Совенок. История одного человека.

*Повествование от лица пострадавшей Слави* После того боя, где мы познакомились с нашими копиями, прошло уже пару дней. Мы начинали готовиться к отходу отсюда, так как у Денисов был план нашего спасения. С помощью военных они смогли притащить сюда грузовик и заставить его работать. Также настало время и автобуса, что «наш» Денис отогнал и спрятал в лесу после того, как все люди из окружающих селений пропали. А потом началось все это… Автобус завелся почти сразу, пришлось только подзарядить аккумулятор, а вот с грузовиком кибернетики и Денисы возились довольно долго – как они сказали позже, у него были проблемы с тормозами, в рулевом механизме не было ни грамма смазки, а только грязь, и много других «мелочей». Все недостающее, к счастью, нашлось в воинской части. И вот – завершающий этап: на КамАЗ вешают дополнительные баки, спереди вешают какую-то металлическую конструкцию, а лобовое стекло накрывают металлической сеткой. Аналогичным образом поступают и с фарами. В тот же день мы начали собирать вещи. Брали только самое необходимое, в основном – еду на неделю, теплые вещи, ну и во что можно было переодеться. В КамАЗ загрузили топливо, какие-то запчасти и некоторое количество вещей и оружия, остальные же вещи были распиханы в автобусе. И вот, все мы, наспех собранные, и наспех обученные как вести грузовик или автобус, собрались на площади. Слово взял Денис, прибывший из другого лагеря. - Итак. – начал он. – Мы собрали вас всех для того, чтобы огласить наш дальнейший план действий. Он прост, но может не оправдаться, поэтому мы взяли столько всего. – после этого все в толпе стали смотреть на него. – Мы должны добраться до Москвы. Далее мы добираемся до аэропорта, где, в запертом ангаре, я надеюсь, стоит мой самолет. – после фразы «мой самолет» на него стали странно поглядывать. – И если признаки жизни в Москве не будут обнаружены – на нем мы улетим подальше отсюда. Собственно, поэтому мы и сказали взять только все самое необходимое. Вопросы есть? – спросил он в конце. В толпе стояла тишина. - Я вижу, что нет. – ответил он, и после краткого объяснения возможных ситуаций в пути, наконец, скомандовал: По машинам. - Ты знал о самолете? – спросила я уже своего Дениса, который подошел помочь мне с повязкой. - Нет. Инфа была засекречена. Я попал сюда из осени, а он из зимы, соответственно, я еще не знал об этом. Мы распределились следующим образом: Я и наши Денис и Алиса садимся в КамАЗ, дабы мы смогли заменять друг друга, а его двойник поведет автобус, где будут все остальные. Хотя, Алису я упросила сесть к нам чисто из осторожности на случай, если у Дениса вновь откроются раны, и он не сможет, например, остановиться. Я же водить, а тем более грузовик, не умела вовсе. Внезапно, после того, как половина людей уже погрузилась в автобус, из леса раздался нечеловеческий крик. - Who screamed? – спросила девочка, которая попала к нам из США. Ее вопрос был понятен и без перевода. - I don’t know. – сказал ей Денис из другого лагеря. – But you need to stay on the bus. - I’ll go check it out. – бросил ему мой Денис, и, взяв автомат, отправился на звук. - I’ll come with you. – сказал ему другой, и отправился с ним. Кажется, с разговорным английским у них было даже лучше, чем с русским. *Повествование от лица Дениса из оригинального лагеря* - Слушай, - спросил я своего двойника на английском, пока мы шли на звук. – у вас не было в лагере Семена Персунова? - Был. – ответил он. – Да только исчез при загадочных обстоятельствах. Вещи, сумки, даже грязь из их с Ольгой домика, которую он туда натаскал на обуви, исчезла. Следов вообще никаких не осталось, как будто взял чувак и стерся из реальности. Стоны послышались уже совсем близко. Вскинув оружие, так как неизвестно, что было рядом, мы, прикрывая друг друга, начали приближаться и вышли на поляну. Пройдя ее, мы нашли источник звука. На поляне была какая-то девочка, которую я, да похоже, что и мой двойник тоже, видели впервые. Ее очень короткое платье было порвано, а голую ногу зажало в медвежьем капкане с шипами, с которых капала кровь. Едва завидев нас, она начала шипеть и пыталась отползти, но капкан не давал ей этого