Восьмая часть. Нет точной даты.
Один шиноби сошелся с демоном в смертельной битве. Расплатившись с жизнью, он заключил Девятихвостого в теле младенца. И звали того шиноби Четвертый Хокаге.
— Кушина! — Голос Минато потонул в какофонии звуков. Его заглушил рев Демона и грохот; криков людей не было слышно, но в Конохе все еще продолжались разрушения — поврежденные здания рушились, земля пошла ходуном, местами то оседая вниз, то взвиваясь плитами вверх. Женщина дрожала всем телом, хватая воздух. Ее грудь быстро вздымалась, а сердце колотилось с такой силой, что, казалось, оно вот-вот вырвется из груди. Кушина посмотрела на Минато тяжелым взглядом, пытаясь сдержать рвущиеся наружу слезы. — Все в порядке, — произнес Минато, приседая к ней. Наруто на его руках закричал и заерзал в пеленке, как будто хотел вырваться и убежать от этого всего. — Я рядом, — прошептал мужчина. Он обнял женщину одной рукой, притянув к себе. Малыш между ними издал удивленный писк, когда красная прядка волос его мамы, подхваченная ветром, пронеслась над его лицом. Минато погладил куноичи по спине, шепча, что любит ее, пытаясь успокоить, но у него не получалось — Кушина только сильнее задрожала и, не сумев сдержать слез, заплакала, глуша всхлипы. Когда Минато сильнее прижал ее к себе, его прошиб холодный пот, в глазах защипало — он все понял. Все стало ясно и то, что произошло с Кушиной, тоже — ужасное и необратимое. Все вокруг замерло, а потом завертелось так быстро и сильно, что у него закружилась голова. Позади них к небу взметнулись девять рыжих хвостов, раздался рев. «Я не могу медлить», — подумал Минато, передавая Кушине на руки маленького Наруто. У него не было времени на долгие прощание с любимой, у него просто не было возможности сделать это — на кону стоял их ребенок, их деревня. Он хотел сказать ей так много, прожить с ней так долго и сделать еще столько всего, но не мог — не потому, что не было времени, а потому, что слова застревали в горле. Она улыбнулась Минато взглядом: «Я знаю. Все хорошо», но по правде говоря, это было ложью. Минато обессиленно кивнул и поцеловал ее в лоб, вздохнул глубже, чувствуя поцелуй, пришедший куда-то в шею, и упрямо сжал зубы. Взглядом он сказал ей: «Прости. Тебе пора прощаться с Наруто. И прощай».***
Мальчик буравил его цепким взглядом голубых глаз. На его лице было написано непонимание и удивление, рассеянность и толика страха от всей это ситуации. Минато посмотрел на него сверху вниз, но стоило ему чуть наклонить голову, как Наруто — вжух! — стал снова смотреть прямо, и единственное, что Минато смог увидеть — светлая макушка. «Похоже, он уже понял, — подумал Намикадзе, — или вспомнил». Конечно, ему стоило учесть, что Наруто может что-нибудь о нем знать. То есть, он сам запретил Третьему и Какаши говорить Наруто о том, кто его отец, но это не значит, что Наруто не мог знать о том, кто такой Четвертый Хокаге. И, скорее всего, Наруто уже кто-то сказал или он как-то сам выведал, что он, Минато, погиб. Впрочем, Минато понимал, что будет тяжело и был готов к любым трудностям, но сейчас, оказавшись лицом к лицу с сыном, он растерялся. Ему нельзя было сказать лишнего и напугать его еще сильнее, чем он уже успел. Наруто должен был довериться ему хотя бы немного, ведь впереди его ждало кое-что похуже «призрака». — Ты, наверное, уже вспомнил, так? — тихо спросил Минато, стараясь не напугать ребенка. Тот, поджав губы, кивнул и тяжело выдохнув, кивнул. — Но вы не переживайте, сэр, — произнес мальчик. Минато удивленно вскинул бровь. — Вам не придется на меня ругаться, ведь, что бы вам не сказал Какаши, на самом деле я его слушаюсь! — Наруто закивал, подтверждая свои слова, а Минато, все еще не до конца понимая, в какую сторону вильнул их разговор, медленно кивнул. Потом Наруто прорвало, и