Медовая

      Неделю назад мои соседи продали свой дом и рванули на запад в поисках приключений. Эта была старая супружеская пара, которой просто не сиделось на пенсии. Я всегда считала этих стариков сумасшедшими, но лимонад Миссис Клифф, которым она угощала меня каждую неделю, стоил того, чтобы закрывать глаза на их странности. Но сейчас не об этом.       Пустующий уже неделю дом быстро нашёл себе нового жильца. Прибыл он глубокой ночью, и я не увидела этого человека. На следующий день грузовик привёз мебель и множество коробок с вещами, так мне сказала подруга. Соседа я снова не застала, так как рано уехала на учёбу и вернулась лишь поздно вечером. Шагая вдоль улицы и проходя мимо бывшего дома семьи Клифф, я отчаянно пыталась разглядеть мелькающий силуэт за плотными бежевыми шторами, но мягкий оранжевый свет спутывал тени различных предметов, и все мои попытки были четны.       Каждый день, уезжая в академию, я посматривала в сторону этого дома. Он выглядел точно таким же холодным и опустевшим, как в ту неделю после отъезда Клиффов. Сказать, что кто-то в нём поселился, было сложно. Детей в этом доме точно не было, да и два взрослых человека создавали бы хоть какие-то признаки своего присутствия. Скорее всего, человек живёт один. Он не выгуливает никаких животных, и вообще никто не видел его, гуляющим по улице. Я считала это странным, вот только, похоже, меня одну волновали эти странности; остальным жильцам улицы мой сосед был не интересен.       Однажды любопытство настолько охватило меня, что я не удержалась и как-то сама собой оказалась у дверей этого дома. Но страх, что рядом мог поселиться какой-нибудь маньяк, и навязчивые мысли не совать свой нос в чужие дела сковали меня, поэтому постучать я так и не смогла, лишь погладила деревянную обшарпанную дверь ладонью. В итоге словила занозу и, расстроенная, вернулась к себе. Тогда я решила с утра подкараулить соседа, ведь когда-то же он должен выйти на улицу, но в субботнее утро меня раньше времени разбудил странный шум: в том самом доме кто-то будто работал дрелью, гремел кастрюлями, звонил в колокол и разбивал стеклянные вазы одновременно. Удивление и всё тот же страх набирали обороты. Получается, мои прежние соседи были не такими уж и сумасшедшими. Я поностальгировала о вкуснейшем лимонаде Миссис Клифф, пока шум за окном не стих. Минут через двадцать к дому подъехал автомобиль: молодой парень в униформе доставил пакет с едой из китайского ресторана, название которого было написано на машине. Я по-прежнему не отходила от окна, чтобы ничего не упустить. Дверь открылась, но хозяин дома не вышел на крыльцо, вместо этого доставщик еды зашёл во внутрь, а через минуту уехал. Я была уже просто в бешенстве. Плюнув на эту дурацкую затею, я вернулась к обычным делам и более не посматривала в окно, выходящее на ту сторону.       Заснула я поздно, так как долго боролась с желанием встать с кровати и посмотреть, не горит ли тёплый оранжевый свет в окнах соседнего дома. В воскресенье я проснулась около десяти утра и, по обычаю, сразу спустилась на кухню, чтобы приготовить кружечку крепкого кофе. На улице было солнечно, иногда поднимался ветер, что было видно по качающимся ветвям деревьев за окнами. С горячим кофе я вышла на террасу, чтобы блаженно, как в фильмах, смотреть на горизонт и отхлёбывать маленькими глотками из кружки. Так и должен начинаться идеальный выходной.       Снова поднялся ветер и спутал ещё больше мои не расчесанные с утра волосы. Откуда-то потянуло мёдом, тем самым тошнотворным запахом, от которого у меня начинает болеть голова. Я поморщилась. Слева скрипнула половица, и я перевела взгляд с горизонта в сторону звука. На заднем крыльце бывшего дома Клиффов стояла довольно высокая молодая девушка, одетая в кигуруми жирафа. В руках она держала кружку, чуть меньше моей, и тоже смотрела куда-то вдаль. Я пялилась на неё несколько минут, и она почувствовала на себе мой взгляд. Украдкой посмотрев на меня, она разом допила содержимое кружки и вернулась во внутрь. Этим вечером в её доме не было света.       