сделать, причиняя ей страдания. Отползая, она поджимала под себя хвост. «Стоп… Хвост?! – подумал я про себя. – Это что за косплеерша сюда попала, да еще умудрилась вляпаться в такой капкан?». Но увидев, что ее хвост вполне себе шевелится как настоящий, я только и смог, что внутренне удивиться. Она же, по-видимому, думая, что мы хотим ее убить, выпустила когти. - Это еще что? – спросил у меня мой двойник. - Ты у меня спрашиваешь? – ответил я. Едва мы попытались подойти к ней вплотную, как она начала размахивать когтями. Держать мы ее не могли, да и бить ее прикладом по голове тоже не хотелось, девчонка все-таки. Я решил изобразить дружелюбность. - Эй, слушай, - сказал я, отложив автомат в сторону. – мы тебе поможем. Видишь? – я показал ей голые руки. – Мы тебя не тронем. Девчонка была уже совсем никакая, видимо, шок начинал проходить, делая ей еще больнее. - Ты понимаешь меня? – на всякий случай я повторил эту фразу на всех трех языках, на которых я говорил. Да и к тому же, помимо хвоста, у нее были еще и две пары ушей – одни были человеческие, а другие, похожие на кошачьи, были на голове, и поэтому, я подумал, что она, может быть, вообще не понимает человеческую речь, так как сомнения насчет хвоста и ушей у меня отпали – они были ее собственные. Мне так и не удалось понять, понимает ли она нас или нет, но когти она все же спрятала. Мы приблизились к ней и начали пытаться высвободить ей ногу. - Как ей ногу вообще не оторвало такими-то шипами? – удивлялся мой двойник. Мы несколько минут пытались разжать капкан, но его как будто заклинило. Я уже было собирался тащить ее, несмотря на ее боль до автобуса, чтобы там уже распилить эту железяку болгаркой, но тут мой двойник неожиданно выдал: - А, к черту! Я уже приготовился к различным вариантам того, что он может сделать, но он сделал все проще – он просто отстрелил из автомата механизм капкана. Я же не хотел этого делать изначально, так как опасался того, что нас услышат, например те, кто пару дней назад пытался их уничтожить. Почувствовав свободу, девчонка тоже попыталась убежать в лес, но, не пройдя и метра, рухнула на землю. Покалеченную ногу никто не отменял. - Забираем ее и валим отсюда. – предложил мой двойник. - Давай. Взяв девчонку, мы вдвоем понесли ее к машинам. Удивлению людей, стоявших там, не было предела. Мы быстро положили ее на заднее сиденье автобуса, где я с Виолой уже взялся за ее раны. - Что с ней случилось? – не обращая внимания на ее хвост, спросила Виола. - В капкан медвежий попала. – ответил я. – Острые его части ей чуть ногу не отрезали. - А она говорила, как там оказалась? - Я не уверен, что она вообще умеет говорить. – ответил я, показав Виоле взглядом на ее хвост, и только сейчас она обратила на него внимание. Но ничего не сказала на этот счет. - Сейчас будет больно. – обратилась она к ней и начала перекисью обрабатывать рану. На крики сбежались теперь уже точно все. После чего Виола невозмутимо перевязала ей рану и накрыла пледом, взятым с верхней полки. Девочка лежала и не шевелилась, видимо, от боли, вызванной обработкой раны, она «отключилась». На наш выезд это никак ни повлияло, и вот, идущий впереди «КамАЗ» выезжает за ворота, следом я вывожу автобус, и затем ненадолго выхожу из него, дабы запереть ворота. И вот, в час ночи, я выжимаю сцепление, включаю передачу, и вместе с ревом двух моторов мы покидаем этот лагерь. Впереди – дорога до Москвы, до которой я намерял по карте почти четыреста километров. Разговаривая по рации с впереди идущим водителем, я узнал, что в лагере остался только «наш» отряд, потому что незадолго до всех этих событий младшие отряды увезли в город на какую-то экскурсию, а старшие остались. Но множество ребят просто испарилось. Некоторых впоследствии нашли мертвыми, некоторых из них со следами болезней, но в остальном просто тела. - Слушай. – спросил я его. – Так что все-таки случилось? Твои версии? - Нейтронная бомба, какой-то неизвестный вирус, который сначала выкашивает всех людей, а потом резко становится неактивен, либо что-то мистическое. Хотя, попадание в этот лагерь само по себе мистика. У нас пару недель назад был Советский Союз, а сейчас р-раз, и уже в лесу чуваки с «Эотеками» на