он начал рассказывать все: как он съедает почти всю кашу, которая на самом деле не вкусная, как вытирает пыль на столе, поливает фикус, заправляет кровать и ложится спать почти-не-поздно, что слушает Какаши с Третьем Хокаге и, бывает, что даже слушается их, что смотрит мультики по утрам и хочет стать хорошим шиноби. Он рассказал ему, что недавно с ним случилась плохая ситуация, но он уже не плачет из-за этого и не хочет, чтобы из-за него грустил Какаши. — Так что, — Наруто просиял на этих словах, подходя к концу своего монолога, — вам не о чем беспокоиться и незачем ругать меня! Минато покрепче сжал руку мальчика, погладив пальцами небольшую ладонь. Он не знал, что и кто ему наговорил, что его появление у Наруто ассоциируется именно с каким-то выговором и серьезным разговором, но это было ему даже на руку. Наруто пока и так не мог полностью понять, что означает смерть для человека, и это было к лучшему — не понимая, Наруто не боялся. — Ясно, — Минато доверительно кивнул, приняв серьезный вид. — Значит, ты съедаешь не всю кашу? — Наруто потупил взгляд, что заставило Минато улыбнуться. — Но ты должен понимать, что Какаши может тебя поймать, — Наруто прерывисто выдохнул, задумавшись над этим, и кивнул еще раз, соглашаясь. — Я отдаю то, что не доедаю, бездомным кошкам, — смущенно признался он, уставившись в воду. Минато тихо засмеялся, отвернувшись. Его сын был таким добрым. Таким добрым и смущающимся. На секунду он подумал: «Верно ли я решил, что он пошел в Кушину? Он больше похож на меня». От его смеха Наруто обиженно замялся и засопел, и Минато пришлось извиняться. Стараясь успокоить его, Минато потрепал ребенка по макушке и, подхватив под мышки, посадил себе на плечи. Наруто ойкнул и вцепился в его пальцы. Йондайме поднял к нему руки. Наруто завороженно пискнул, ведь Йондайме был таким высоким и большим! Но самому Минато, как бы он не хотел, чтобы это была простая встреча с сыном, было не до смеха — близился тяжелый разговор.***
Какаши всегда говорил, что, если Наруто будет плохо себя вести, то это увидит Йондайме, — которого он так любил — и поругает его. Поэтому Наруто старался вести себя плохо так, чтобы он этого не увидел. И до поры до времени у него это получалось. «Но раз Йонди-сама здесь, — кисло подумал мальчик, — значит, он знает об этом». Ребенок сидел у него на плечах, крепко ухватившись маленькими ручками за пальцы шиноби и старался не бултыхать ногами. Он уже ударил своего кумира несколько раз ногами, не думая махнув лодыжками. Наруто даже сначала не понял этого — это происходило само собой, а потом, когда он чуть не завалился назад, ему стала ясна причина резкого падения. После этого он старался держать свои ноги в узде, не падать и не заехать пяткой Йондайме по челюсти. И, похоже, Йондайме чувствовал все его перепады волнения и читал мысли. Сейчас же, когда Наруто чувствовал лишь малую часть былой неловкости, он снова подумал о том, где он и почему тут Йоднайме. То есть, он все еще помнил, что господин Хокаге может его поругать, но он все молчал и молчал. Даже не спросил больше ничего. Только шел вперед медленным шагом. Наруто изучающе огляделся и посмотрел вниз. Он шли по коридорам, которые на вид были одинаковы и не имели отличий. Некоторые были узкими, другие уже, а третьи совсем узкими. В коридорах была вода, которая доходила Хокаге до щиколоток. Не было сухих коридоров — вода была во всех и всегда покрывала мужчине лодыжки. — Наруто, — тихо пробормотал Минато, привлекая внимание ребенка. — Я хотел поговорить с тобой. Но я не буду тебя ругать, — предупредил он, почувствовав, как мальчик рефлекторно сжал его пальцы. — Мы просто поговорим. Хорошо? — Хорошо, — кивнул тот. Минато помолчал немного, после чего подхватил ребенка под мышки и снял со своих плеч. Наруто пискнул, вцепившись