Приходите, если удобно. Если неудобно, всё равно приходите

Чужое присутствие можно ощутить и не используя ни одно из пяти чувств, но шестое будет бить тревогу. Ватсон не ощущал ни новых запахов, не слышал шагов, не заметил никаких изменений в обстановке. Но всего в один момент оторвался от своих расчетов и понял: в этой комнате кто-то второй. Рука потянулась к одному из ящиков в столе, где лежал револьвер, но на плечи доктора опустились две тяжёлые ладони, заставившие его вздрогнуть и остановиться. - У вас ошибка в третьей строчке. – Флегматично заметил кто-то, стоящий за спиной. – Вы, видимо, не разобрали свой же почерк, спутали тройку с восьмёркой и все вычисления пошли неверно. У Ватсона дрожат руки, и в горле встаёт ком, он судорожно хватает ртом воздух, словно пытаясь вымолвить хоть один звук, но тщетно. Этот голос, привычный и часто звучащий в его голове, будто ударом под рёбра разом вышиб из лёгких весь воздух, оставляя без возможности сделать новый вдох. - Я опоздал? – Чужая рука касается костяшками скулы онемевшего доктора. Кожа на руке сухая до трещин и холодная. - Вы всегда приходите вовремя, Холмс. – Охрипшим голосом, наконец, отзывается Ватсон и с громким выдохом закрывает глаза. Прикосновение этих выбитых пальцев к его лицу, кажется, не ощутимее прикосновения солнечного света. Слишком мало. Слишком не по-мужски трепетно. Он как кот подаётся к руке компаньона, прильнув всей щекой к её тыльной стороне, стремясь зажать между своей головой и плечом, чтобы не отпускать. - Однако, в этот раз Вы перестали ждать. – Спокойно произносит Шерлок и отнимает свою руку от лица дока, перенося уже немного обогретые его кожей пальцы к его шее и снова касаясь так же мимолётно, щекоча. Ватсон отступать не желает. Подушечки его пальцев скользят вверх по запястью сыщика, забираясь под выпачканный манжет его рубашки. - Я видел, как Вы упали вниз с каменных перил балкона. – Виноватым тихим голосом произносит Джон. - Я видел, как Вы выбирали для меня надгробье. – Пародируя его тон, отвечает Холмс и зарывается второй рукой в его волосы на затылке, взъерошивая их, ведя пальцами вверх, а после наклоняется и сухими губами коротко целует в шею сзади. Ватсон хватается пальцами за край стола, резко выдыхая. По спине, плечам и затылку под домашним халатом бегут мурашки, а вместе с ними по телу проходится лёгкая дрожь. - Я не мог спать. – Снова оправдывается Джон. - Мэри слишком громко храпит? – Холмс впервые улыбается, вскинув брови, и перегибается через плечо доктора Ватсона, даря ему ещё один поцелуй. На этот раз – в висок. С этого момента ровно полминуты, как оба, держа друг друга за запястья, накрыв подушечками больших пальцев пульс, высчитывают удары. Этого вполне хватает, чтобы сделать верный вывод: - Вы снова ревнуете. - Не прекращал ни на минуту. – С улыбкой шепчет Холмс и, не моргая, смотрит Ватсону в глаза. И лица их настолько близко, что они ощущают дыхание друг друга и синхронно опускают взгляды на губы друг друга. Но стоило Ватсону податься вперёд, как Шерлок резко отпрянул, словно от огня и облокотился поясницей о край письменного стола. Джон поднимается за ним, опираясь на подлокотники стула, и становится ближе, чем когда-либо было позволено. Упирается руками в столешницу по обе стороны от бёдер Шерлока, сминая разбросанные документы и письма, и теперь уже без заминок и неуверенности целует. Прихватывает его нижнюю губу своими и проводит по ней языком, заставляя раскрыть рот и ответить. Тот грубо обнимает его за шею и сжимает шёлковый шейный платок, тянет доктора к себе, целуя так глубоко и влажно, как уже давно того хотелось. От Холмса пахнет порохом, уличной пылью, лондонским туманом и сырой древесиной. От Ватсона пахнет мылом, свежим тестом, дорогим лосьоном после бритья и духами Мэри. В отместку за этот запах Шерлок кусает его губы, пытается схватить зубами язык. Джон намеревается отпрянуть, чтобы дать передышку саднящим губам и ноющим царапинам на языке, за что получает укус в щёку, а затем в шею, которую Холмс ещё и оцарапал жёсткой, как наждачная бумага, щетиной. И снова поцелуй, но теперь уже совсем короткий, судорожно-скорый, неотесанный, совершенно бестолковый, который прервался, толком не начавшись. Шерлок отстранился, и легко толкнул Ватсона в грудь, когда тот попытался приблизиться к нему снова. Утёр влажные губы рукавом и отдёрнул воротник. - Мне нужно идти. - Конечно. – Кивнул док и сделал шаг назад, утирая пальцами с губ слюну. - Могу я одолжить Ваш пиджак? – Холмс неловко отходит от стола, едва передвигаясь, и снимает со спинки стула тяжёлый бледно-оливковый пиджак. - Само собой. - Ватсон потирает влажный лоб, скрестив ноги. - И шляпу. – Холмс надевает пиджак и туго запахивает его на себе. - И шляпу тоже берите. Шерлок делает глубокий вдох и, натянув шляпу почти до бровей, забирается на подоконник. - Вы можете выйти через дверь. – Док указывает большим пальцем в сторону выхода. - Вы и сами знаете, что не могу. – Холмс улыбается и, присев на корточки, исчезает в проёме окна, сначала зацепившись за карниз руками. Но потом из виду пропадают и его пальцы тоже. Джон обессилено падает обратно на стул и накрывает ладонями лицо. Он не сможет вернуться за расчеты. Он не сможет пойти лечь спать рядом со своей женой. Он не может думать ни о чём кроме того, что Шерлок Холмс жив. Но приключения, которые их ожидают, в книгу не войдут.