оружии, с ПНВ и прочим, я телефон у одного из них «позаимствовал» - на нем год две тысячи шестнадцатый, вот тут-то я и понял, что «попадос» тотальный. И у всех такая каша в голове началась, кто-то вспоминал то, чего в лагере не было, кто-то вообще чуть ли не с ума сходил от хлынувшего. В общем, время и их память как-то исказились. Вояки, надо сказать, тоже были в шоке, когда увидели, что тут пионерлагерь взялся ни с того ни с сего. – говорили мы на английском, ибо хотелось избежать ненужных вопросов от остальных. Да и гарнитуры мы тоже на всякий случай использовали. - Кстати, куда ты планируешь лететь-то? - Зависит от того, там ли вообще самолет, есть ли в Москве жизнь, и есть ли электричество, потому что нам, скорее всего, потребуется внешняя сеть, чтобы его запитать, ну и про топливо не забывай. А про жизнь я не зря сказал. Если она там довольно активная, то аэропорт, ясен пень, возьмут под контроль либо правительство, либо какая-нибудь группа, и тогда уже черта с два мы просто так улетим. В случае государства понятно почему, ибо против спецназа мы тупо не потянем такой «замес», если решать все силой, да и солдаты, сам понимаешь, а если какая-нибудь группировка – аэропорт большой, помещений много, штурмовать его будет тяжело. Ну, а полететь… В идеале – либо до Галифакса, либо до Бостона, перегоночная у него восемь тысяч семьсот, а потом… - К себе в дом? – спросил меня двойник. - Ага. Либо более приземленный вариант – в другую часть России, которую эта дрянь не затронула, а потом можно и в Японию. Пока мы шли по прямой дороге, я иногда оглядывал окружающие пейзажи. Также порой за окном проплывали поселения, указатели, знаки, не было только одного – людей и встречного трафика. В темноте особо далеко видно не было, так что я довольно быстро бросил осматриваться, взамен я смотрел на Славю. Та, сев от меня в самый дальний угол автобуса, благополучно спала, в отличие от Алисы, которая вглядывалась куда-то вдаль и Ульяны, которая с удивлением глядела на спасенную девчонку. Через пару часов на горизонте забрезжил рассвет, и проезжая указатель на одну из заправок, я услышал в рации: - Давай там остановимся. Надо ноги размять, да и может, там найдем чего. Днем либо вечером поедем дальше. Мой двойник выпрыгнул из остановившегося перед поворотом «КамАЗа», и пошел пешком вперед, дабы проверить заправку на предмет сюрпризов. Несколько солдат из автобуса вызвались добровольцами. В зеркало я увидел, как один из офицеров хотел им что-то сказать, но, видимо поняв, что он сейчас не хозяин положения, как-то замолчал. «Надо за ним приглядывать. – про себя подумал я. – А то мало ли чего он выкинет». Через несколько минут они вернулись обратно, и мы въехали на заправку. Никаких сюрпризов на ней не оказалось, как, впрочем, и людей. Электричество каким-то чудом еще работало, хоть и с перебоями, поэтому мы, раскочегарив заправочный терминал, под завязку заполнили баки горючим, решив пока не тратить запасное. - Если электричество работает – значит, где то и люди есть. – сказал мне какой-то сержант. - Не факт. – ответил я ему. – Если это АЭС, например, то могли и реактор просто не остановить, и вот она продолжает «молотить», пока стержни не расплавятся, или еще чего. - И че будет, если они расплавятся? - Тебе 86-й год о чем-нибудь говорит? - Эм… - замялся тот. - Чернобыль будет, вот чего. – ответил я. – Если не сработает какая-нибудь защита. В Чернобыле, правда, было несколько другое: испытывали «режим выбега ротора турбогенератора», который был предложен как дополнительная система энергоснабжения, скачки мощности, перед которыми эти стержни благополучно извлекли для ее набора, положительная реактивность, пытались этими же стержнями стабилизировать, но в силу неудачной конструкции и заниженного запаса реактивности реактор не только не заглушили, а наоборот – разогнали, а через пару секунд регистрирующие системы вышли из строя и затем – ба-бах. Как-то так, короче. - А если человеческим языком? – с интересом спросил меня сержант. - Перегрев реактора. – ответил я. – С него даже крышку сорвало. Да и у самого реактора там был вагон недостатков, и операторы тоже сыграли свою роль. Не знал разве? - Да я как-то