в запястья мужчины, и тихо засопел, когда Хокаге прижал его к своей груди. Мальчик положил подбородок ему на плечо, обнял руками за шею, обхватил ногами грудь, коснувшись пальчиками за спиной Минато. Мужчина успокаивающе обнимал ребенка руками, поглаживая спину и теребя светлые волосы. — Сейчас я должен тебе кое-что рассказать, — проговорил Хокаге. Наруто неловко кивнул. — Что ты знаешь про Девятихвостого Демона Лиса? — О! — восторженно отозвался ребенок. — Я знаю, что ты сражался с ним, да! Он напал на нашу деревню… Но ты победил его! Минато тихо и неловко засмеялся. — Почти, — сказал он. — Я сражался с ним и победил. Но он все еще жив. Я не убивал его, — Наруто затих, сильнее обвивая шею шиноби руками, — я запечатал его в одного человека.***
Творилось что-то непонятое. Отовсюду слышались крики, звуки боев. Громыхал гром и ему вторили, взрываясь, печати. Все рушилось, стены тоннелей осыпались, потолок пошел трещиной и грозился обрушиться им на головы. Плиты пола вздыбились, некоторые взвились вверх, другие просели, скользнув на нижний ярус системы тоннелей. Какаши подхватил ребенка на руки и выбрался наверх, на улицу. Он избегал боев, уверенно двигаясь к группе ирьенинов, которые должны были помочь и сохранить жизнь Наруто. Которая висела на волоске. Ребенок тяжело дышал, его мелкое тельце дрожало. Но Какаши не мог определить причину этого — был то холод или боль. Наруто изредка всхлипывал, то проваливаясь в забытье, то снова приходя в себя. Он был где-то на грани сна и яви, не имея возможности выбрать одну из сторон. Его лицо было грязным, мокрым от слез. Из носа струилась тонкая нить крови, брови жмурились. Мальчик, казалось, что-то шептал, но Какаши не мог и слова разобрать, он сопел, улыбался и сжимал губы, когда глаза наполнялись влагой. И Какаши не понимал, что именно с ним происходит. Он понимал только одно — сломленная печать, горящая на животе ребенка, причиняет ему много боли. И если ее не починить — Наруто умрет от болевого шока.***
— Я заключил Демона в одного маленького человека. Он только родился и впервые вздохнул, заплакал и закричал, — голос Минато звучал успокаивающе-уверенно, но внутри все клокотало от раздирающих его эмоций. Наруто беззвучно кивнул, тихо выдыхая. Его сердце билось быстрее, выдавая свою заинтересованность. Вместе с тем он толком не мог понять, что именно имел в виду Йонди-сама, когда говорил о том, что запечатал Лиса Демона в человека. Ведь Лис такой большой, а люди такие маленькие! «Значит, — усердно подумал Наруто, пропуская слова шиноби мимо ушей, — Демон — маленький хомячок, уместившийся в человеке?». Он хотел думать над этим еще усерднее, как подобает шиноби, но все его мысли прогнал легкий тычок в бок. — Ты меня слушаешь? — но, к удивлению, голос мужчины звучал спокойно, без раздражения и злости. Наруто смущенно кивнул, приподняв голову. — Да. В ответ Минато хмыкнул и рассеянно погладил ребенка по спине, после чего продолжил. — Это был очень маленький человечек. Очень маленький, — шиноби зачем-то повторил это еще раз и вдруг замолчал. Образовалась неприятная тишина. Шаги Минато были медленными, и слабый плеск воды был единственным, что разрушало тягучее и мрачное молчание. Молчало все. Наруто не решался спросить, что было потом, и хоть как-то выказать свое присутствие. Он был слишком мал, чтобы чувствовать, как бушует чакра Хокаге, как она скатывается в узел и мечется в его теле. Какую боль он сдерживает и утаивает ото всех. И он не был проницательным, совсем ничего не понимал в дружбе и связях между родственниками, за неимением таковых. Но у Наруто была хорошая память, или просто это он чувствовал слишком часто, чтобы забыть. Он не мог сказать, что именно он чувствовал, но то же самое начинало снедать его изнутри, когда он ловил на себе