Несколько дней жирафа не было видно. Мне посчастливилось застать её в среду. Я как раз возвращалась домой, проходя мимо её дворика. В этот раз она была не в костюме, но зато в коротком ситцевом платье, которое невероятно ей шло. Пока она проверяла свой почтовый ящик, я смогла лучше её разглядеть. Девушка была привлекательна, хотя серьёзное выражение лица в тот момент не особо её украшало. За счёт короткого платья были видны её длинные, стройные ноги. А прямые каштановые волосы отливали блеском. Я без остановки прошла прямо к своему дому. Девушка не обратила на меня никакого внимания. Я вновь понаблюдала за ней из окна, но соседка быстро исчезла за обшарпанной дверью.       В выходной день она опять пила что-то у себя на крыльце, только теперь там появились садовые качели с мягкими подушками, на которых она так удобно расположилась. До смешного забавный костюм вновь был на ней, а убивающий меня медовый запах гулял по всей округе. В этот раз я вышла на террасу позже неё, но эта чёртова соседка даже не шевельнулась, услышав звук колокольчика, висевшего над дверью. Наши дома располагались достаточно близко, думаю, даже шёпот вполне можно было расслышать. Забора, разделяющего задний двор, у нас не было. Поэтому возникло желание просто взять и подойти сейчас к ней — высказать свои претензии, на которые я, конечно, не имела права. И я почти решилась на это, но приятный ненавязчивый голос неожиданно обратился ко мне:       — Присядешь?       Я замерла на минуту, выясняя, не послышалось ли мне это, или, может быть, обращались к кому-то другому, но тогда девушка-жираф повернула голову в мою сторону и как-то странно повела бровями. Стало жутко, но я спустилась с террасы, прошла небольшой промежуток между домами и встала перед лестницей на её крыльцо. Соседка подвинулась, освобождая больше места на качелях. Поднявшись, я неуверенно присела рядом и ждала, что она скажет. Глазами пришлось отыскать точку на полу, чтобы на чём-то сконцентрироваться.       — И долго ты собираешься за мной следить? — насмешливо спросила она.       — Я не следила за Вами, — мой голос звучал уверенно.       — Да ну? Не уж-то мне показалось?       Я промолчала.       — Если хочешь что-то спросить — спрашивай, а наблюдать каждый вечер за моим домом не нужно.       Переубедить её в том, что я за ней не следила, вряд ли было возможным, поэтому я задала ей вопрос:       — Что в Вашей кружке? — я кивнула на деревянный столик.       — Чай, — слегка протяжно ответила девушка.       — С мёдом?       — С мёдом.       — Отвратительно, — я поморщилась.       Девушка закинула ногу на ногу и взглянула на свою кружку. В это момент я оторвалась от точки на полу и рассмотрела её лицо вблизи. Я ошиблась с тем, что она была привлекательна, потому что эта девушка была невероятно красива. Длинные ресницы плавно, будто танцуя, двигались вверх-вниз. То ли от яркого солнца, то ли от внутреннего света блестели карие глаза с опущенными уголками. Лёгкая улыбка пухлых губ намечала на щеках линии ямочек, которые, вероятно, отчётливо видны, когда девушка широко улыбается. Нос прямой и аккуратный, а профиль почти как у английской принцессы. Вдобавок великолепно ухоженные волосы и изящество даже в самых простых её движениях. И никакой дурацкий костюм жирафа не может спрятать за собой столь необычайную красоту.       — Не любишь мёд? — вновь заговорила она.       — Терпеть не могу, — честно призналась я.       Незнакомка ухмыльнулась, но больше ничего не сказала. О чём-то задумавшись, она стала медленно раскачивать качель, и мои ноги всё чаще отрывались от земли, затем слегка закружилась голова, и я решила снова привлечь внимание девушки.       — Кстати, в ту субботы меня разбудил шум, исходящий из Вашего дома… — начала я, но закончить мысль не получилось.       — Правда? Прости, я постараюсь быть тише в следующий раз. Надеюсь, мы обойдёмся без полиции, — для чего-то она мне подмигнула.       Я и не собиралась жаловаться на шум, вообще понятия не имею, зачем вспомнила об этом, но что-то я сказать должна была. Лучшим вариантом теперь было попрощаться и скрыться у себя дома, но только я встала, как девушка заговорила опять:       — Не хочешь посмотреть? — она таинственно улыбнулась, кивая на дверь, ведущую в дом. Из любопытства я кивнула, хотя вообще не собиралась никуда идти, но она потянула меня за рукав свитера и повела за собой, видимо, заметив, что мне не комфортно.       Зайдя в небольшой коридор, а из него прошагав в широкую гостиную, я не узнала бывший дом семьи Клифф. Сейчас это затемнённое помещение ничем не отличалось от ежемесячной барахолки, проходящей на центральном бульваре города. Коробки различных размеров были распиханы по углам комнаты и коридора. На некоторых стенах обои ободраны и вымазаны яркими красками. За диваном, которого было почти не видно из-за кучи шмоток, лежала люстра с разбитыми хрустальными деталями и погнутым основанием. От входной двери на правой стене перфоратором было изображено созвездие, как мне показалось, Кассиопеи, пыль от бурения бетона толстым слоем легка у плинтуса. Дверь в ванную была приоткрыта, и за ней я увидела разбитое зеркало, осколки от которого стопочкой лежали в раковине. Арка, ведущая на кухню, сразу же демонстрировала изогнутый стол по типу барной стойки, на котором стояла большая стеклянная банка густого мёда с воткнутой в него ложкой.       Пожалуй, всё это привело бы меня в ужас и даже заставило бы закричать, но я смотрела на другие, самые важные объекты в доме — гигантские картины, покрывающие большую площадь всех стен. Весь дом был словно скрытой от чужих глаз галереей или хранилищем незаконно вывезенных из музеев картин. На каждой из них была нарисована, как мне показалось, одна и та же женщина, только в разных образах. Вот она в придорожном кафе подаёт двум неприятным на вид мужчинам кофе, и ты сам уже додумываешь дальнейшее развитие событий, где один из них шлёпает её по заднице, а она терпит это во имя чаевых. А вот на соседней картине она же, но уже леди в деловом костюме, идущая по светлому коридору в окружении четырёх охранников. К дивану прислонена третья картина, где эта женщина висит на шесте, а её блондинистый парик так неестественно блестит. Одну из стен кухни украшает светская дама в мехах и драгоценностях, сидящая в президентской ложе театра с какими-то другими похожими женщинами, лица которых расплывчаты. И подобных клонов в этом доме невероятное количество. Аквалангистка, укротительница львов, преподаватель математики, женщина в ванной, женщина, курящая на балконе, женщина в торговом центре и женщина в образе царицы Нефертити — и это далеко не все, кто попался мне на глаза. Каждая картина была подписана аккуратным округлым почерком. Мою невероятную соседку звали Ева.

***

      В тот день у меня не нашлось слов, чтобы как-то прокомментировать то, что показала мне эта странная девушка. Я узнала немного о том, чем она занимается и откуда приехала. Провожая меня на выход, она сказал, что рада была познакомится. Я молча вернулась к себе домой, сильно постаралась и на целую неделю забыла о соседке и её доме ради учёбы и будущего диплома. Через пару дней удивление сошло на нет, а желание увидеть её снова возросло до небес. Поэтому воскресенье было таким долгожданным. Я проснулась чуть раньше, чтобы появиться на заднем дворе первой и так невзначай поприветствовать Еву. Кофе сегодня как-то странно горчил, и утро было слишком уж пасмурным. Простояв на террасе больше часа, я решила, что девушка не вышла сегодня из-за такой неприветливой погоды, поэтому я вернулась в дом заниматься своими делами.       