этим не интересовался. На заправке был небольшой магазинчик, где мы и разжились водой, всякими сладостями и сигаретами, которые были актуальны для солдат. Узнав это, я тут же подозвал к себе офицера, который, сначала, хотел меня послать, так как я для него якобы «гражданский», но потом все же передумал, и сказал ему о том, что тут пусть курят сколько угодно, но если будут курить в автобусе, или где-нибудь в засаде – то они пойдут пешком, ибо курево в автобусе так себе сказывается на запахе, а в лесу после пары дней на природе курящего человека можно «спалить» метров за сто. В ответ он сказал, что проще будет, если я останусь здесь, и смеясь, начал тыкать в меня автоматом, думая, что раз я такой «малолетний дрищ», так еще и гражданский, то не смогу ему ответить. Я же такую шутку не оценил, инстинктивно отведя ствол автомата от себя, после чего со всего размаху зарядил ему мушкой с ее гранями прямо по лицу. Как итог – рассек ему бровь и часть лба, и сказал, что если он еще раз соберется так шутить – то пусть предварительно спилит мушку, после чего взял пару бутылок воды для пострадавшей, ушел в автобус. Хотя, признаться, «размазать» его по стенке все же хотелось, но разум все же говорил, что не стоит вот так вот по-идиотски лишать себя одного «чучела» с автоматом, ибо после этого, кроме как с чучелом, у меня не возникало с ним больше никаких ассоциаций. Тот что-то орал мне в след, но я не обращал внимания, и захлопнув дверь в магазин пошел в автобус. Спасенная девчонка, как и раньше, лежала на задних сидениях, но не спала, а внимательно разглядывала нас в окна. Услышав мои шаги, она повернула голову в мою сторону. - Я воду принес. – сказал я ей и начал подходить ближе. – Ты пить хочешь? – я протянул ей открытую бутылку, которую она тут же прикончила одним глотком. - С… Спасибо… - едва прошептал кто-то. Я сначала подумал, что это сказал кто-то за моей спиной, но оглянувшись, я никого не увидел. - Так ты разговариваешь? – удивился я. - Да… Я случайно дотронулся до ее руки. Она была очень горячей, да и ее саму трясло. - У тебя жар. – сказал я. – Похоже, из-за раны. Я могу осмотреть рану, если ты не против. В ответ она слегка кивнула. Аккуратно сняв покрасневший от крови бинт, я увидел рану. Но никаких очевидных следов заражения не было видно. Видимо, это реакция организма на такие раны, а может, это у нее и стрессовое. Осмотрев рану еще раз, я наложил новую повязку. - Тебя ничего не беспокоит? – спросил я. - Н-нет… - проговорила она. - Как тебя зовут? – я задал, казалось-бы рядовой вопрос. - Я… - замялась она. – Не знаю. - Может, не помнишь? - Я не знаю, как меня зовут. Я все помню, ты не думай. - Как можно не знать свое имя? – удивился я. - Имя? А что это? – с интересом спросила она. «Вот тебе и раз…» - про себя заметил я, но нашел что ответить: - Имя – это то, чем люди обращаются друг к другу. Меня, например, Денис зовут. - У меня нет имени… - смутилась она и повесила уши. - Тогда… Надо придумать. – ответил я. Я решил придумать такое имя, чтобы среди отряда не возникало путаницы. Вспомнив, что я не знал в отряде ни одной девушки по имени Юля, я решил предложить его. - Как ты смотришь на имя Юлия? Юля, если кратко. – спросил я у нее. Она немного подумала, видимо, пытаясь примерить на себя это имя, и ответила. - Хорошо. По ней было видно, что она все еще крайне ослаблена из-за произошедшего, поэтому, я решил, что пока с нее хватит. - Ладно Юль, я, наверное, пока пойду. - Хорошо. Она легла по удобнее, и закрыла глаза. Накинув на нее плед, я вышел из автобуса, и пошел обратно в магазин. Я хотел было поговорить со Славей, но увидев меня, она сделала вид, что меня нет. В паре десятков метров от себя я увидел «другую» Славю, ну, которой выкололи глаз. И тут мне в голову пришла довольно дебильная идея… - Привет. – сказал я ей, подойдя со спины. - Уже виделись. – ответила она. С полминуты между нами воцарилось молчание. - Проблемы с ней? – слегка усмехнувшись, кивнула она в сторону Слави. - Ну, что-то типа этого. – ответил я. Услышав это, она оставила нож, которым до этого водила по стоявшей рядом пластиковой бочке. - Черт с тобой. – выдохнула она. – Что у вас случилось? - Ну-у… Как бы так сказать… В