хмурые и тяжелые взгляды Какаши, который в такие моменты выглядел еще более уставшим, чем обычно. Когда Какаши о чем-то думал или его что-то терзало, когда он пытался подобрать правильные слова или вел тяжелый разговор — было то же самое. Это чувство просто преследовало Наруто, и он был очень удивлен, когда это случилось с господином Хокаге. Мальчик зажмурился и вздрогнул от того, что мужчина снова заговорил. Тот спросил его о том, что Наруто знает о запечатывающих техниках, и хотя Минато многого не ожидал от ребенка, толком не знающего о том, что такое кунай и сюрикен, он был удивлен, что Наруто, не зная всех тонкостей, вполне быстро сообразил, что к чему. Конечно, пришлось перевести весь разговор на детский манер, опуская слова «техника», «чакра», «печати», «фуин» и тому подобные, зато итог удовлетворил мужчину более, чем он того желал. — Значит, можно что-то во что-то положить и оно там останется надолго? — Верно, — тихо отозвался Минато. В целом, такое понятие было идеальным для ребенка четырех лет. Так что «что-то, что положили во что-то или в кого-то, может быть там какое-то время и его будет очень тяжело достать» — это было превосходно! Но радоваться Минато не мог. Пусть и поверхностно, но Наруто немного понял о запечатывании (даже если завтра забудет это слово и своё детское понятие об этом, он никогда — никогда! — не забудет о том, кто тот человек и что в нем заключено). — Я поместил Лиса Демона в одного человека. — Они вернулись к началу, и Минато старался как можно мягче говорить, чтобы не спугнуть и не задеть чувства мальчика. Просто сказать, мол, оно в тебе — слишком жестоко. Минато сказал себе: «Это должно быть максимально безболезненно для него», и хотя он чувствовал, что это невозможно, мужчина хотел как можно сильнее постараться, чтобы эта мысль хоть отчасти была правдивой. — Демон Лис стал маленьким и поместился. Понимаешь? — Наруто кивнул. — Наруто, — голос Минато сбился, он запнулся, осознав, что не может продолжить и не может сказать это. Но, наверное, Наруто даже понимал это. То есть — все. И в тоже время, он не понимал. Абсолютно ничего. Когда ему было два, он отовсюду слышал «Лис! Лис… Лис?». И это так сильно въелось в память, что просто забыть, как забывают двухлетние дети, он не мог. Когда ему было три, все говорили другое. Привычное «Лис» сменили на другое, с еще большим презрением, «Демон Лис». А ближе к осени, когда первые листья начали опадать и желтеть, люди придумали кое-что новое. Они говорили просто: «Девятихвостый». Наверное, ему просто нужно было больше думать об этом. Ведь все в мире связано. Но сейчас это было совершенно не важно. Следующие слова все решили: — Наруто, ты — тот человек. В тебе находится Девятихвостый Демон Лис.***
Наруто трясло. Минато не видел его лица, но он был уверен, что на детском личике застыл ужас и страх. Его температура упала, тело казалось совсем холодным, и Минато так и не понял, виной тому правда о Лисе или состояние тела ребенка. Тонкие руки Наруто дрожали, маленькие пальцы не могли толком сжать ткань плаща Хокаге, постоянно разжимаясь. Из него будто бы выкачали весь воздух и кровь, уменьшили в размерах и бросили так — малышом-ребенком, в одиночку, — справляться с такой ощущаемой тяжестью внутри, с демоном. — Наруто, — позвал Минато. Он вдруг осознал, что его голос звучит хрипло и блекло. «Смотри, — сказал он себе, — как ты уничтожаешь своего сына». Эта мысль уничтожала и его. Вина была ощущаемой, тягучим, расправленным металлом, она сковывала его внутри, обжигала легкие и била по сердцу длинными хлыстами. «Смотри, как ты ничего не можешь сделать с этим и для него», — но это был же другой голос. Наруто плакал. Поток слез начался так неожиданно, что Минато не успел сориентироваться. Дрожь, охватившая детское тело, вдруг