Пока я готовила обед, мне на ум пришла мысль, что с ней могло что-то случиться. Она живёт совсем одна и, мало ли, могла заболеть, потерять сознание и прочее. Медлить я не стала и сразу направилась к ней. Постучав в дверь, я стала вслушиваться и успокоилась, услышав приближающиеся шаги. Дверь открылась. На пороге стояла Ева в перепачканном краской медицинском халате. Выглядела она неплохо.       — Привет, что-то случилось? — кажется, девушка украла мою реплику.       — Привет. Нет-нет, всё нормально, я лишь зашла тебя проведать. Давно тебя не было видно, вот я и подумала, может… — я говорила как-то очень быстро, и по лицу Евы я сразу это поняла, потому и заткнулась.       — Так ты беспокоилась? У меня всё замечательно, но я сейчас по уши в работе, поэтому дорожу каждой секундой.       — Оу, вот как, — я была немного огорчена, что диалог опять не сложился. — Может, если тебе будет нужна моя помощь…ну, знаешь…я могу быть подмастерьем, у меня и время свободное есть. В общем, простой знай, что можешь обратиться ко мне в случае чего.       После моих слов Ева будто застыла. Она закусила нижнюю губу и перестала моргать. Я не понимала, что это означает, поэтому попыталась попрощаться, пожелав удачи в работе, но она неожиданно оттаяла:       — А ведь ты и вправду можешь помочь! — восторженно произнесла она.       — Да? Я только с радостью. Правда, я мало что смыслю в твоей сфере деятельности.       Тут Ева стала очень пристально меня рассматривать, отчего я сильно смутилась. Она, наверно, изучила каждый сантиметр моего тела, особо уделив внимание лицу, потом улыбнулась и сказала:       — Заходи вечером, часов в шесть. На месте всё объясню, — затем она быстро махнула мне рукой и скрылась за дверью.       Предстоящий визит не давал мне покоя. Я не находила себе места, старалась чем-то себя занят. Посматривая на часы каждые пять минут, я глубоко выдохнула, когда минутная стрелка показала без десяти шесть.       Перед выходом из дома я взглянула в зеркало. Усталый студенческий взгляд окинул презрением копну нелепых рыжих волос, полноту щёк и ранки на покусанных губах. Вспомнив, как пристально рассматривала меня Ева, мне стало ужасно стыдно, ведь она, вероятно, детально запомнила все мои недостатки. Но мне пришлось взять себя в руки, ведь я сама навязала ей свою помощь. Через пару минут я уже была на пороге ее дома и успокаивала дрожь в своих коленях. Дверь неожиданно распахнулась.       — Маргарет, а вот и ты! Я уже все подготовила, заходи! — на ней был чистый халат, а волосы были собраны в заколку.       — Я, вообще-то, Мишель, но мне без разницы, — я чувствовала себя странно на фоне ее импульсивности.       — Ты чего? Я же шучу! Конечно я запомнила твоё имя, Мэгги.       Я посмеялась, но, наверно, это было так неестественно, что даже могло оскорбить Еву, но, взглянув на нее, я поняла, что этот человек слишком сильно чем-то сейчас озабочен, чтобы замечать подобные мелочи.       Мы поднялись на второй этаж, пройдя всю эту невероятную галерею наполненных жизнью картин, зашли в спальную комнату, где помимо кровати и комода стоял мольберт с чистым холстом, деревянный табурет и напольный торшер. Ева усадила меня в мягкое кресло и просила подождать пару минут.       Второй этаж этого дома, по сравнению с хаосом первого, был настоящим раем. В интерьере четко прослеживался определённый стиль. Мебель, обои, детали, цвета — все было подобрано со вкусом. Кругом чистота хирургического отделения. Белоснежный холст как чистая простыня идеально заправленной больничной койки. Шторы плотно задвинуты, мягкий свет из разных углов комнаты хорошо успокаивал. Не удивительно, почему Ева работает именно здесь.       Она быстро вернулась и принесла с собой палитру, банку с кистями и карандашами, стакан воды. Оставила все это возле мольберта, села на табурет и повернулась ко мне.       — Так и… чем я могу тебе помочь? — я понятия не имела, что вообще здесь делаю.       — Расскажи немного о себе, Мишель. Ты, кажется, учишься. Какие у тебя планы на будущее?       — Ах, ну, да, я усердно трудилась еще в школе, чтобы поступить в эту академию. Занимаюсь исследованиями по перестройке генотипов. Хотя я охватываю не только генную инженерию, меня много чего интересует. Но сейчас я работаю над дипломом, и это очень важно для моего будущего.       Ева внимательно слушала то, что я рассказываю. Она надела очки (в которых, между прочим, выглядела чертовски сексуально), взяла карандаш и затем повернула мольберт к себе так, что я больше не видела ни холст, ни ее лицо. Пара изящных рук периодически вскидывалась в воздух, и я подумала, какая, наверно, нежная у нее кожа. Голос раздался из-за мольберта:       — Хорошо. А можешь рассказать подробнее? Как ты пришла к этому? С чего начинала? Говори всё, о чем думаешь, главное, не останавливайся.       — Что ж, в общем…       И я рассказала ей чуть ли не всю историю своей жизни. О школе, академии, немного о семье, о старых и новых увлечениях, о лучшей подруге, о первом домашнем питомце, о планах на будущее, о семье Клифф и их чудесном лимонаде, о своих чувствах, даже о первой любви. Вместе с моим рассказом росла продуктивность Евы. Она всё усерднее и усерднее работала над тем, чего я, к сожалению, не могла увидеть. Меняла карандаши, напевала странны песни, злилась, иногда посмеивалась. В какой-то момент я подумала, что она меня уже давно не слушает. Запас историй почти закончился, я рассказала, как получила шрам на шее во время туристического похода, и замолкла. Через пару секунд Ева тоже перестала работать.       — Это всё? — некая строгость прослеживалась в ее голосе.       — Думаю, да. Не знаю, что еще можно тебе рассказать, — я, может быть, и нашла бы еще пару историй, но говорить в пустоту мне уже поднадоело.       — Знаешь, — она резко появилась из-за мольберта, и я увидела её поблёскивающее от пота лицо, — тот парень из средней школы полный кретин! У тебя, должно быть, железные нервы, вот я бы точно его ударила! А тот молодой учитель из академии? Он, наверно, действительно симпотяшка. Я тоже как-то влюбилась в своего препода, но это быстро проходит, думаю, ты и сама теперь понимаешь это. А еще ты так красиво описала лимонад той старушки, что жила здесь до меня, что я жуть как захотела его попробовать. Я отлучусь на пять минут, тебе принести чего-нибудь выпить?       — Нет, спасибо…       Я была поражена. Она правда слушала и, наверно, запомнила каждую деталь моего рассказа. Мне стало неловко из-за своих прежних мыслей. Пока ее не было, меня так и тянуло посмотреть, что же успела Ева изобразить на холсте, но я уважаю ее труд, потому смогла перебороть себя и не лезть в это, пока она сама не предложит взглянуть.       Она вернулась, слегка освежилась и выглядела уже не такой измотанной. Вновь села на рабочее место, поправив очки, она взглянула на мольберт и на меня, затем снова на мольберт и снова на меня. Я ощущала странные чувства от такой «помощи». Но по-прежнему не знала, что я еще могу сделать.       — Скажи мне, почему у тебя всегда такое выражение лица? — она смотрела на меня в упор.       — Какое выражение?       — Такое… холодное. Нейтральное, равнодушное, безучастное, сдержанное, даже апатичное. Я думала, если ты заговоришь о своих любимых вещах, тёплые воспоминания тебя расколдуют, но этого не произошло. Я более чем уверена, что ты часто слушаешь свой внутренний голос, и там, внутри, сейчас формируется столько эмоций, с которыми ты и разобраться-то не в силах, но лишь одну из них и то на самом минимуме ты готова позволить отобразить на этом лице. Ты очень интересная, Мишель, но тебя сложно понять. Как хорошо, что я люблю сложности, — она снисходительно улыбнулась.       — Я… — я была в бешенстве. Я всегда знала, что не особо хороша в выражении чувств и эмоций, но так прямо мне об этом еще никто не говорил. Но я не злилась на нее, скорее, на себя, ведь мне уже столько лет, а я так и не разобралась, как это работает. Стало грустно. — Извини, я очень хотела тебе помочь с работой, но ты права — со мной сложно. Наверно, я лишь больше доставлю проблем и отниму время.       