общем, ей удалось побывать в моей голове и увидеть момент, где я застрелил у себя дома грабителя, после того, как тот промахнулся стреляя в меня. Ну и подельник его чуть позже тоже схватил две пули, правда, живой остался. В общем, после этого она меня и ненавидит. - Побывать в твоей голове? Интересно. А с первым ты что сделал? - Что-что, навскидку выстрелил из пистолета, и прямо в лоб попал. Она присвистнула и ответила: - Не хило… Знаешь, было у нас нечто похожее, но, после вот этого всего, - она показала на отсутствующий глаз. – я начала его понимать. А по поводу нее, знаешь – оставь ее пока, пусть остынет. Я вечером с ней попробую поговорить, может и узнаю что к чему. - Спасибо. - Да пока не за что. – усмехнулась она. Меня порядком удивило то, что «эта» Славя ни с того ни с сего согласилась мне помочь. Решив, что пока с меня хватит всяких «загонов», я подошел к своему двойнику и узнав, что мы решили ехать вечером, отправился в автобус, где закрыв занавески и устроив на передних сидениях импровизированную кровать, решил пару часов подремать, ибо ехать еще прилично. Разбудил меня внезапный рывок вперед. Резко открыв глаза, я понял – я проспал настолько долго, что мы уже часа, наверное, три, как в пути. «Тогда кто вел автобус?» – спросил себя я. Верхняя часть стекла рядом со мной вдруг пополнилась парой аккуратных дырок, поэтому, долго гадать не пришлось – мы под обстрелом. И в городе. - Все из автобуса! Бегом! – вдруг крикнула Алиса из этого лагеря, которая, как оказалось, сидела за рулем. – Проскочить не получится! Резко выбежав из автобуса, несколько военных тотчас же начали вести огонь примерно в то место, откуда по нам прилетело, давая возможность пионерам выбежать из автобуса и спрятаться за углом здания. Стоит отметить, что Алиса сделала довольно умно – как только начался обстрел, она резко свернула с дороги к углу здания и поставила автобус так, чтобы двери оказались с противоположной от обстрела стороны. То чучело, который неудачно надо мной пошутил, уже каким-то образом умудрился схватить пулю в руку, и сейчас валялся за углом здания, зажимая рану второй рукой. - Дым давайте к автобусу! – крикнул мой близнец, из-за угла здания, перемежая все это отборным матом. Я вышел из автобуса с последней группой пионеров, и дал сигнал одному из автоматчиков, чтобы тот прикрыл нашу перебежку. - Бегом! За здание! – заорал я им, как только тот высунулся и начал снова стрелять. Пробегая опасный участок, я пару раз выстрелил из пистолета на бегу, и спустя еще мгновение оказался в относительной безопасности. Наш «КамАЗ» серьезных повреждений не получил, и сейчас оттуда выгружали оружие. - Держи! – крикнула мне Алиса, пару секунд назад бывшая за рулем автобуса и бросила мне бронежилет вместе с разгрузкой, уже под завязку набитой магазинами, ибо свой предыдущий я положил в грузовик. - А где мои две девчонки?! – крикнул я ей так, дабы было максимально понятно, попутно располагая на себе все это дело. - С остальными! – ответила она. Надевая снаряжение, я заметил, что моя нынешняя разгрузка была забита магазинами, подходящими к М4 или М16. - Оделся? – крикнула она мне. – Тут тебе он передать просил! – после этого она кинула мне М16 с хорошим прицелом и с подствольным гранатометом. - Откуда стреляют? – тут же спросил я, когда мы забежали в здание. - Дальше по улице здание! – крикнул мне кто-то из солдат. – Пулеметчик на балконе правее! И там еще рядом с ним парочка! Здание, из которого велся огонь, располагалось метрах в ста пятидесяти от нас. Под таким обстрелом сидеть и вдумчиво вглядываться в прицел и снимать их оттуда по одному мне бы никто не дал. Сдвинув ствол гранатомета вперед, я засунул туда осколочную гранату, и закрыв его обратно, побежал на этаж выше, дабы быть на одном уровне с противником. - Уйди отсюда! – крикнул я расположившемуся в окне рядовому, и быстро прицелившись из гранатомета на тот балкон, нажал на спусковой крючок. – Черт, высоковато взял! – тут же констатировал я, увидев взрыв чуть выше и левее того балкона. - Это кто щас пальнул?! – громко заорал еще один командир из числа солдат. - Ну я, а че?! – резко ответил я. - Красава! Они там либо сдохли, либо обделались! Через