прекратилась. Пальцы сжали ткань плаща и больше не выпустили, температура скаканула вверх, детские щеки порозовели и… Наруто заплакал. — Тише, — Минато неловко пытался успокоить ребенка. Он часто думал о том, как это будет, когда Кушина была беременна, но в итоге у него не было такой возможности. Он не умел ладить со своим собственным сыном, попросту ничего не зная о нем. И даже сейчас он испортил свою единственную возможность. «Если бы это только случилось лет через десять, — подумал Хокаге, — тогда бы было легче… Определенно!». Возможно, Наруто к тому времени смог бы осознать, почему Минато сделал это и хоть что-то знал о техниках, о печатях, о Лисе. Тогда Наруто был бы более подготовлен морально и физически, сейчас же для Минато это вынужденная мера, поскольку потом он вряд ли сможет появиться. Может, только раз — при полной поломке печати, чего тот очень и очень не хотел. — Прости, я не должен был, — мужчина поджал губы, хмурясь. Они прервали свой путь, чтобы Наруто мог успокоиться. Мальчик сидел на полу в воде, пытаясь утереть льющиеся слезы, но только сильнее размазывал их по лицу. Он громко всхлипывал и шмыгал носом. Его тело била дрожь, и он, захлебываясь своими же слезами, кашлял. — Люди, — прохныкал Наруто, чуть неразборчиво и тихо. — Не любят меня… Сейчас все стало на свои места. Наруто понимал это — его не просто не любили, его боялись. Он мог вспомнить все — каждое обидное слово и фразу, и хуже всего то, что он вспомнил, как его обвинили в смерти Йонди-самы. Тогда ему показалось это шуткой, потому что он был слишком мал для такого и никогда бы не стал этого делать. Да и Какаши велел ему не слушать, но сейчас он знал. Это так. Он убил Четвертого Хокаге. Он был тем самым Девятихвостым Демоном Лисом. — Я убил тебя! Наруто заплакал только сильнее. В голове раздался шум и гам, чьи-то крики и вопли, по коридорам прошелся рокочущий смех. Минато опешил, не веря в услышанное. Он замер, понимая, что самостоятельно Наруто к этому не смог бы прийти (по крайней мере, не в возрасте четырех лет). Он зло сжал зубы. «Кажется, я велел им почитать нового джинчуурики», — в его голове звенел собственный холодный голос, сталью обволакивающий гнев. «Не я начал уничтожать его своим появлением, — подумал Минато, — а жители деревни», — но от этого легче не становилась. Любимая деревня ополчилась на его любимого сына. В любом случае, он бы выбрал своего сына. Наруто был для него превыше всего. Его маленький смущающийся сын не заслужил этого. Он должен был расти в семье, и рос бы, если бы не долг шиноби, если бы не долг перед Конохой, который горел у Минато в сердце. Намикадзе шумно выдохнул — что бы то ни было, он ничего не мог с этим поделать. Он мог только убедить Наруто в неправильности услышанных слов, даже если потом ему вернут веру в них и украсят жестоким эпитетами. — Это неправда. — Минато хмыкнул, теребя светлые волосы. — Я погиб, но не ты являешься причиной моей смерти. Люди боятся того, что находится в тебе, глупо считают вас одним целым. Но это не так. Ты — это ты. Ты не Демон, и ты не плохой. Наруто засопел, утирая слезы. Он поднял на мужчину свои большие заплаканные глаза, полные боли и обиды. — Но они говорят!.. — Не слушай, что они говорят. Ясно? Я говорю, что это не так. Значит, это не так. — Минато осторожно стер слезы с щек ребенка, который, перестав плакать, начал трястись. — Йонди, — он замолк. — Мне страшно. Минато кивнул в знак понимания. — Я знаю. — Хокаге заставил ребенка подняться, и тот послушно встал, чувствуя, как немеют ноги. Он, боясь смотреть мужчине в глаза, тихо спросил: — Я страшный? — Я не боюсь детей. — А люди боятся. — Они не понимают. Наруто посмотрел на него со злостью и обидой, сдерживая новый поток слез. — Почему я?! — Потому что я рассчитываю на тебя. Ты же защитишь