Я раскисла, даже скрывать не нужно было. Не могла поднять взгляд на Еву, потому что щёки горели от стыда. Два взрослых человека в комнате, которые решают подростковые проблемы. Глупо и нелепо. Всё, как я люблю.       Но голова сама инстинктивно поднялась на звук протяжного вздоха. Ева сняла очки и распустила волосы.       — Понимаешь, дело бы в любом случае не пошло, если бы только ты хотела мне помочь. Взаимность, здесь очень важна взаимность. Ты поможешь мне, но сначала я должна помочь тебе.       Её слова звучали очень убедительно, но разве она может мне помочь?       — Часто ли ты смотришь в зеркало? — Ева подошла ко мне, взяла за руки и подняла с кресла. Как и думала, кожа очень нежная. Я была ниже, чем она, но почему-то сейчас эта разница в росте не угнетала меня так, как с другими людьми. — По-моему, ты прекрасна. Как человек, как личность, как девушка.       Я вырвала свои руки и присела на кровать. Никогда не умела получать комплименты. Я смотрю в зеркало каждый день, но вижу в нём сплошное разочарование. Я не сказала об этом вслух, но Ева будто услышала мои мысли. Она присела рядом.       — Сегодня, когда ты поведала мне историю своей увлекательной жизни, я заметила, как в тебе иногда проскакивали те самые моменты, которых я добиваюсь. Когда рассказывала о своей собаке, о подруге, о первой любви…       Она действительно внимательно меня слушала и, похоже, даже успевала следить за моим состоянием. Невероятная девушка! Теперь мне стало запредельно стыдно, что я так много личного ей рассказала и что меня можно так легко прочесть. Никогда теперь не избавится от этого чувства.       Я почувствовала слабое дыхание у себя на плаче — Ева была очень близко. Она собрала мои волосы в одну руку, оголив шею. Я не двигалась, зная, какой непредсказуемой она может быть.       — Это тот самый шрам с туристического похода?       — Да.       — Ты, кажется, говорила, что в старших классах носила короткую причёску. Отрастила волосы, чтобы закрыть шрам?       — Именно.       — Зря, очень зря. У тебя красивая шея, не нужно прятать ее.       Она поймала еще пару прядей, упавших на плечо, а затем поцеловала мою шею именно в том месте, где был шрам. Так нежно, тихо и незаметно дала импульс, который только через некоторое время дошёл до кончиков пальцев и парализовал все тело. Было приятно, хотелось еще.       Я повернулась к ней, опустила голову и что-то невнятно сказала про мягкость ее губ и нежные руки. Но говорить и не нужно было. Ева расколола ту безразличную маску, и мои глаза выдали себя в одно мгновение. Она провела пальцем от щеки до виска и завела прядь волос за ухо. Я не могла оторваться от этих прекрасных глаз. Перед ними я как открытая книга. Всё, что оставалось, это поддаться им. И я поддалась.       Подъём головы и поцелуй. Такой крепкий, сильный, но сдержанный. Поцелуй из серии «космические полёты без скафандра». Сводящий до боли, но с тем же настолько приятный, что лучше умру, но не оторвусь от этих губ.       Рука притягивает за талию, вторая по-прежнему раз за разом заводит прядь непослушных волос за ухо. Приоткрываю глаза, Ева целует меня в щёку, затем губы слегка касаются мочки уха и я слышу томный шёпот, который звучит где-то в подсознании.       — Господи, ты прекрасна.       И дальше всё как в тумане. На пол летит рубашка, юбка, медицинский халат. Руками ощущаю всю гладкость ее кожи. Нахожу застёжку бюстгальтера — и он на полу. Невообразимая сила хрупких рук прижимает к кровати. Тело к телу. Как две идеально подходящие половины. А затем миллион горячих поцелуев, оставляющих ожоги по всему телу, не столько внешние, сколько внутренние. Каждый поцелуй — отпечаток в памяти. Так приятно, даже не верится, что людям вообще можно иметь доступ к подобным вершинам удовольствия. Тело дрожит, притяжение не отпускает, проваливаюсь в сон и сквозь него уже слышу:       — Вот оно, лицо, которое я искала. Лицо девушки, перед которой открыт весь мир и которая сама открыта всему миру.

