, угадать мысли друг друга. — Отнеси Гарри чая, — хрипит Лотта, глядя на меня, а Скрудж кидает на неё злой взгляд. — Не стоит. Он же сказал, что ему ничего не надо. — Пусть отнесёт, — вступается Рикка, — Даже если он не станет его пить. Это просто знак вежливости. Тебе ли, папа, не знать про этикет? Дядя тихо кашляет и скрещивает руки на груди, а я решаю, что мама и сестра правы, поэтому хватаю с тумбы поднос и ставлю на неё чашку, наполненную горячим чёрным чаем. Туда же ставлю розеточки с мёдом и вареньем, сахарницу, кладу ложку и аккуратно, стараясь ничего не расплескать, иду на второй этаж. Толкаю дверь в спальню Гарри ногой и, зайдя внутрь, вижу его сидящим на постели и читающим какую-то толстую книгу. — Чай? — неуверенно и с вопросительной интонацией произношу я, отвлекая его, и он метает в меня спокойный, но холодный взгляд, — Да? Медленно подхожу к постели и ставлю поднос на тумбочку, присев на краешек кровати, а Гарри перегибается через меня и нюхает чашку с чаем. — Черный, — с недовольным видом констатирует он и возвращается к книге, а я молча киваю, — Дарси, прости, но я пью только зелёный чай, без сахара и прочих извращений. Молча сижу и смотрю на свои руки, пока он шуршит страничками, но решаю, что он не должен вгонять меня в краску, ведь он просто напросто мой ровесник. — Что читаешь? — наклоняюсь к нему, но он тут же захлопывает книгу и суёт её под подушку, перехватив мою руку, которой я потянулась к нему. — Ницше, если ты знаешь, кто это. От его тона мне против воли становится обидно, и я вскакиваю на ноги, вырвав свою ладонь из его цепкой хватки и мотнув головой так, что все мои волосы оказываются на правом плече. Он совсем меня дурой считает? Может, он думает, что я и Байрона не знаю? Или, например, Наполеона? Вот индюк. Метнув в кудрявого злобный взгляд, я покидаю комнату и скатываюсь по лестнице, после чего, скорее всего, вся красная, падаю обратно за стол и делаю глоток морса, приготовленного Лоттой. Все молча глядят на меня и ждут моих слов, поэтому я решаю не тянуть. — Я больше не пойду к нему, ходите сами, — довольно громко объявляю я, и Скрудж даже вздрагивает от неожиданности. Он переводит на меня взгляд и странно кряхтит, а мама едва заметно усмехается. — Ты нагрубила ему? — возмущается Скрудж, а я качаю головой с ухмылкой. — Нет, он мне нагрубил. И он пьёт только зелёный чай без сахара, уважаемые слуги, прошу принять к сведению. — Так и знал, что не надо было ему ничего нести! — Скрудж вскакивает на ноги и хватается за голову, — Пойду заберу ту чашку, что делать! Дядя вылетает из комнаты, а все за столом становятся ещё более угрюмыми, чем были. Рикка же и вовсе отводит глаза в сторону, будто нервничая. — Дарси, Фил, пойдём сегодня на матч к Найлу? Он нас ждёт, ведь воскресенье — первая игра сезона. — Конечно! — хором восклицаем мы с братом, потому что нам не терпится сбежать из дома поскорее. Рикка улыбается и просит нас поторопиться, ведь игра уже в двенадцать. Мы с Филом спешим в свои комнаты, чтобы собраться, и я все это время изо всех сил пытаюсь подавить плохое предчувствие насчёт этого непонятного Гарри.