деревню? — Наруто опешил, замерев. — Послушай, — продолжал Минато. — Мир огромен, и он на самом деле не так идеален, как кажется. Но разве красота не в том, что он имеет недочеты? Люди обретают узы, каждую весну цветет сакура, каждую ночь на небе появляются звезды, чтобы утром уступить место солнцу. Мир может быть ужасен, но ты не думай об этом. Тебя окружает столько вещей, и если думать только о плохом, то их невозможно заметить. Ты еще мал, но ты вырастешь и станешь выше, твои руки станут больше, улыбка — шире. Всегда смотри по сторонам. Все самое красивое в мелочах. Сейчас тебе страшно, но найдутся те, кто примут тебя и станут тебе опорой. Но ты тоже должен будешь позаботиться о них, поэтому ты должен вырасти хорошим человеком. Не забывай о своих ближних, и они не забудут о тебе. Держись подальше от людей, которые глумятся над твоими устремлениями; маленькие люди всегда делают это, в то время как великие люди всегда дают тебе почувствовать, что и ты тоже можешь стать великим*. Ты — Наруто. Всегда помни свое имя, и то, что ничто не сможет затмить в тебе человечность. * Марк Твен. Наруто не понимал примерно девяносто процентов из всего происходящего. Но одно он усвоил точно — люди не ненавидели его. Они ненавидели то, что каким-то образом из-за Йонди-самы оказалось в нем. Они ненавидели Демона Лиса, а Наруто был лишь тем, что они принимали за форму биджу, ошибочно считая их единым целым. Но ведь они были разными — полностью, и не были чем-то целостным. Значило ли это, что люди смогут увидеть в нем человека когда-нибудь, а не Девятихвостого? Больше всего Наруто боялся, что нет. Ведь Наруто был мальчиком и ни в коем случае не Демоном. Так почему же люди так слепы? Вот этого он не понимал. Не понимал как и того, куда ведет его Йондайме. Они медленно шли по коридорам, изредка заворачивая то вправо, то влево. Шиноби сказал, что ему нужно было встретиться со своими страхами лицом к лицу. Означало ли это, что они идут прямиком к Демону Лису?***
Минато понимал, что для Наруто это слишком, но это было необходимым. Чем быстрее он встретится с биджу, чем быстрее примет его и будет готов к будущему. Дети всегда все понимают иначе и видят по-другому. Сейчас Наруто не понимает больше половины и видит все по-своему, с детским мышлением. Если он встретится с Демоном сейчас, то с взрослением переосмыслит, и ему будет легче принять это таким, какое оно есть. Со временем он сделает для себя какие-то выводы и, если он будет шиноби, то сможет гораздо раньше приспособить имеющуюся чакру. Так же Минато было необходимо проверить клетку и печать. Кейракукей Наруто была сильно повреждена, чакра в печать поступала плохо, поэтому он должен был восстановить и укрепить печать и сделать прутья более крепкими. Он, правда, не думал, что Наруто узнает обо всем этом так скоро. Теперь печать будет ослабляться день ото дня. Но чем старше Наруто станет, тем тяжелее Минато будет снова оказаться в его подсознании, ведь неосознанно мальчик будет его отталкивать, не позволит вторгаться и что-либо делать без его согласия. Да и не факт, что, появившись в создании своего сына в следующий раз, у него хватит сил починить печать и укрепить ее. Так что сейчас он просто не имел права терять время и тратить его впустую, на разговоры. Как бы эгоистично это не было. Как бы жестоко и ужасно с его стороны, он должен был сделать это сейчас, и Минато упорно вел Наруто по темным коридорам, точно чувствуя чакру Лиса. И, похоже, Наруто и сам догадался, куда именно они идут. Мальчик побледнел еще сильнее, стал медленно идти, и его рука то и дело оттягивалась назад. — Наруто. Не бойся. Я защищу тебя, чтобы не случилось и чего бы мне это не стоило. Хорошо? Бледный до невозможности, со страхом и непониманием в глазах, он кивнул. — Хорошо. Но голос