***

      Просыпаюсь, укутанная в одеяло. Продираю глаза, осматриваю слабо освещённую комнату. Замечаю Еву за рабочим местом. С хирургической точностью, не кистью, а будто скальпелем она, вероятно, дополняет картину последними штрихами. Вспоминаю всё, что произошло, и впервые в жизни не могу сдержать эмоций. Нахожу у кровати свою одежду, шустро собираюсь и, не зная, что еще делать, выбегаю из комнаты, а затем и из дома. Еще на лестнице слышу голос Евы, но остановиться уже не могу.       Захлопнув свою входную дверь, опираюсь на нее спиной и сползаю на пол. Не справляюсь с потоком эмоций. Никогда такого не было.       Через пару минут слышу настойчивый стук в дверь. Я не открою, точно не открою. Она стоит там так долго, что мне за нее уже страшно. Я не хотела ее обидеть, но говорила же, со мной сложно. Спустя минут двадцать она все же уходит. Легче мне не становится. Решила проверить, который час, и неожиданно открыла, что провела в ее доме больше суток. Невероятно, просто в голову не укладывается. Выпиваю успокоительное и снотворное и пропадаю на пару дней из этого мира.       Больше недели не покидаю дом. Всё время думаю о ней. Периодически поглядываю в окно, Ева тоже не выходит. Медленно возвращаюсь к своему прежнему состоянию, дописываю дипломную работу, через неделю защита. Для меня произошедшее стало чем-то обременительным, я не знала, что всё это означало, и мне нужен был тайм аут. Однако чем дольше я её не видела, тем сильнее хотелось прийти и без объяснений накрыть её поцелуем, который выразит все мои чувства лучше, чем любые слова.       Спустя пару дней просыпаюсь раньше обычного из-за уличного шума. Спускаюсь на кухню, варю себе кофе и вижу, как мимо дома проезжает два огромных грузовика для перевозок. Думаю две минуты и выбегаю на улицу. Босиком несусь на крыльцо соседнего дома и вижу тяжёлый замок на хлипкой обшарпанной двери. Такая же тяжесть сковала моё сердце в тот момент. С наивностью заглядываю в окно — занавесок нет, в доме пусто. Падаю на колени, не могу остановить слёзы. Да и нужно ли?

***

      Прошло несколько лет с тех событий. Я успешно защитила диплом, мне предложили работу, но из-за нее пришлось переехать. Я по-прежнему была мало в себе уверена, но Ева оставила сильный отпечаток на всем моём дальнейшем существовании. Совсем недавно я вышла замуж за своего руководителя. Мой муж во всём меня устраивал и вообще был замечательным человеком, добрым, не требовательным и умным. Понятия не имею, что он нашел во мне, но с ним моя жизнь протекала спокойно и уверенно.       На день рождения коллеги подарили мне билет на закрытую выставку популярных художников современности. Я отправилась туда вместе с мужем. Нам удалось пообщаться с очень интересными людьми, продвигающими современное искусство. Ко мне привязался какой-то художник с востока, который очень хотел, чтобы я оценила его работы. Эх, знал бы, чем я занимаюсь, и понял бы, что не мне оценивать произведения искусства. Но я согласилась. Он проводил меня и мужа в галерею. Я неестественно улыбалась, кивала и говорила, какие это замечательные работы и как они прекрасно написаны. Моя лесть ему нравилась. На самом деле, мне было всё равно. Глаз не мог зацепиться ни за одну деталь среди этого хауса красок. Что не так с современными художниками?       — Мишель, дорогая, гляди, эта девушка так на тебя похожа, — из другого конца галереи услышала голос мужа.       Возле картины собралась толпа. Все обсуждали еще одну великолепную работу какого-то великолепного художника. Две дамы двинулись дальше, я встала на их место и словно получила пулю в лоб. Так неожиданно резко. На плече ощутила руку мужа.       — Ну скажи ведь, невероятно похожа!       На картине была молодая девушка в мантии выпускника. В одной руке она держала заветный диплом, а другой рукой тянулась куда-то вперед. Фон позади был тёмным, но рука тянулась явно к чему-то светлому. А её лицо, её прекрасное лицо смотрело так уверенно и победно, как будто в руках этого человека находится весь мир. Я подошла поближе и увидела знакомый округлый почерк. Подпись: Ева и… Мишель.

***

      Я убежала с выставки, не попрощавшись с людьми. Муж явно не мог понять, что происходит, потому молчал и не знал, что делать. Дорога до дома оказалась очень длинной. Я была удивлена, но, кажется, вместе с тем, была счастлива. Так и не научилась разбираться в этих долбанных чувствах.       — Дорогой, скажи, автор той картины был на выставке? — он снял с меня пальто и повесил в гардеробной.       — На сколько мне известно, нет.       Мы отправились на кухню.       — Скажи мне, Мишель, что-то случилось? Ты так резко ушла и всю дорогу в машине молчала. Если я могу что-нибудь сделать для тебя…       — Всё замечательно, — перебила я его, — всё на самом деле замечательно, — и слабо улыбнулась.       — Тогда я спокоен, — он набрал в чайник воды. — Сделать тебе чай?       — Да.       — Как всегда, с мёдом?       — Естественно!       Я внимательно наблюдала, как он по давно изученной схеме заваривает мне чай, и когда кружка была уже у меня в руках, мне почему-то захотелось это сказать:       — Знаешь, а ведь я ненавижу мёд.