несколько минут обстрел стал потихоньку стихать. Было видно, как нападавшие разбегались из здания, попутно ведя беспокоящий огонь по нам, некоторые все еще продолжали отстреливаться, один из них высунулся через пару окон правее от балкона, дабы выстрелить по нам чем-то похожим на "подствол", но я довольно быстро увидел его в свой прицел, и поймав его в перекрестье, прошил ему руку, отчего тот упал за стену. Через несколько минут отрядом из восьми человек мы выдвинулись в сторону здания, чтобы окончательно обезопасить себя от продолжения боя. Большинство нападавших сбежали, оставшиеся в здании пытались оказать сопротивление, но получалось у них не очень. Вот один из оставшихся нападает из-за угла на моего двойника, но тут же получает от него ножом прямо под правую руку и неуклюже валится на землю. Мы продвигались дальше, и вскоре наткнулись на те помещения, откуда велась основная часть обстрела. Приготовившись к заходу, я и мой двойник приготовили гранаты, одну из которых он закатил взведенной, а затем, услышав взрыв, я закатил вторую гранату, правда, не инициированную. Расчет был на то, что те выжившие, которые спрятались от взрыва первой гранаты, вновь залягут, когда увидят вторую, и в этот момент мы зайдем в помещение. - Лежать всем! А то перестреляем всех! – кричал он, перемежая все это матом для достижения большего эффекта. Хотя, и нервное напряжение тоже можно включить как одну из причин. В помещение оказалось двое мужиков, контуженных от взрыва в ограниченном пространстве. Одного из них довольно сильно ранило осколками, один из которых угодил в грудь, а вот второй был ранее подстрелен мною в руку, но почти не пострадал от гранаты. - Где остальные? Отвечай, или будешь гнить тут вечно. Я даже хоронить такую падаль не стану. – мой двойник допрашивал мужика, раненого гранатой. – Что сволочь, язык оторвало? Видимо, во втором выжившем вдруг взыграло «самурайство», и он вытащил из-под полы гранату. - Граната! – закричал один из солдат, вроде бы по фамилии Сенавьев. После крика все четверо из нас, находившихся в комнате, пулей вылетели из нее и попрятались за углами. Через пару мгновений после этого раздался взрыв. Когда мы повторно зашли в эту комнату, те двое были мертвы. Продвинувшись дальше и убедившись, что кроме нас тут никого нет, мы двинулись обратно, предварительно осторожно обыскав убитых на предмет патронов, и собрали оружие. Среди «наших» потерь не было, несколько человек получили ранения по касательной в верхние конечности, еще парочке осколки бетона и дерева поцарапали лица. Ну а недалекий командир был единственным, кто конкретно «поймал маслину». - Ну, в следующий раз будет думать, как правильно руки использовать. – саркастично заметил Сенавьев, который с уже поднятым забралом шлема собирал свой пулемет. - Это откуда же в современной воинской части такой раритет? – спросил я у него, указывая на его пулемет, коим являлся пулемет ДПМ. – ДПМ вроде заменили вначале шестидесятых на пулемет Калашникова? - Да он у нас как памятник лежал в арсенале, а когда все это началось, то я его вытащил, почистил, смазал, так как оружие было нужно любое. Даже ремонтировать его не потребовалось – он так и пролежал законсервированный до меня. Впрочем, было понятно, что Сенавьеву просто было по душе советское оружие. Простое как дверь, а потому надежное. Да и сам Сенавьев был родом еще из СССР – на вид ему было около пятидесяти лет. С наступлением утра, отдохнув и оказав помощь тем, кому требовалось, мы погрузились в транспорт и двинулись в путь. Я сильно волновался за девчонок из своего лагеря, но надо отдать должное их двойникам из этого – они все то время, что мы отбивали атаку, возились с ними. Я в шутку поздравил Алису из этого лагеря с «боевым крещением», в шутку сказав: «Ты у нас теперь стреляный воробей». Одна пуля по касательной задела ее по броне, а вторая, видимо, срикошетив от препятствия, и потеряв из-за этого большую часть скорости, прочертила по руке. Ее лицу тоже досталось – то тут, то там виднелись следы прилетавшей кирпичной и бетонной крошки. В ответ на фразу про воробья она лишь усмехнулась, и вновь села за руль автобуса, сказав про то, чтобы ближе к вечеру я ее сменил.