звучал слишком неуверенно, чтобы Минато поверил в доверие к нему. Наруто боялся, и это было объяснимо. — Хочешь, я тебя понесу? Мальчик снова кивнул и потянулся маленькими ручками к мужчине, который легко подхватил его на руки, осторожно прижав к себе и обняв руками. — Все будет хорошо, — тихо заверил его шиноби. — Я боюсь, — так же тихо отозвался Наруто. Минато не нашел, что сказать. Только сильнее обхватил ребенка и пошел быстрее. С приближением клетки демона страх Наруто становился все сильнее, можно было услышать громкое рычание и сипение биджу, которому заточение в ребенка совсем не прельщало. Наруто дрожал, как лист на ветру, сильнее хватаясь за плащ мужчины. — Я боюсь, — снова повторил он, когда они зашли в овальный зал с огромной клеткой чуть впереди. — И правильно делаешь, — дал ему ответ рокочущий громкий голос. На секунду все остановилось и замерло. Выдох Наруто показался очень громким в звенящей тишине. Сердце его гулко забилось в груди, он разжал пальцы, отпуская плащ, его тело расслабилось. Все мысли из головы исчезли, пропали волнения и страхи. «Демон Лис, — подумал Наруто без страха, — был со мной всегда. С самого рождения». Он медленно обернулся через плечо и вздрогнул. Лис был гигантских размеров, с большой вытянутой мордой, большими острыми ушами и огромными когтистыми лапами. Его взгляд был пронзителен. Огромные красные глаза сияли злобой и неприкрытым презрением и ненавистью. Черный зрачок вытянулся в узкую полоску, изучающе уставившись на своего джинчуурики. Лис зарычал, оголил клыкастую пасть, запугивая мальчишку. Но тот смотрел бесстрашно. Наруто не боялся. Девятихвостый Демон Лис был с ним всю жизнь. Значило ли это, что он должен был понять его сильнее кого-либо? Наруто не знал. Чуть дернувшись, ребенок показал мужчине, что хочет спуститься, и Минато неуверенно поставил его на ноги, внимательно наблюдая за действиями сына. Наруто неловко топтался на месте, смотря прямиком на демона и ловя на себе такой же изучающий взор алых глаз. Лис молчал, упорно вглядываясь в мальчика, как будто что-то хотел в нем увидеть. Минато наклонился к мальчику и попросил Наруто не подходить ближе. Лис зло зыркнул и зарычал, стоило Минато наклониться в сторону Наруто и после сделать шаг в сторону клетки. — Четвертый! — взревел он, и стены с полом сотряслись от его рева. Наруто пискнул и вздрогнул, рефлекторно отступив назад. Минато же бесстрашно ступил вперед. — Наруто, тебе нечего бояться. Лис заперт, — произнес мужчина. И хотя он мог освободиться, Наруто пока не стоило этого знать. Мальчик кивнул и замер. Его глаза встретились с кровавым взглядом демона. «Почему никто этого не видит?» — задался он вопросом и посмотрел на шиноби, собираясь спросить у него это, как вдруг, Лис снова взревел: — Только приблизься, Четвертый! Я убью тебя, как только выберусь отсюда, я убью твоего мальчишку! Наруто пискнул, испугавшись его рева и сказанного. Он отступил назад. Красная жгучая чакра хлынула из клетки, оттеснив Наруто в сторону, а Минато — в другую. Он крикнул, что есть сил, зовя Йондайме, но его крик, как и ответ шиноби, потонул в громком рыке биджу, глушащим все другие звуки. Вода вдруг взвилась вверх, ее стало больше, и Наруто — совсем низенький — нырнул с головой, уходя на дно. Вода придавила его, и мальчишка больно стукнулся грудью, оцарапав лицо о каменный пол. Воздух покинул легкие, пузырьками всплыв на поверхность, Наруто захлебнулся водой, закричав. Он не мог всплыть. Он тонул, а Йондайме никак не появлялся, и даже когда бурный поток хлынул вон, слоняясь по коридорам, никто не выловил его, и Наруто унесло. Его тело наталкивалось на стены и на пол, легкие были полны воды, глаза — не пролитых слез, в горле стоял крик. Наруто очень хотел домой. Но вернулся только к привычной зыбкой темноте.